что случилось?
— Просто прилетай!
— Хорошо, Катюша, в обед буду у тебя.
Я вешаю трубку. Вот так просто!
— Господи, — поднимаю голову, — спасибо тебе, спасибо за всё!
Начинаю кружиться по комнате, раскинув руки.
Тошнота опять подкрадывается незаметно, и я снова в туалете.
— Так, Алексеева, кончай фонтанировать.
Вытираю рот рукой и топаю на кухню. Открываю холодильник. Имбирь, лимон, соль, теплая вода. Бульк. Желудок встал на дыбы и тут же успокоился. Сажусь на кровать с идиотской улыбкой на лице. Так, надо найти клинику с консультацией и сразу же утром туда…
Что это?
Все таблоиды и все ленты новостей пестрили до боли знакомой фамилией. Везде его глаза!
Вглядываюсь в прыгающие буквы.
«Самый громкий развод последнего десятилетия! Сенсация! Одна из самых красивых пар разводится! Александр Савицкий объявил о своем разводе со своей женой Ларисой Трояновой. Чем будет этот развод, и какие отступные придется заплатить Савицкому. И самый главный вопрос. Какую роль во всем этом сыграла таинственная Екатерина, поиски которой продолжаются до сих пор? Одни вопросы и пока никаких ответов».
И фото, сотни, тысячи. Открываю фото, где он стоит с красивой женщиной. Господи! На меня смотрела моя копия! Только огромные льдистые холодные глаза, как у снежной королевы. Сын — мальчик лет десяти — похож на Сашу, как две капли воды. Он кажется мне почему-то очень, очень знакомым. Но нет, всё ускользает, как будто мозг наполовину завешен толстой непроницаемой тканью.
Саша. Его фото, сделанное совсем недавно. Господи, родной, что с тобой случилось? Глаза ввалились. Черты лица стали резкими, губы сжаты в тонкую линию.
— Что случилось? — опять проснулся мозг. — Судя по всему, с ним случилась ты!
— Прости меня. — шепчу я, проводя дрожащими пальцами по экрану. — Прости, но так будет лучше. Прости.
Отключаю телефон и иду на кухню. Наливаю стакан воды и выхожу на террасу.
Рассвет, как всегда, впечатляет. Небо раскрашено во все оттенки розового и голубого с пылью золота и серебра. Море сливается с ним у самого горизонта, создавая иллюзию бесконечности мира. И в этом бесконечном мире есть мы. Я и моя маленькая тайна. Я и мой маленький мир. Кладу руку на живот и встречаю новый день. А по щекам слезы прокладывают соленые дорожки по утраченной любви, по потерянному счастью.
* * *
— Катя? Катюша, ну ты где?
— Мама! — выныриваю из сна, протирая ладонями глаза. — Прости, уснула. Как долетела?
Сажусь на кровати и чувствую очередной приступ тошноты. Зажав рукой рот, отправляюсь в уже ставший привычным за сегодняшний день путь до ватерклозета. Мать появляется в дверях. Как всегда великолепна. Волосы собраны в строгий аккуратный пучок, глаза слегка оттенены серыми тенями, на губах нюдовая помада. Неизменный аромат Шанель окутывает ей, как невидимый туман.
— Что с тобой? — в голосе появляется тревога. — Катюша?
— Мамуль. — очередной приступ. — Я сейчас.
Выхожу, меня чуть потряхивает. Она сидит на кровати и смотрит на меня. Она знает, она всё поняла.
— Катя?
Сажусь рядом, обнимаю, утыкаюсь в её грудь и рыдаю. Рыдаю взахлёб, как маленькая девочка. Плечи трясутся.
— Ну что ты, солнышко! Это же прекрасно! — она гладит меня по плечам, целует в макушку и смеется. — Давно мечтала стать бабушкой.
— Мечты сбываются, Газпром. — сквозь слезы бубню я.
— Он знает? — вдруг задает она вопрос.
— Кто? — я отстраняюсь и вытираю мокрые щеки руками, всхлипывая и вздрагивая всем телом.
— Савицкий.
Это не вопрос. Это утверждение. Резко встаю, обхватываю себя руками и подхожу к окну.
— Прости, не понимаю, о чём ты. — резко говорю я.
— Не понимаешь или не хочешь об этом говорить? — смеётся она.
Я чувствую, как она подходит ко мне, обнимает за талию, прижимая к себе, и кладет подбородок на плечо.
— Ты его любишь?
— Мама, давай не будем!
— Хорошо, солнышко. Только ты должна знать, он скоро тебя найдет.
— Он не сможет!
— Катюш, еще пара недель, и он придёт ко мне, и я должна знать, что ему говорить.
— Всё, что угодно, только не правду. Я не хочу его видеть! У него своя жизнь, у меня своя. Я не хочу снова быть «Кровавой невестой». Я не хочу! Не хочу!
Истерика накрывает меня удушливым мокрым покрывалом. Кулаки впечатываются в стекло. Оно разлетается вдребезги, рассекая кожу, сосуды, впиваясь в меня жалами острых осколков.
— Катя!
Мать хватает простынь, перетягивает мои руки и вызывает скорую.
— Срочно! Дочь! Алексеева Екатерина Владимировна, двадцать восемь лет. VIP-палату. Я сейчас свяжусь с Алексеем Григорьевичем. Да! Томилина! Ждем! И чтобы ни одна живая душа.
Звуки сирены раздались практически мгновенно. Меня упаковали в секунду и повезли в частную клинику. Уже через пару часов всё было сделано. Я лежала в отдельной палате, которую охраняли два шкафоподобных амбала.
Гинеколог подтвердила наличие беременности и сказала, что через пару недель, если я останусь тут, поставит меня на учет. Мать посмотрела на меня. Я мотнула головой.
— Она останется. На приём приходить нужно?
— Желательно. — улыбнулась гинеколог. — Мы выберем с Екатериной Владимировной удобное для неё время. Свой личный номер я оставила. Всего хорошего, поправляйтесь.
У матери зазвонил телефон. Она взяла трубку и побледнела.
— Я сейчас, солнышко.
Закрыв экран рукой, она вышла из палаты в коридор. Я прислушалась.
— Да. Слушаю вас. Нет, я не смогу в ближайшее время. Нет, я в отъезде. Не надо приезжать. Молодой человек, это допрос? Нет. Хорошо. Пятнадцатое августа меня устроит. Это ваши проблемы. Всего хорошего.
Мать зашла и села в кресло у окна, задумчиво глядя куда-то в пространство.
— Мама?
— Катя, у тебя времени до пятнадцатого августа- тихо сказала она. — Решай, что ты будешь делать. Мне нужно знать, как поступать дальше. Я тебе говорила, что он тебя найдет.
— Это он? Но как?
— Если такой человек, как он, ставит себе цель, он
