– Как я за тебя рада, Тань!
Таня и Лера, не скрывая слез радости, обнялись.
– И че теперь делать бушь? – поинтересовалась Лера.
– Думаю новую жизнь начать. Первое – рожу. Потом, конечно, найду мужа нормального, и да – учиться хочу. По языкам что-нить.
– Фак, Танюха! Как я тебе завидую. А работа? Бросишь?
– Да в хопе я видала эту работу. Мужики уже вот где. – И Таня показала подруге, где у нее сидят мужики и работа.
Пуздрыкинскую лысину уже изрядно припекло сентябрьское солнце, когда над самым ухом он услышал, изменившийся за последние месяцы, певучий тещин голос.
– Заслюнявился опять. Подотри.
Елизавета Петровна встала с лавки. Вынула из кармана плаща платок. Промокнула вытекающую из скошенного рта мужнину слюну.
– Еще пять минут погуляем и домой, – сообщила Елизавета Петровна в общем-то бесполезную для Пуздрыкина информацию. Время для него остановило свой бег.
– Ты когда к Марье-то собираешься, а? Он-то, как я сказала, так в два дня съехал, – подала голос теща.
– Ой, мам, и не знаю. Столько ж лежать-болела, и на работе завал, и дома гора всего. После ноябрьских думаю выбраться. Ничего. Не помрет.
Елизавета Петровна посмотрела на мужа и наклонилась к нему.
– Ну все, мой хороший, погуляли и хватит. Домой, домой.
В четыре руки мать и дочь подоткнули к горлу больного батистовый шарф и, толкая перед собой кресло с безвольным телом Пуздрыкина, по очереди заагукали:
– Скоро Лизонька поедет к Марьюшке. Скоро привезет хорошее лекарство. И все будут здоровы. Потому, что все очень очень любят Петру-шу.
Петр Петрович катил по узкой пешеходной улочке и позвоночником чувствовал скорое приближение циклона.
Олег Солдатов
Сережки
На исходе года замужества Милочка Курчаткина, прогуливаясь возле ювелирного магазина, совершенно случайно увидела в витрине симпатичные золотые сережки с изумрудом и бриллиантами. Первая же примерка показала, что украшение почти идеально подходило к ее дивным ушкам, выразительным зеленым глазам, сумочке и туфелькам…
Следующим утром, выходя из ванной и мурлыча себе под нос веселый мотивчик, свежевыбритый Иван Иваньи Курчаткин вдруг услышал всхлипы своей молоденькой жены.
– Милочка, что случилось? – спросил он, вбегая в спальню.
Милочка лежала на постели, уткнувшись лицом в подушку, и плакала.
– Скажи же, наконец, что случилось! – умолял Курчаткин, встревоженный не на шутку.
– Бабушка подарила-а-а…
– Что?.. Какая бабушка? Что подарила? – испугался Курчаткин. – Ничего не понимаю. Объясни же, наконец, к чему эти слезы?
Милочка оторвала голову от подушки и, демонстрируя свое чудесное розовое ушко, прорыдала:
– Бабушка подарила «гвоздики», всю жизнь в них проходила. И я прохожу… всю жизнь!..
Рыдания возобновились с прежней силой.
– Так, понятно. Дело в пустяках, – облегченно выдохнул Курчаткин. – Не волнуйся. Завтра же мы пойдем к ювелиру и купим тебе новые сережки.
Это, казалось бы, утешительное известие неожиданно произвело обратный эффект. Милочка начала колотить ногами постель и рвать подушку.
– Ну вот опять. Не понимаю, чем ты не рада?..
– Это так дорого!..
– Ничего, не волнуйся. Ради тебя я готов на любые траты.
Слезы перестали лить из прелестных глаз Милочки, она оборотила свое заплаканное личико к Курчаткину.
– Ты действительно купишь мне новые сережки?
– Ну конечно. Что за вопрос? Я куплю тебе все, что ты пожелаешь.
– Правда?
– Можешь не сомневаться. Если уж я что-нибудь обещал, так оно и будет.
Тотчас шею Курчаткина обвили воздушные белые ручки и семейная идиллия была скреплена нежным поцелуем.
На следующий день Иван Иваныч напомнил Милочке о своем обещании.
– В котором часу тебе будет удобно?
– Ты о чем? – удивленно спросила Милочка.
– То есть как о чем? Мы же собирались к ювелиру…
– Нет-нет-нет, – замахала руками Милочка. – Сегодня я никак не могу. Я обещала помочь маме. Сегодня не может быть и речи… Я даже не знаю, когда освобожусь… у меня столько дел…
– Чем же ты занята? Ты ведь не работаешь.
– Как! А маме помочь? а бабушке кашку сварить? а с племянником посидеть, когда братец на службе. Кто ж это вместе с ребеночком на службу ходит?!
– Ну хорошо, хорошо, – смирился Курчаткин. – Давай завтра. Или в другой день…
Но ни на другой день, ни на третий, ни через неделю времени на поход к ювелиру не находилось. Единственное чего Иван Иванычу удалось добиться от Милочки, это то, что сережки должны быть обязательно золотые, непременно с бриллиантами и, кроме всего прочего, с изумрудами. Как нарочно именно такие красовались в витринах почти каждого магазина. Различия были лишь в изощренности завитушек, количестве камней и размерах. Иван Иваныч пребывал в замешательстве…
– Милочка, когда же, наконец, мы пойдем к ювелиру? – вконец измучившись, спросил он через месяц, собираясь утром на работу.
– Ты же знаешь, как я занята… У меня совсем нет времени, – отвечала Милочка.
– Что же нам делать?
– Что хочешь, дорогой, – пожимала плечами Милочка, – только не забудь, что завтра годовщина нашей свадьбы…
Иван Иваныч почувствовал себя на перепутье двух дорог, обе из которых вели в пропасть. Не сделать подарка он не мог, а купить дорогую вещь по своему усмотрению – не решался. «В конец концов, не мне же носить эти чертовы сережки!» – в сердцах думал он, затягивая галстук на шее.
– Послушай, ты могла бы пойти к ювелиру без меня и выбрать то, что ты хочешь, а я потом оплачу… Например, вчера, на углу, я видел замечательные сережки. Все как ты мечтала – изумруд в окружении чудесных бриллиантов на натуральном золоте…
– Даже не знаю, смогу ли я вырваться, – отвечала Милочка, сладко зевая и потягиваясь в постели.
На следующий день Иван Иваныч, прянично сияя, преподнес Милочке футлярчик с новыми сережками. Это был шедевр ювелирного искусства баснословной цены. По изящной золотой оправе, вокруг сочно-зеленого изумруда были рассыпаны бриллианты в замысловато переплетающемся узоре.
Глянув мельком, Милочка в отчаянии упала на постель и зарыдала.
– Что опять не так? – спросил Иван Иваныч, сам чуть не плача.
– Это же совсем не то! – Слезы фонтаном брызнули из прелестных глаз Милочки. – Не то! Не то!..
– Но почему? Объясни же, наконец, что не то?
– Как же ты не понимаешь? – Водопады слез были неиссякаемы.
– Что? Что я не понимаю? – хватаясь за голову, восклицал Курчаткин.
– Ты совсем меня не любишь!.. – Далее следовали слезы, истерический хохот, припадок…
Мир и душевное спокойствие в семью Курчаткиных вернулись только после того, как в дополнение к сережкам у ювелира были куплены золотой кулон с изумрудом и бриллиантами, кольцо с теми же камнями и браслет змейкой с бриллиантовыми чешуйками и изумрудным глазком.
Примечания
1
Собор Санта-Мария Глориоза деи Фрари (Св. Марии Словущей, или Успения Девы Марии) – один из самых известных и знаменитых соборов в Венеции, где находятся одни из лучших работ Тициана, Дж. Беллини, надгробие Кановы, памятник Тициану и мн. др.
2
Заказ еды из ресторана в номер гостиницы.
3
Я сшил своей песне наряд
Из самой нарядной ткани
В узорах древних преданий
От шеи до пят…
Уильям Батлер Йейтс (перевод А. Оболенского)
4
П…..ец! Что ты делаешь здесь? Ты хочешь, чтобы я бросила тебя, подонок? Какого черта
ты следишь за мной?
5
Тезаурус (от греч. thesauros – сокровище, сокровищница), множество смысловыражающих единиц языка с заданной системой семантических отношений. В широком смысле Т. интерпретируют как описание системы знаний о действительности, которыми располагает индивидуальный носитель информации.
