провалами окон, дымящиеся обломки невиданных машин и россыпь обугленных костей. Несколько раз она просыпалась, вскидывалась в испуге, с трудом вспоминала, где она, и снова проваливалась в сон. Так тянулось время, пока над головой не заскрежетали камни, а в лицо не ударил холодный мокрый ветер.
- Приехали, - Мваси поддел зубами крышку кокона, и ремешки, не выдержав, порвались. Кесса ошалело замигала – её голова торчала наружу, а перед глазами плыл засыпанный мёртвыми сучьями склон, туманные стволы-столбы вдалеке и сплетённые между собой серебристые ветви без единого листка.
- Хшшш! Ветер с Геланга, Элиг бы его побрал, - змей брезгливо встряхнулся, и Кесса вылетела из кокона и шмякнулась на сухие ветки. – Джумма в той стороне, а Геланг – вон там. Удачи, Речница…
Он вскинулся над землёй, покачиваясь на хвосте, и рухнул на дно оврага, пробивая головой завалы веток, почву и камни под ней. Алый гребень вспыхнул на лету, золотистая чешуя сверкнула и погасла в зарастающем на глазах туннеле. Кесса встряхнулась, крепко ущипнула себя за руку и нехотя поднялась с земли. «Что ж, покатались – и хватит…»
Она пересчитала свёртки, сложенные в суму. В воде недостатка не было (жаль, что кончился зихейн; любопытно, есть ли маги, умеющие создавать его из воздуха… или воды?), а вот припасы подходили к концу. Пара небольших кусков солонины, раскрошенные сухари, пригоршня толчёных желудей и половина плоскотелой рыбины из прудов Ралми… Пересчитав уцелевшее, Кесса с опаской покосилась на срастающиеся между собой серебристые деревца. Меж ними виднелась тропка, убегающая влево, несколько сучков сплелись над ней, но просвет остался широкий – Кессе места хватило. Она отмахнулась от потревоженной канзисы, всплывшей, как пузырь, из кустов, стряхнула с запястья жгучее щупальце и вынырнула на мощёную дорогу со знакомыми столбиками вдоль обочины. Из-за поворота уже слышен был грохот повозки, топот быстроногих ящеров и сердитые крики огромной нелетающей птицы. Кесса отступила в кусты, пропуская шумный отряд, и неспешно пошла следом.
Серебристый мох – легендарный холг, растение, заплетающее пути – поднимался с двух сторон дороги, тянул к ней голые ветви, но срастись над ней не смел. Кесса видела на его ветках свежие зарубки – кто-то расчищал тропы, срезал лишние побеги и отгонял подальше назойливых медуз и перистых змей. Высокие хвощи поднимались над серебряным подлеском, зелёный и белый мох бахромой свисали с их ребристых стволов, и вокруг него носились, блестя боками, крохотные летающие рыбы. «Вот и моховой лес,» - Кесса настороженно огляделась по сторонам, но услышала только шум очередной повозки. Пара товегов волокла её по мостовой, и погонщик понукал их что было сил, но быки никуда не спешили. «Живи тут рядом громадная харайга, они бы стрелой летели!» - покачала головой Кесса и покосилась на стволы хвощей. «Коты любят драть кору с кустов, даже на задние лапы становятся, лишь бы поточить когти. Если так сделает когтистое чудище, высоко оно дотянется?»
Лес быстро поредел, и докучливые канзисы улетели с дороги, продуваемой всеми ветрами. Дорога взбиралась на холм, из земли торчали каменные уступы, вовсе не похожие на дикие скалы. В стороне, на лысой горке, выстроились добротные дома из толстых брёвен, возведённые на каменных основах и окружённые длинными сараями. Там виднелись повозки, слышался хриплый рёв товегов и клёкот голодной птицы. За небольшим оврагом поднимался ещё один застроенный холм, за ним – третий, а дальше – там, где из-под каменных плит не видно было земли – вздымалась к небу крепостная стена. Кесса застыла на обочине, растерянно глядя на могучие башни, наполовину прикрытый кованой решёткой туннель ворот и толпу Лигнессов-стражников под аркой и перед ней. Они копались в повозке, застрявшей у входа в город, рядом хеск, держащий в поводу огромную бескрылую птицу, пререкался с одним из воинов. Клюв птицы был перетянут толстым ремнём, но ей наскучило стоять без дела, и она недобро косилась на крыло стражника и хвост ящера-белонога, обнюхивавшего камни мостовой.
«Это Джумма?!» - Кесса прищурилась, но так и не увидела, где заканчиваются крепостные стены. Видно, они, как им и положено, обвивали город сплошным кольцом, и едва ли в них было много ворот.
«Не хочу я к ним идти,» - нахмурилась Кесса, следя за стражниками. Кажется, они вознамерились разобрать повозку по досочкам. За спиной странницы загрохотали колёса отставшей повозки. Ездок пригляделся к происходящему у ворот и с тяжёлым вздохом натянул поводья.
- Сто-ой!
«Пойду я отсюда,» - Кесса спустилась на немощёную тропу, прорубленную в зарослях. Дорожка уходила в лес, петляла и временами прерывалась, но упорно шла вдоль городских стен, сплетаясь с мощёными трактами. Тут было мало ворот, но много путей. «А может, и харчевня где-нибудь есть,» - Кесса ускорила шаг. «Ну их, этих стражников!»
По моховым дебрям она плутала долго, то шарахаясь от крылатых теней, то пропуская вереницу осёдланных белоногов, то выбираясь из придорожного болотца, издали показавшегося ей утоптанной тропкой. День выдался пасмурный, солнце лишь изредка бросало взор на лес сквозь прореху в облаках, низкие клочковатые тучи висли на верхушках гигантских хвощей, и по стволам стекали крупные капли. Фамсы – летучие рыбы – так и мелькали в кустах, ощипывая побеги холга, угрожающе раздуваясь, когда Кесса подходила к ним близко, и со свистом выпуская воздух, когда приходило время улетать.
Откуда-то сверху на блеск чешуи и мелькание плавников спустились большие медузы и раскинули сети щупальцев над тропами. «Да ну вас всех!» - сердито подумала Кесса, ненароком притронувшись к одному из них, и надвинула капюшон по самые брови. Щупальце оставило багровую зудящую метку на виске, вскоре опухло и веко. «Да, именно так живут Черные Речники – сражаются с маленькими пернатыми ящерами и надутыми пузырями в кустах!» - Кесса тяжело вздохнула, приложила к волдырю клок мокрого мха и пошла дальше. Чуть в стороне стучали топоры, грохотали по камням колёса, хлопали крылья, и лес оглашали резкие вопли боевых птиц хана-хуу. Кесса увидела одну из них на широкой дороге, и ей померещилось, что существо одето в стальные перья.
Городские башни растаяли в зелёном тумане. Странница обернулась на шум в последний раз и увидела толчею у ворот Джуммы. Солнце уходило за лес, тяжёлые решётки и створки опускались, и путники спешили войти в город. Откуда-то издалека долетал сладкий запах цветущих трав. Тропинка, ещё заметная в закатном свете, вилась по склону холма, среди кустов сросшегося холга. Последний луч солнца сверкнул на отполированном до блеска черепе, привешенном на конёк
