Клебо издал нечто похожее на стон и развернулся было, чтобы бежать куда глаза глядят, но наткнулся на меня. Я принял его в свои объятия, вежливо обхватив за плечи и развернув назад:
– Спокойно, мсье. Все, что вы сейчас скажете, может быть использовано против вас, не забывайте! Ваша карта бита.
В тот же момент бедняга неожиданно, в голос разрыдался. Пока его усаживали в полицейский автомобиль, богач Рольф «потрясенно» покачал головой и с недоуменной улыбкой развернулся к комиссару.
– Какой ужас! Если бы я знал, что ужинаю с преступником! Вы хотите сказать, что ту скандальную подмену дара католическому храму совершил именно мой приятель Паскаль? Невероятно!
Комиссар внимательно разглядывал безупречное лицо парня.
– Хотите сказать, что вы здесь совершенно ни при чем? Что Паскаль Клебо совершил подмену не по вашему заказу?
Безупречный Рольф изумленно всплеснул руками.
– Ну что вы! Я – законопослушный гражданин Швейцарии. Бедняга Паскаль тоже родом из Швейцарии, сегодня мы случайно встретились, решили вместе поужинать. Разумеется, я здесь ни при чем! А сейчас – извиняюсь, мне пора – меня ждет мой самолет: давно пора лететь в Каир.
– Боюсь, мы не можем вас сейчас отпустить до выяснения и уточнения всех обстоятельств данного дела, – наклонил голову комиссар, но Рольф прервал его с пренебрежительной усмешкой:
– Боюсь, комиссар, у вас просто нет выбора; в конце концов, я ведь просто могу прямо сейчас позвонить министру правоохранительных органов Танзании – пару раз он был у меня в гостях, в Каире… Я здесь ни при чем, понимаете? Абсолютно ни при чем. Прощайте!
И красавчик легкой походкой направился к своему «Феррари» – сел за руль, хлопнул дверцей и был таков.
В полицейском автомобиле Паскаль, словно отключившись от внешнего мира, безутешно плакал; полицейские, столпившись чуть в стороне, ожидали дальнейших приказаний. Комиссар развернулся ко мне.
– Я думаю, этот парень окажется ни при чем.
Что тут скажешь? Возможно, тут была наша ошибка: следовало подождать в засаде момента, когда Черная Мари перешла бы в руки Рольфа и Клебо получил бы из его рук свой гонорар.
– Увы! Но ничего, главная рыба у нас в руках, ведь Рольф заказал Клебо только статуэтку, он не заказывал смерть двоих людей, ведь так?
Все так и было. Вскоре все мы расселись по своим машинам и направились в полицейское управление, где едва ли не до утра длились допросы, оформлялись протоколы, а специально вызванный врач два раза делал успокаивающие уколы заплаканному Паскалю.
– Боюсь, это потрясение окажется не по силам бедняге Паскалю, – севшим голосом произнесла мама, когда в серых сумерках раннего утра мы с ней вышли из полицейского управления. – Он пошел на все, даже на самое тяжкое преступление – убийство, чтобы достичь своей цели: обновить оборудование отеля, сделать хороший ремонт, оплатить рекламу своего отеля на туристических сайтах. И вот все пошло прахом, оказалось напрасной тратой сил и энергии.
Я ободряюще улыбнулся.
– Не забывай, мама, Паскаль – убийца. Правда восторжествовала! Завтра полиция в компании с Джимми Нгума при стечении публики и прессы торжественно вернет дар святой церкви. Для кюре это будет прекрасным поводом лишний раз напомнить пастве: кесарю – кесарево, богу – божье. Не крадите, люди добрые! Не грешите! И все будет хорошо.
Раннее утро жаркой Африки было отнюдь не жарким. Я скинул джинсовую куртку и накинул на мамины плечи, крепко обняв самого дорогого человека.
– И с этим, мама, я абсолютно согласен: все будет хорошо! Непременно. Главное – всегда держать открытыми глаза души. Об этом мне однажды сказал коротко, но точно лебон Акида…
Мы сели в машину и отправились на ферму – отсыпаться.
Глава 34
Новые планы
В тот день я проснулся ближе к часу и еще какое-то время блаженно лежал, раскинувшись на широкой постели, вдыхая аромат белья, ощущая себя выспавшимся, полным сил и энергии.
Наверное, у каждого из нас бывают такие удивительные моменты в жизни: вроде бы не происходит ничего особенного, и жизнь идет своим чередом, а все-таки во всем вдруг словно просыпается дух волшебства, наполняя бытие сотней восхитительных мелочей: сверкающими лучиками солнца, удивительной трелью неведомой пичужки за окном, ароматом кофе, доносящимся откуда-то из кухни…
Вчера, прежде чем мы простились, комиссар, устало потирая глаза, с удовлетворением сообщил, что Паскаль Клебо чистосердечно признался в обоих преступлениях, рассказав все, как было.
– Как мы и думали, Клебо все обделывал в костюме бурки, до последнего так и оставшись для Моши неизвестным заказчиком, пообещавшим солидные деньги за статуэтку Черной Мари. – Комиссар покачал головой. – По его словам, сначала он купил новую телефонную карту, с которой и позвонил Моше, сделав предложение и назначив встречу на рынке на следующий день. Клебо, кстати, предположил, что болтун Нгала именно тогда в первый раз подслушал его разговор по мобильнику: резко обернувшись, он заметил его ухмылявшуюся физиономию, но успокоил себя тем, что Нгала не может знать, кто скрывается под буркой. На следующий день в ожидании Моши он тщательно осмотрелся: нигде вокруг Нгала не было. Оставалось только перевести дух и надеяться, что все пройдет гладко.
Слушая рассказ комиссара, мы пили горячий чай, то и дело перемежая его с крепким кофе – и все равно глаза сами собой закрывались.
– Паскаль сказал, что их первая встреча поначалу проходила очень даже неплохо: он прекрасно сыграл роль бурки, изменив голос, так что Моша его не узнал. Предложение его явно заинтересовало – парень тут же начал мечтать, как первым делом откроет собственную студию в Дар-эс-Саламе. И тут вдруг за спиной раздался визгливый смех Нгала… Можете представить, что почувствовали оба заговорщика! А когда Клебо схватил Нгала за плечо, из-под широкого рукава появилась его рука – пусть она и была в черной перчатке, а все-таки сразу бросалось в глаза, что пальцев на руке только три. Безусловно, Нгала тут же узнал эту руку. К счастью, Моша ничего не заметил, потому как первым рванул подальше с рынка; потрясенный Нгала тоже побежал, а Клебо быстрым шагом направился в студию Джимми коротким путем.
Вся картина вставала перед нами, как кадры из фильма, впору было затаить дыхание, следя за каждым словом комиссара.
– …Как отметил Клебо, в тот день ему во всем фантастически везло: стремительно двигаясь вдоль торговых рядов, ему удалось незаметно стащить ритуальный кинжал с одного из столиков, а, постояв в полутемном зале студии не более пятнадцати минут, он дождался-таки появления Нгала, которому и всадил нож в спину, когда парень уже направился в следующий зал. После этого Паскаль стремительно покинул студию и, немного попетляв по кварталу, укрылся в квартире племянницы своей сожительницы Нелли и там переоделся в свою обычную одежду. Кстати, именно в этой практически пустующей квартире он каждый раз переодевался в костюм бурки. Ну а украденный кинжал, опробованный на Нгала, Паскаль решил использовать и в убийстве Моши, потому что убить своего сообщника он порешил с самого начала, чтобы ничего ему не платить, всю щедрую плату Рольфа оставив себе…
Напоследок, провожая нас на выход, комиссар вдруг усмехнулся:
– А знаете, из-за чего все время плакал наш преступник? Из-за того, что теперь, когда он потерял и деньги, и свободу, не сбудется его заветная мечта: отправиться вместе с Нелли и детьми к себе на родину – в город Ношатель, Швейцария…
Я лежал на спине, по-африкански широко улыбаясь белоснежному потолку и всему миру, размышляя о том, как же это замечательно: жить в златоглавой Москве, с папой в Париже и мамой в солнечной Африке. И тут же мелькнула, легко кольнув, лукавая мысль: и с любимой девушкой, неуловимо исчезающей по жизни.
Волшебство моментально прошло, оставив сладковатый след в душе. Я встал, потянулся, твердо решив сразу после завтрака позвонить Соне, поставив ее перед условием: как хочешь, а я лечу к тебе, в Женеву! Не удалось вместе встретить Рождество, так встретим Новый год, а там – православное Рождество, старый Новый год, Новый год по китайскому календарю…
В кухне никого не было. Я выглянул в открытое окно – Томми беседовал о чем-то со своим работником, мама, скорее всего, давно была на ногах, трудясь над своими саженцами в оранжерее. Пришлось обслужить себя самому: я по-быстрому зарядил агрегат ароматнейшим кофе, порылся в шкафчике, обнаружил свеженький штрудель и славно всем этим позавтракал.
После завтрака я вышел на кофейную плантацию и, набрав номер Сони, прижал телефон к уху и побрел меж мягко шелестевших деревьев, слушая долгие гудки, повторяя про себя: «Отвечай, милая моя Сонечка, ну же, бери скорее трубку!»
Она ответила довольно скоро, и ее голос прозвучал так грустно, что у меня моментально выросли крылья за спиной.
