— У меня все прекрасно, благодарю вас, леди Маркхэм.
— Ну конечно же. Я буду ждать вас на Пасху, и мы обсудим ваш светский дебют… и небольшой прием по этому поводу!
— Леди Маркхэм, нам пора! — говорит леди Денби, стиснув зубы.
— Всего доброго! — весело восклицает леди Маркхэм.
Леди Денби решительно шагает прочь, вынуждая подругу броситься вдогонку.
В приподнятом настроении мы ждем поезда, чтобы вернуться в школу Спенс. Миссис Уортингтон, которую наконец-то отпустил страх, мило болтает с мадемуазель Лефарж, а та то и дело трогает драгоценный подарок, похищенные у Сесили жемчужины, сияющие у нее на шее.
— Я бы сказала, что то выражение на лице леди Денби навеки сохранится в моей памяти, — говорит Фелисити.
— Неплохо получилось, — соглашаюсь я.
— «Леди Маркхэм, нам пора!» — говорит Энн, в точности копируя напыщенный тон леди Денби.
— Джемма, ты еще не выбросила этот хлам?
Фелисити показывает на зажатую в моей руке афишку представления в Египетском зале.
— Почему же, никакой это не хлам! — насмешливо возражаю я. — Это же фантасмагория братьев Вольфсон!
Энн выгибает брови.
— Полагаю, со сферами это не сравнить.
— Но там есть кое-что другое! — говорю я.
В нижней части афишки мелкими буквами напечатан список тех, кто будет участвовать в представлении. К концу списка буквы становятся все мельче и мельче, в соответствии со значимостью выступающего. И я читаю эти имена одно за другим, Энн и Фелисити хихикают.
А в самом конце стоит имя доктора Теодора Ван Риппля, иллюзиониста.
Глава 20
Фелисити в свете огня камина изучает афишку.
— Мы должны пойти в Египетский зал.
— И как мы это сделаем? — интересуется Энн.
Она уже не Нэн, хотя кое-какие следы магии в ней сохранились, глаза еще поблескивают. Она похожа на принцессу из волшебной сказки, которую когда-то прокляли и усыпили, а теперь она наконец проснулась.
— Джемма, ты могла бы заставить всех в школе заснуть? Или создать иллюзию того, что мы здесь, чтобы никто не заметил нашего отсутствия? Или просто внушить директрисе, чтобы она сама настояла на нашей поездке туда и даже сама отвезла?
— Я думаю, достаточно попросить мадемуазель Лефарж взять нас с собой. Она любит такого рода представления.
— Ох… — разочарованно вздыхает Энн.
Фелисити разворачивает конфету и кладет в рот.
— А ты думаешь, этот доктор Ван Риппль сможет нам что-то рассказать о той леди из твоих видений?
— Надеюсь, что да. Я видела ее с ним. Может быть, он и о Дереве Всех Душ тоже что-нибудь знает.
— Вы слышали? — вскидывает голову Энн.
Топот копыт, все ближе и ближе. Но уже девять вечера. Я даже вообразить не могу, кто бы решился приехать в такой час.
— Миссис Найтуинг, там какой-то экипаж! — кричит кто-то из младших девочек.
Мы отодвигаем занавески на окнах и всматриваемся в темноту. Вдали действительно возникает экипаж. Горничные выбегают с фонарями и выстраиваются перед дверью. Мы умоляем позволить и нам выйти, и миссис Найтуинг смягчается.
Ночная прохлада щекочет шею и уши, нашептывая тайны, ведомые одному лишь ветру. На дороге поднимается пыль. Карета останавливается, кучер откидывает ступеньки перед дверцей. И вот появляется пассажирка — стройная женщина в голубовато-сером костюме. Она вскидывает голову, оглядывая школу, и я сразу ее узнаю: темные, ищущие глаза под широкими бровями; маленький рот на заостренном лице; хищный взгляд пантеры. Мисс Клэр Мак-Клити вернулась.
Она с напряженной улыбкой приветствует нашу директрису:
— Добрый вечер, Лилиан! Прости, что приехала так поздно, но на дорогах ужасная грязь.
— Это неважно, ты все-таки добралась, — отвечает миссис Найтуинг.
Слуги спешат к карете, Бригид резко отдает им приказания, потом приглашает кучера обойти здание и заглянуть в кухню, чтобы перекусить. Младшие девочки бегут к мисс Мак-Клити, чтобы поздороваться. Я пытаюсь спрятаться, но поскольку я очень высока ростом, долго скрываться мне не удается. Глаза мисс Мак-Клити находят меня, и этого достаточно, чтобы мое сердце забилось быстрее.
— Леди, я разрешаю вам сегодня лечь спать на час позже, чтобы мы могли как следует поприветствовать нашу мисс Мак-Клити, — возвещает миссис Найтуинг под восторженный писк девушек.
В камине в большом холле заново разжигают огонь. Приносят чай и бисквиты. Мы празднуем возвращение мисс Мак-Клити, девушки заваливают ее разными историями о школе, и о приближающемся лондонском сезоне, и о костюмах, которые они наденут на маскарад. Мисс Мак-Клити слушает всех, при этом не говоря ни слова о себе и о том, где она провела последние три месяца.
В половине одиннадцатого миссис Найтуинг заявляет, что пора и по спальням. Девушки неохотно направляются к лестнице. Я уже почти дошла до нее, когда мисс Мак-Клити меня останавливает.
— Мисс Дойл, вы не могли бы задержаться на минутку?
Мы с Фелисити и Энн тайком обмениваемся взглядами.
— Да, мисс Мак-Клити.
Я сглатываю тяжелый ком, возникший у меня в горле, и смотрю вслед подругам, поднимающимся по лестнице к убежищу спален, в то время как я вынуждена остаться внизу, наедине с врагом.
Мы с мисс Мак-Клити садимся на бархатную кушетку в маленькой гостиной, предназначенной для приема гостей, и прислушиваемся к тиканью золоченых часов на каминной полке, в тишине отсчитывающих секунды. Мисс Мак-Клити пристально смотрит на меня темными глазами, и я начинаю потеть.
— Как приятно снова очутиться в школе Спенс, — говорит она.
— Да, — отвечаю я. — Сад сейчас чудесно выглядит.
Это похоже на плохую игру в лаун-теннис, когда никому не удается отбить мяч.
Тик-так, тик-так, тик-так…
— Уверена, вы с волнением ждете своего первого сезона?
— Да, безусловно.
Тик. Так. Тик.
— Но есть кое-что, что нам необходимо обсудить. Я говорю о сферах.
Так.
— Мисс Дойл, я начала действовать, разыскивать оставшихся членов Ордена. Я не знаю, сколько их осталось в живых или какую силу они сохранили, но очень надеюсь, что вскоре мы вернемся в сферы, и наш сестринский союз восстановит былую славу.
Тик-так-тик-так-тик-так.
Мисс Мак-Клити кривит губы в подобии улыбки.
— Так что, как видите, я пыталась помочь вам.
— Вы помогали самой себе, — поправляю я.
— Так ли это?
Она снова впивается в меня пронизывающим взглядом.
— У вас, как я понимаю, не возникало с тех пор трудностей с братством Ракшана?
— Нет, — удивленно отвечаю я.
— И вы не задумались, почему это так?
— Я…
— Это благодаря мне, мисс Дойл. Именно я удерживала их собственными средствами, но я не могу вечно держать их вдали от вас.
— Да как бы вы могли остановить Ракшана?
— Неужели вы думаете, что я оставила все на волю случая? У нас есть свои шпионы в этом братстве, точно так же, как в Ордене имеются их соглядатаи, — подчеркнуто произносит мисс Мак-Клити.
У меня холодеет в животе при воспоминании о том, какое задание получил от братства Ракшана Картик. Братство приказало ему убить меня.
— Я могла бы вам напомнить, что ваши прежние суждения были несколько поспешными.
— Чего вы хотите от меня? — огрызаюсь я.
— Мисс Дойл… Джемма! Вы до сих пор не понимаете, что я вам друг. Мне было бы приятно помочь вам — если вы позволите.
Она мягко кладет руку мне на плечо. Хочется, чтобы этот материнский жест на меня не подействовал, но — увы! Он действует. Забавно, что мы не ощущаем недостатка привязанности, пока ее нет, но как только нам предлагают внимание, его сразу становится недостаточно; мы готовы купаться в нем.
Я моргаю, удивленная, что к глазам подступили слезы.
— Вы меня предупреждали, что не стоит превращать вас во врага.
— Я высказалась слишком опрометчиво. Я была разочарована, что вы не обратились к нам.
Мисс Мак-Клити берет меня за руки. Ее кисти худы и тонки, такое ощущение, что они не привыкли прикасаться к чужим рукам.
— Вы оказались способны сделать то, чего никто из нас не мог. Вы сумели снова открыть сферы. Вы победили Цирцею за нас.
При имени Цирцеи у меня перехватывает дыхание. Я таращусь на большое коричневое пятно на полу, где дерево покоробилось.
— А что насчет моих подруг? Что насчет Фелисити и Энн?
Мисс Мак-Клити отводит руки. Она встает, прогуливается по комнате, сцепив пальцы за спиной, как задумавшийся священник.
— Если сферы не избрали их, я ничего не могу поделать. Они не предназначены для такой жизни.
— Но они мои подруги, — возражаю я. — Они помогали мне. Так же, как некоторые племена и существа в сферах.
Мисс Мак-Клити смахивает с каминной полки невидимую пылинку.
— Они не могут войти в Орден. Мне очень жаль.
