Во всяком случае, Лысый, придя в себя, просчитал именно такое развитие событий. Стрелять в девушку было совершенно невозможно. Нажать на спуск не провоцировали даже ее мертвые глаза без зрачков.
— Мы просто остолбенели, — сказал Лысый, и Мэкс, стоя над телом и внимательно его рассматривая, ругаться не стал, а спросил:
— Как ты думаешь, могли ОНИ рассчитывать на такой эффект?
Лысый горестно сплюнул и отвернулся.
— Вот откуда берутся легенды о ведьмах… — вздохнул Крот. Он был настолько заинтригован, что переборол характерное для сенсов отвращение к тварям и решил посмотреть. — Н-да… Я бы такой отдался. Даже приплатил бы. А насчет ИХ психологии ты, старший, ошибаешься. Ни на что они не рассчитывают. У нее в башке тупой-тупой процессор. Не умнее кухонной микроволновки. И управляет ею ОТТУДА тоже процессор. Но помощнее, скажем, как в аудиосистеме хай-энд…
Лысый закашлялся, прочищая горло, и выдавил хрипло:
— Вот если бы мы ее не пришили…
— Может быть, — кивнул Крот. — Очень даже может быть.
— Нам зарядили бы толпу голых баб… — закончил мысль Лысый.
— Собакам поощрение было? — спросил Мэкс.
Лысый молча помотал головой.
— Правильно. В следующий раз не станут бросаться без команды.
Собаки-то положение и спасли. Приученные кнутом и пряником стоять тихо и импровизировать только в критической ситуации, они позволили охотникам подпустить тварь метров на десять. Но потом у зверей не выдержали нервы — они дружно, как по команде, разразились лаем и рванули вперед. И лишь тогда четыре пальца так же дружно потянули спусковые рычаги, и псы остановились вокруг бьющегося в агонии тела.
Теперь это тело отправлялось на руках Гиппократовых подручных в самый последний свой путь — под сканеры Базы, замкнутые на светлую голову Доктора. Затем процедура идентификации, разработка легенды (нужно же что-то наврать родственникам, буде те объявятся) — и в печь, девочка, в печь. Третья смерть для тебя, на этот раз уже точно навеки… Мэкс глядел через плечо, как уносят мешок, и вдруг у него отчетливо защемило сердце. Гораздо сильнее, чем раньше. «Сколько людей ты успела погубить и унести в свой ад, несчастная марионетка? Как удачно, что слепой инстинкт робота вынуждает таких, как ты, идти напролом к «дырке», прямо под наши стволы. В наши зубы… И как же страшно видеть, что вы умнеете, становитесь проворнее, меньше зависите от контакта с породившей вас землей. Вы победите в этой войне, рано или поздно вы победите. Если только мы не найдем способ прихлопнуть вас всех одним ударом. Где эта кнопка, черт возьми?! Я не готов добираться до нее ценой собственной жизни. Но если понадобится заплатить именно такую цену — я найду, кого послать».
— Проходи, — сказал Мэкс. — К станку, герои…
— Ты помнишь дело Валентины Борисовой? — спросил Мастер.
— Конечно. — Таня прижалась к нему теснее. — Его лично Гаршин вел. Помогал отделу расследований. Вообще странно, что вы с Гаршиным незнакомы…
— Так получилось, — соврал Мастер. — Гаршин старый журналюга, мне не чета. Так вот… — Мастер о чем-то глубоко задумался. Таня молча ждала продолжения. «Опять начинаются страшилки».
Впереди стеной поднимался лес, в котором была когда-то исхожена вместе каждая тропка. «Мы жили здесь, неподалеку, на окраине города, и каждый день в лесу выгуливали Чучу, а иногда просто отправлялись бродить, наслаждаясь тишиной и покоем. Мы уже приезжали сюда в воскресенье. Приехали и теперь. Ностальгия, будь она проклята. Все-таки былого не вернешь. Нас тянет друг к другу, но совершенно не так, как раньше. Мы снова копаемся в наших прошлых отношениях, ища и мучительно переживая заново некогда совершенные ошибки. Зачем? Не знаю».
Карма мышковала в подлеске. Чертовски забавная картина: большая ярко-рыжая собака то ползет на брюхе по сугробам, с хрюканьем их обнюхивая, то вдруг начинает высоко подпрыгивать и бросается вскачь, преследуя бегущую под снегом полевку. Пока что Карме не везло, мыши оказывались проворнее.
Дело «мисс Москвы» прошлого года Таня помнила очень хорошо. У этой порядком неуравновешенной девицы случилась какая-то личная трагедия, которую та решила простейшим образом с помощью снотворного. Но главное было в другом — тело девушки бесследно исчезло из морга. Двое молодых работников мрачного заведения до сих пор находились в следственном изоляторе, упорно отрицая свою причастность к загадочной пропаже. Судебно-психиатрическая экспертиза признала санитаров в принципе нормальными. Следователь мучился в поисках мотива преступления. Дело, не сворачивая, ехало в тупик. Гаршин подсунул фотографию девушки сильному биоэнергетику, широко известному способностью отыскивать без вести пропавших или как минимум определять, живы ли те. Сенс напрягся, а потом раздраженно отбросил фото и признался Гаршину, что это уже черт знает какой случай, когда он просто не видит человека, не может сказать про него совершенно ничего.
— Прошлой ночью ребята ее подстрелили, — сказал Мастер, глядя на кувыркающуюся в снегу Карму.
— О, господи… Знаешь, милый, если бы это говорил не ты, а кто-нибудь другой…
— Версия Штаба очень правдоподобна, да?
— С ней легче жить. Хотя она тоже какая-то шизоидная. Я так и не понимаю, зачем им нужен такой спектакль. Может, чтобы завалить газету?
— Нет, только не это. Боюсь, что за попыткой наполовину раскрыть карты стоит очень тонкий расчет. Тогда дела наши хуже некуда. Поговорить бы с Гаршиным… У вас в отделе, кроме тебя, женщин нет?
— Что ты хочешь сказать?
— Сам не знаю. Все в такой клубок запуталось… У меня просто голова раскалывается от обилия информации, которую девать некуда.
— Бедный ты мой… — Таня встала на цыпочки и прижалась губами к щеке Мастера. Щека была холодная и колючая. — Ох, не хочу я в этот кошмар верить. Ни одному твоему слову не хочу верить. Помнишь, я говорила, что, пока ты не появился, все казалось наваждением… Лучше бы так и оставалось. Я и сейчас, как вспомню твоих охотников, собак, Школу, — кажется, во сне видела. А ты мне проснуться не даешь. У меня пелена все время перед глазами.
— Помнишь Бенни? — вдруг спросил Мастер.
— Бенни? А, еще бы! Это тот… у-у… народный целитель? По кличке Бенни Бастард? С которым вы по пьянке Раевского побили?
— Верно. Только при чем тут пьянка? Бенни тебя просто обожал и очень рад был вступиться за правое дело.
— Не помню, чтобы он меня обожал, а помню, что вы ни за что ни про что отдубасили приличного человека.
— Ой, ну только этого не надо, ладно? Приличные люди так руки не распускают, когда у женщины рядом живой любовник сидит.
— Скажем точнее — полумертвый уже от водки.
— Ну… Не важно. Ты скажи: Бенни — это сон?
— Ты серьезно?
— Бенни работает с нами. Он форсирован и водит на расчистку бригаду сенсов. Убедительно?
Таня закусила губу и отвернулась. «Я помню Бенни. Однажды в жаркий летний вечер, когда все сидели обалделые от духоты и пили коньяк со льдом, он за полчаса так охладил комнату, будто в ней появился кондиционер. Внушение чистой воды, но такое мощное! Еще он предлагал меня слегка подлечить — только больно уж у него при этом были масленые глазки».
В отдалении Карма раздраженно тявкнула.
— И не надоело же тебе меня запугивать… Откуда ты взялся такой? — задала Таня преследующий Мастера всю жизнь вопрос.
Мастер опустил глаза и после мгновенного раздумья сухо ответил:
— Я из «Программы Детей».
— Чего-о? — спросила Таня, будто ослышавшись. Мастер шевельнул ладонями — словно развел руками. Глаза его смотрели по-прежнему тепло, но появилась в них такая знакомая Тане отстраненность… Восемь лет назад в подобной ситуации она решила, что этот человек сходит с ума. Тут-то все и треснуло.
— Не может быть… — прошептала Таня. Ей вдруг стало холодно, чертовски холодно, как в кабинете у Очкарика. Только разговор перешел в нормальное русло, только она успокоилась — и вдруг как ушат холодной воды. «Зачем ты это сказал? Почему ты опять делаешь мне больно? Этого не может быть».
— Может, может… — сказал Мастер. Будто ее мыслям покивал. — Пора уяснить, Танечка, что я не шучу. Я действительно мутант. И я очень нуждаюсь в твоей помощи.
— Перестань говорить мерзости, — слабым голосом попросила Таня. — Что я могу для тебя сделать?
— Пожалуйста, наведи справки об одном человеке, — сказал Мастер, думая о том, что Таня ему не поверила. «Наверное, это к лучшему». — Ты ведь все знаешь обо всех. — Мастер сделал паузу, чтобы Таня успела спросить:
— Кто?
Мастер вздохнул. «Чего я ее мучаю? Я ведь не врал — она мне действительно очень дорога. Слишком у нас богатое общее прошлое, чтобы поступаться ее интересами. Хотя сейчас ничто не значит ничего. Главное — успеть. С любыми потерями. Кто угодно. Только бы не Карма…»
