– Я постараюсь, – честно ответила Дара. За свою жизнь она видела столько плохих поэтов, что при одном упоминании о поэзии внутренне содрогалась. Хорошие стихи встречались только в старых книгах.
– Боюсь я также, что старая Буи малость не в своем уме. Но тут уж смотри сама. Если ты уговоришь ее сделать что-то с гейсом – не все ли равно, безумна она или разумна? Важен результат.
– Важен результат, – повторила Дара.
Глава двенадцатая Старуха Буи
Это было похоже на сон – но Дара не могла бы утверждать, что действительно заснула. Мир не имел примет, по которым его можно отличить от реальности, – ничто прямо на глазах не меняло форму, не щеголяло абсурдной логикой, не ошарашивало жутью. Это был просто скудный, чрезвычайно просторный, без ярких красок и громких звуков мир. Он открылся как-то тихо, туманно, лишь еонемногу прибтел отчетливые формы…
Они вышли в сад, и там, несмотря на снег и ветер, им не было холодно. Ночь стояла стеной, обычная зимняя ночь с ее белизной и чернотой, Эмер поставила фонарь на каменный круглый столик и велела Даре раскидать лопатой снег, а сама взялась за метлу. Под снегом оказался выложенный камнями круг – Эмер устроила у себя дома все необходимое для изучения тайных знаний, и Дара не удивилась бы, обнаружив в дальнем углу сада холм, где есть и шийн, и бру.
– Пей! – велела Эмер, и Дара выпила прямо из термоса не меньше стакана горячей травной настойки. – А теперь плесни наземь – для покровительницы Бриг. Прочитай про себя оберег. И начнем.
Эмер водила Дару вокруг стола, говоря стихи, потом стол сделался просто большим серым камнем, и это, пожалуй, было единственным провалом в сон, хотя ноги переступали по кругу – или это круг завертелся под ногами? Ощущение было таким неожиданным, что Дару качнуло.
Потом рука Эмер отпустила пальцы Дары, она сделала еще несколько шагов, и ее лицо облепила пленка, заставив зажмуриться. Тут же пленка растаяла – и вокруг Дары лежал уже Другой Мир.
Серая равнина открылась перед ней, как будто сложенная из окаменевших кусков мертвой почвы, лишь кое-где торчали в щелях пучки сухой побелевшей травы. И стояла тишина.
Однако здесь все же была жизнь – ветер шевелил траву, по земле бродили птицы, держась попарно, и Даре не нужно было приглядываться, чтобы объяснить эту птичью дружбу, – просто они были скованы цепочками красного золота, лапка с лапкой, что позволяло и ходить, и летать, но не отпускало дальше чем на полметра. Несколько таких птичьих пар, наподобие воронов, но с перламытровым отливом крыльев, кружило в небе, время от времени подавая голос – тонкий и печальный. Птицы на земле были вестниками Другого Мира, куда и возвращались, выполнив задание – предупредив, позвав, предсказав, навеяв воспоминания, а по чьему приказу – непонятно…
А вот трава показалась странной, Дара нагнулась и увидела, что сухие узкие листья и стебли усыпаны белыми кристаллами. Похоже, соль, решила Дара, но пробовать побоялась. Другой Мир имел свою магию – она рисковала остаться тут навеки.
То, что раньше ей говорили про Другой Мир, не слишком-то было похоже на унылую картину: здесь должно было быть, как в мире людей, только немножко лучше. Или же она неверно поняла это «лучше», и лишь теперь суть прояснилась. В конце концов, не ей же тут жить…
– Что же, каждый выбирает себе Другой Мир по своему усмотрению, – сказала Дара и пошла, не разбирая дороги, туда, где указательным перстом, нацеленным в небо, торчала высокая прямоугольная башня. Птичья чета полетела над ней, словно торопясь известить о ее приходе, и скрылась за башней.
Эта башня была именно такова, как Дара ее себе представляла, из плотно пригнанных крупных камней и без двери. Лишь намного выше человеческого роста была дыра, слишком большая для окна, и выше той дыры – несколько маленьких квадратных окошек второго яруса жилья. Судя по тому, что не стояла прислоненной деревянная лестница и не свисала веревочная, хозяйка была дома.
– Буи, старая Буи! – позвала Дара. – Во имя древних богов, отзовись! Во имя рогатого Херна! Во имя зеленых холмов!
Никто не откликнулся. Можно было бы подумать, что старуха наконец умерла, если бы не знать – этот мир и есть ее добровольная, предельно растянутая во времени и безболезненная смерть.
– Матушка Буи! Я же вижу, что ты дома! Я по делу к тебе пришла, матушка Буи! – Дара задумалась в поисках нужного слова. – Ты полагаешь, что в твоей жизни больше не может быть дел? Я целительница, из тех, кто признает великую Бриг, и меня прислала к тебе Эмер, вовремя сказавшая «довольно»!
Дара помолчала немного – но и в башне тоже молчали.
– Проснись, старуха Буи! – закричала Дара. – Время обеденное! Стол накрыт!
В темной дыре что-то зашевелилось.
– Не вопи, разбудишь…
Голос был усталый и недовольный.
– Кого я разбужу? – удивилась Дара, Эмер прямо сказала, что старая Буи живет в Другом Мире совсем одна и в обществе не нуждается.
– Любовника моего.
Дарин рот сам собой приоткрылся.
– Хорошо, не буду шуметь, – пообещала она, – но ты уж тогда спустись ко мне.
– Не могу, я его охраняю.
– Может быть, я поднимусь к тебе? – предложила Дара. – Мы будем говорить шепотом.
– Не понимаю, почему это я должна приглашать тебя туда, где спит мой любовник, – сварливо ответила старуха Буи.
Очевидно, у нее от прожитых лет началось разжижение ума, подумала Дара, а в таком состоянии люди делаются просты, как дети, и их самолюбие обнажено…
– Мне сказали, что никто лучше тебя не знает природы гейсов. Но раз ты отказываешь мне в помощи, то, наверно, знаний у тебя уже не осталось. У того, кто не пускает их в ход, они могут истлеть. Прости, что побеспокоила, и оставайся с миром, старая Буи, пусть древние боги хранят тебя в Другом Мире.
С тем Дара и развернулась, чтобы уйти прочь.
Как она и рассчитала, далеко ее старуха не отпустила.
– Эй, ты, женщина! Я тебе сбросила лестницу!
Дара вернулась к башне и с большим недоверием потрогала старые и, возможно, гнилые веревки.
– Не бойся. В Другом Мире ничто не тлеет и не рвется. Знания, кстати, тоже. Но и дыры на моей юбке я никогда не смогу зашить, они оказались вечными, – объяснила старуха.
Дара подхватила спереди зеленый подол, заткнула за пояс и полезла наверх.
– Прикройся! – велела старуха, когда она оказалась в небольшом квадратном помещении. – Колени видны!
– Так и у тебя видны.
– Молодые женщины не должны показывать ног. А мне уже все равно…
И Дара ей поверила. Старая Буи стояла перед ней в ободранной юбке бурого сукна, заляпанной светлой глиной, и в древнем темно-синем плаще с капюшоном, сейчас откинутым на плечи. Больше на ней, кажется, ничего и не было…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
