На минуту Андрей потерял дар речи.
— Что? — Минаев отошел от окна, медленно приближаясь к девушке. Та пожала плечами.
— Ты достаточно сделал для школы, остальное доделаем сами.
— Смеешься? И как посмею узнать, вы справитесь без меня?
Алена ткнула длинным пальцем в грудь Андрею:
— А вот так. Мечешься из угла в угол, словно раненый зверь. Сломал мобильные. Днем достанешь всех, выпрашивая мобильные, пытаясь дозвониться до дочурки.
— Ха. Чушь.
— Разве? А постой, — Андрей, в самом деле замер, — будешь звонить той девушке. Так?
Махнув на нее рукой, Минаев вернулся к окну. Девушка подошла к нему, положив руку на плечо, еле слышно прошептав:
— Ты ей нужен.
Он улыбнулся, потер переносицу и понял — Алена права. Андрей Минаев нужен в другом месте, где его ждали. И от маленького открытия оковы державшие здесь, дали трещину. Чмокнув девушку в щеку, Минаев стремительно покинул дом в одном вечернем халате.
Андрей Минаев вернулся в город, к девушке, которая его действительно ждала, не взирая ни на что. Должна была ждать. Темнота в доме испугала Андрея, как и в прошлый раз.
Нет…
Сейчас боль переходит все допустимые границы. Не найдя Тамару в комнате дочери и в ее собственной, он поднялся в единственную, где нашел девушку в прошлый раз. Но судьба играет с ним. Тамары нигде не было. Шкаф пуст некогда переполнявшийся от одежды, пропали и ванные принадлежности. Лишь записка, оставленная у портрета девушки, которую раньше любил.
«Прости, я не дождалась…
Тамара».
Спустя два часа в городе Краснодар, в районе парка 40 лет Победы, в два часа ночи соседи особняка услышали душераздирающий крик, человека лишившегося всего. Последней надежды.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ Пока я дышу, я надеюсь…
Как любая бы на моём месте,
Я польщена твоим вниманием ко мне.
Как всякая горячая женщина,
Я всего лишь мечтала о том, кому подарю всю свою любовь.
Но ты, ты под запретом,
Ты досадное видение.
Alanis Morissette — Uninvited
14
Краснодарский край, окраина города Армавира. Весна
Раздался гудок поезда. Медленно трогаясь, ночной пейзаж за окном постепенно менялся, заменяя привычные высотные здания и шумные окрестности города, проснувшийся от зимнего сна — леса. Огни ночного города мелькали перед окнами словно светлячки, чуть позже и вовсе скрылись в ночном мраке. Слезы не переставали катиться по щекам, к горлу подступал комок. Я боялась даже думать, что случится с Андреем, едва он спохватиться о моем отсутствии. Правильно я сделала или нет, сейчас не имело значение. Борьба. Моя борьба затянулась на многие годы и пора поставить всему конец. Втягивать в это Андрея? Я люблю его. Люблю больше жизни. Больше его самого (звучит глупо, знаю). Рассказать ему все — значит навсегда потерять. Ни один человек не захочет иметь со мной ничего общего, с такой как я. А правда…
— С такой… — слышу чужой голос и понимаю — свой.
Положив голову на стекло, попыталась разогреть ладони.
Какие они холодные.
Растирая замерзшие пальцы, осмотрела вагон. На верхней и нижней койке спали мужчины преклонного возраста. Сразу после посадки они пожелали узнать все обо мне. Сколько лет, где живу, имею ли детей. Отвечая на вопросы сухо и отрешенно, они не удовлетворившись моими ответами, быстро отступили. На другой койке в плацкартном вагоне, лежала спортивная сумка. Хозяин ее так не объявлялся. Конечно, это странно и очень подозрительно.
Я привстала.
Осторожно, стараясь не разбудить пассажиров, подошла к сумке. На вид довольно ухоженная. Не потрепанная. Интересно, а сумки с бомбой как выглядят?
Я фыркнула, дотронулась до молнии.
— О! — воскликнули позади меня. Оторвав руку от сумки, я застыла на месте, — какие милые ручки!
Ручки?
Незнакомец с приятным голосом положил руки на мои плечи. Паника не заставила себя ждать. Вздрогнув, почувствовав, как мурашки идут по коже, отошла от незнакомца на свое место. Главное не разговаривать. Не разговаривать.
— Сколько лет еду поездом, а такое впервые. Мисс воришка.
Мисс воришка?
— А какие глазки, — протянул незнакомец. Он оказался довольно симпатичным. Не совсем в моем вкусе. С мужественной красотой Минаева не сравниться. В нем не было того обаяния, той притягательности.
Андрей…
Я прикрыла веки.
— Мисси воришка, вам плохо? — достаточно громко воскликнул незнакомец. На соседней койке недовольно заворчали. Мне стало неловко.
Главное игнорировать.
— Ау! Мисс воришка.
К щеке дотронулось что-то мягкое. Неужели?..
Я истошно закричала, едва его пальцы коснулись кожи. В койке зашевелились, дверь в купе распахнулась. Перед глазами появилось обеспокоенное лицо молодой девушки лет двадцати, тревожно вглядываясь в мои глаза. Она что-то шепчет, ее слова с трудом доходят до сознания. Вдруг ее пальцы осторожно касаются моих. Постепенно дымка паники рассеивается, заменяя стыд.
Опустив глаза, я заплакала. Снова.
Я никогда столько не плакала!
— Девушка вы в порядке?
— Да пусть ноет, тронутая чай, — недовольно заворчали где-то в купе. — От нее один шум. Надоела. Обкуренная.
Среди стен людей, я заметила говорившего. Мужчина, который рьяно интересовался моей биографией еще до посадки, махнул на меня рукой, вынул из кармана потрепанных брюк папироску и вышел в тамбур.
— Госпожа, вы в порядке?
Серо-зеленые глаза, обрамленные густыми ресницами не отрывали от меня взгляда.
Я сглотнула.
— Да, — неуверенно начала я. Вдох. Выдох. — Да.
— Уверены? Давайте я принесу успокоительного и позову одного из машинистов?
— Что? Зачем?
Она удивленно моргнула.
— Но вы кричали…
Девушка покосилась на парня. Тот выпучил глаза и показал на себя пальцем:
— Я?
Я прочитала имя проводницы на бейджике:
— Марианна, вы не так подумали.
— Не так подумала? Ваш крик стоял на весь вагон. Кричали, словно кого-то насилуют. Что я должна подумать?
— Все в порядке. Я просто…
Марианна растерялась.
— Хорошо. Я принесу успокоительного, — и скрылась за дверью. В купе повисло молчание. Не зная, что сказать, я повернулась к окну, думая о том, чем сейчас занят Андрей. Руки привычно залезли в пустой карман в поисках мобильного. Его я оставила на кровати, рядом с прощальной запиской, но так не отвыкла обходиться без него. Без его сообщений.
Слезы потекли по щекам. Да что ж такое?!
