В ужасе Гуль закрыл глаза и кулаком ударил себя по темечку. То же происходит с телевизорами от крепких ударов. Экран дрогнул и потускнел. Но что-то все-таки осталось — некое новое ощущение, о котором он тоже еще не рассказывал Йенсену. Потому что и сам пока не разобрался в происхождении странного чувства. Только сейчас до него явственно дошло, что уже второй день кто-то неотрывно на него смотрит. Именно так это следовало называть!
Кто-то смотрел на него сосредоточенно и неотрывно. И это не было скрытой камерой. Это был живой человеческий взгляд!
Сидя в кресле и упираясь взглядом в зрачки далекого соглядатая, Гуль мало-помалу стал представлять себе внешность соглядатая. Маленький, чуть сгорбленный, с щеточкой усов под крупным носом, с густыми бровями и обширной лысиной на голове. Носатый карлик тоже сидел в кресле и напряженно всматривался в лицо Гуля.
Уже через несколько минут Гуль видел усача столь ясно, что ему сделалось не по себе. Двое людей, разнесенные дистанцией в сотню-другую метров, глазели друг на дружку, пронзая взглядами множественный бетон, с вниманием прислушиваясь к дыханию того, что сидел напротив.
— Этого не может быть! — вслух произнес Гуль. — Слышишь, ты, носач? Я брежу. И тебя нет!..
Усилием воли он заставил себя подняться. Проходя мимо огромных настенных часов, мельком взглянул на стрелки. Йенсен обещал вернуться к шести. Часы показывали половину седьмого.
* * *
Йенсен поджидал Корбута в машине в двух кварталах от здания института.
Рассеянно разглядывая залитый солнцем асфальт, он механически пережевывал горьковатую смесь китайского лимонника и гигантского папоротника. Время разбилось на томительные секунды, и он не заметил, как голова его опустилась на грудь, а темная рука сновидений мягко прикрыла веки. Он уже спал, когда маленький сгорбленный человечек с щеточкой усов под крупным носом приблизился к пикапу и весело присвистнул. Не вынимая рук из карманов, носатый человек склонился над машиной, прищурившись, уставился на спящего. Вздрогнув, Йенсен открыл глаза и, часто моргая, потянулся ладонями к лицу.
— Ты опоздал, Корбут, но я не сержусь. Лишний час сна — это чудо. Ты даже представить себе не можешь, какое это чудо!
— Почему же не могу… — Корбут хихикнул. — Тем более, что я вовсе не опаздывал. Пятнадцать минут назад доставили записку от Фила, пять минут пришлось потратить на сборы, десять минут на дорогу.
— Ага… — Йенсен озадаченно посмотрел на часы. — Стало быть, этот час мне только пригрезился? Жаль…
Выбравшись из машины, он взял Корбута под локоть.
— Прогуляемся пешком? — Он на ходу поворочал плечами. — Поверишь ли, такое чувство, словно бедное мое тело надели на шампур и долго-долго коптили над костром, поливая уксусом и горчицей.
— Немудрено. Ты находишься возле этого типа уже более суток. Я хочу серьезно предостеречь тебя…
— Не надо. — Йенсен устало отмахнулся. — Не надо мне этих ужасов. Все про них знаю, и тут ничего не поделаешь. Гуль напуган, он рвется домой и никому не верит. При этом ему ничего не стоит просветить человека насквозь. Мы рисковали в начале операции, рискуем и теперь. Каракатица-то рядом! Совсем рядом. Да… Знал бы ты — каково это пытаться не думать ни о чем подозрительном в присутствии телепата. И кстати, я бы ни за что не справился с этим, если бы он меня не заинтересовал по-настоящему. Ты понимаешь, Корбут, я постоянно думаю о нем, живу его бедами и проблемами. К счастью или к несчастью, их у него предостаточно. Но знал бы ты, как это выматывает!
— Что-то ты слишком много жалуешься.
— Жалуюсь, потому что трудно.
— Теперь ты не один.
— Естественно! Не одному же все это расхлебывать! Слава Богу, ты конкурент этому парню.
— Спасибо. — Корбут задумчиво потеребил себя за нос. — Только сдается мне, ты ошибаешься. Этому человеку, Джек, я не конкурент.
— Только не надо скромничать! Я знаю его и знаю тебя. А значит, могу сравнивать… — Джек Йенсен замедлил шаг. — Что еще за черт! Кто прислал сюда этих олухов?!
Прикрывшись газетами, на скамейке, возле цветочных клумб, подремывало двое мужчин. Еще один на противоположной стороне сквера заинтересованно разглядывал витрину с электронной аппаратурой.
— А ну-ка! — Йенсен потащил Корбута за собой. Остановившись напротив скамьи, яростно зашипел: — Чтобы через минуту духу вашего здесь не было! И передайте Берковичу, что еще один такой фокус, и он полетит со своего кресла. Уж я об этом позабочусь!
Одна из газет с шуршанием опустилась. Мужчина тщетно пытался изобразить на квадратном лице недоумение, но на сцену выступил Корбут, и события потешным образом ускорились. Под взглядом носатого экстрасенса агент торопливо и с виноватыми интонациями залопотал:
— Мистер Йенсен, поймите, мы люди маленькие. Есть приказ — выполняем. Нет — будем тише и ниже травы.
— Это уж точно. Будете! Потому что руковожу операцией я и отвечаю за нее тоже я. Короче, вон отсюда!.. Корбут! Дай им под зад коленом!
Корбута не надо было просить дважды. Глаза его выстрелили, и оба агента, поднявшись со скамьи, зашагали механическим шагом, стремясь поскорее покинуть это место и этого маленького колдуна с пугающим взором.
— И того у витрин тоже;..
Корбут развернулся, и Йенсен мысленно сравнил его с разворачивающейся орудийной башней. Мгновение, и стволы его внутренних орудий замерли на прогуливающейся цели. Еще один беззвучный залп, и вот уже любитель витрин знакомым сомнамбулическим шагом топает в неизвестном направлении.
— Все. А теперь к нему!..
— Минутку, Джек.
— Что такое?
Войдя в вестибюль института, оба прислушались к царящей тишине. На время операции в институте свернули практически все исследовательские работы.
Из-за остекленной будки проходной вылез было полицейский, но Корбут одарил его таким взглядом, что охранник поспешно шмыгнул обратно.
— Так что ты мне хотел сказать?
— Дело в том, Джек… Видишь ли, я чувствую, что игра в прятки провалилась.
Не могу понять, каким образом, но мне кажется, он догадался, кто мы такие и зачем его держим здесь.
— Глупости, — ворчливо произнес Йенсен. — Не забывай, на каком этаже он находится. Там кругом свинец, сталь и кевлар.
— Для него это не препятствие. Я не говорил тебе, но сегодня меня посетило скверное чувство. Я даже не понял сразу, настолько это было непривычно. Еще никто не вступал со мной в подобную дуэль!.. Словом, этот русский сумел настроиться на меня. Понимаешь? Он вычислил, где я нахожусь, а чуть позже сделал попытку заблокироваться. На какое-то время я потерял его из виду.
Словно кто-то включил затемнение или зажег дымовую шашку. Но я-то знаю, что это сделал он.
— Ты ошибаешься, Корбут.
— Нет! — Корбут зажмурился. — Это повторяется и сейчас. Еще там, в сквере, я его видел, а теперь нет. И при этом мне кажется, что он видит нас распрекрасно. И знает, что мы уже здесь, в здании.
— По-моему, ты сгущаешь краски, Корбут! Это обычное переутомление… — Йенсен крепко растер переносицу, нахмурившись, проговорил: — Хорошо…
Допустим на минуту, что ты прав. Он насторожен и всерьез раздумывает, не удрать — ли ему отсюда?.. Но если так, тем более нужно находиться возле него. По крайней мере до сих пор он мне верил.
— Это было вчера, а сегодня, он сотворит с тобой то же, что сделал я с агентами Берковича.
— Ты перебарщиваешь, дружище. Гуль — славный парень. Просто он угодил в неприятный переплет. Нервы и все такое… Наверное, мы чересчур торопимся, но нет у нас времени на эмоции, понимаешь? Можно, конечно, подтянуть к институту оцепление, запастись полудюжиной патрульных машин, но даст ли это что-нибудь? Мы пошли ва-банк, вот и надо идти до конца. А в общем… Не знаю, Корбут. Ничего я уже не знаю.
— Ты выдохся, Джек. Это видно невооруженным глазом.
— Как и все мы.
— Боюсь, в таком состоянии ты не самый лучший дипломат. А нам нужно перевезти его в Мемфис. Живого или мертвого.
— Не волнуйся, Корбут, он поедет. И, разумеется, живым. Я уже сказал, будь у нас время, мы наверняка сумели бы с ним подружиться.
— Кто знает… — Корбут в сомнении поглядел вверх. — И все-таки нам лучше остаться здесь. Хочешь, я попробую вступить с ним в дистанционный контакт?
Все-таки это безопаснее.
— Не надо. — Йенсен положил руку на плечо Корбута. — Желаешь оставаться — оставайся, а я поднимаюсь наверх. На этот раз твоя интуиция тебя подвела.
Гуль верит мне.
— Дай-то Бог. — Маленький человечек с щеточкой усов под носом обмяк и съежился. Он привык верить Йенсену и, несмотря на все свои возможности, подчиняться ему. — Хорошо, Джек. Я пойду вместе с тобой.
* * *
Смуглое лицо Гуля казалось пугающе бледным. Опустив руки на подлокотники, он сидел в кресле напротив Иенсена и хмуро рассматривал собственные колени.
