– Скорей всего, Том. Но мне это даже нравится. Пусть он, чем я.
– Само собой, приятель. А не поискать ли нам на это время услады у наших негритяночек?
– Я б предпочёл испанку, – мрачно ответил Солт. – Но готов для разнообразия остановиться и на негритянке. Несколько наших уже не выдержали и потерялись в толпе.
– Пока тут идёт это представление, пошли, Солт. А то ещё не успеем.
Тем временем негры стали помаленьку сносить на площадь самое ценное, что можно было найти в хозяйских домах.
Больше всего было тканей и рулонов кож, приготовленных к отправке по морю. Появились мешочки с монетами, женскими украшениями, перстнями.
Когда негры перестали приносить товары, Мануэль опять заговорил с испанцами, требуя больше золота и драгоценностей.
Казаки со скучающими лицами, устав от неприглядного зрелища, уже подумывали и о своих развлечениях. Мулат схватил миловидную девушку из богатой семьи, отволок в кусты под визг и сопротивление. Что там произошло, все догадались. Тем более, что девушка выскочила оттуда в разодранном платье, прикрываясь руками и обрывками ткани. Она рыдала, отец ломал руки, а мать свалилась в пыль, потеряв сознание.
Мулат неторопливо говорил испанцам что-то, искал глазами новую жертву, жертвы старались укрыться от его чёрных жадных глаз, матросы с гоготом толкали женщин в толпу, норовя схватить их на наиболее укромные места.
Испанцы вконец смирились. Они сами были отпущены по домам, оставив на площади своих женщин и дочерей. Горка золота и украшений сильно подросла.
Уже близился полдень. Солнце палило немилосердно, дым костров тянуло к площади, заполняя её восхитительным запахом жареного мяса. Это негры готовили обед для матросов. Мануэль, не спрашивая англичан, пригласил всех темнокожих на пир. Бочки с вином уже сгружали с повозок, груды фруктов и плодов ждали своего часа, усладить голодные рты своим вкусом, а желудки приятной тяжестью и блаженством.
Мулат заставил испанок прислуживать им и неграм за обедом, всячески издевался над ними, позорил и делал прозрачные намёки.
Лишь к вечеру, изрядно подвыпившие и очумелые от сытости и жары, матросы угомонились. Мануэль же потерялся где-то. Один матрос сказал, что видел, как тот тащил испанку за собой.
Солт ещё до захода собрал всех матросов в тени развесистой сейбы , неизменным деревом почти всех деревень.
– Ребята, мы здорово нагрузились! Думаю, что каждый сумел выпустить пар. Теперь за работу! Мы не можем оставаться в деревне. Уйдём подальше от опасного места! Собираемся! Грузите на двуколки скарб, оружие, провиант! Захватить пару свиней для завтрака и обеда! Побольше хлеба, фруктов!
Матросы недовольно кряхтели, ворчали и поругивались, разленившись от обильной еды.
И всё равно нашлись матросы, которые сумели заметить подозрительную возню в деревне.
Прибежал окровавленный Мануэль с четырьмя неграми. Они упросили мулата взять их с собой.
– Что с тобой случилось, Мануэль? – спросил Том, увидев окровавленную физиономию мулата.
Ответ Мануэля никто не понял, но это насторожило матросов. Беглецов в ту же минуту вооружили и жестами приказали сторожить.
Этот случай немного отрезвил матросов. С помощью негров быстро пригнали повозки, нагрузили их, добыли немного мулов без сёдел. И за час до темноты спешно выступили на дорогу. Мануэль не забыл со своими неграми подпалить три богатых дома.
Половина матросов была так пьяна, что едва держалась на ногах. Их уложили в повозки, остальные или шли рядом, или ехали на мулах, озирая местность и поглядывая назад, ожидая нападения.
– Вряд ли испанцы смогут на нас напасть, – говорил Омелько, наклонившись с мула к Ивасю. – Оружия у них нет, а то, что осталось слишком мало.
– Зато нас достаточно вот таких, – и юноша мотнул головой в сторону храпевшего на повозке Демида. – А сколько нас осталось? Чуть больше десятка. А их сколько? Сотня наберётся!
– Да, Ивась! Побыстрее бы уйти подальше от этой деревни.
Остановились на ночлег уже в полной темноте, найдя старое место в кукурузе. У дороги выставили охрану, сторожили и в самом лагере.
Два раза матросов поднимали, опасаясь нападения. Вокруг, как уверяли сторожа, бродили испанцы со своими рабами. Однако нападения не произошло.
– Ребята! – Солт ранним утром обходил измученных тревогами и пьянкой матросов. – Поспешим к морю! Мы слишком припозднились! Нас уже наверняка заждались. Скотину не жалеть! Выступаем!
Солнце показалось из-за высоких холмов, когда отряд уже начал вторую милю. Спустились в широкую долину, поднялись на перевал. Дышалось легко, жары ещё не чувствовалось. На ходу жевали ломти холодного мяса, смаковали бананы, ананасы, пили слабое вино с водой. На большее Солт не решился.
После полудня неожиданно вступили в крохотное селение в окружении полей с сахарным тростником. Два десятка лёгких домишек жались тесной стайкой. Два испанца с вытаращенными глазами взирали на страшное воинство.
– Эти наверняка знали о нас! – заметил Том. – Задержимся?
– Не стоит, – коротко ответил Солт. – Пусть Мануэль отберёт ценности, остальное нам не нужно. Разве что десяток кур и сотню яиц для нас.
Мануэль быстро распорядился с этим. Испанцев обобрали, два мулата присоединились к отряду, оружие отобрали и ушли, почти не тронув женскую половину деревеньки.
Мулат объяснил, что до моря осталось не больше суток хорошего хода.
Отряд пополнился пятью мулами и теперь двигался довольно быстро. На спусках мулов гнали галопом, на подъёмах все сходили на дорогу. К ночи, в виду ещё одной деревеньки, которую Солт послал ограбить и обезоружить, расположились на ночлег.
Утром оказалось, что одного матроса нигде нет. Долго искали, пока один из рабов деревеньки не указал место, где того зарыли.
– Проклятье! – Солт жутко ругался, свирепо оглядывал матросов. – Сжечь всё дотла! Испанцев повесить! Сколько их тут?
– Двое, Солт, – ответил Джошуа уверенно. – Один с семьёй.
– Девок матросам, остальных на сук! Негров отпустить, пусть делают что хотят! Ничего ценного не оставлять! Жратвы побольше захватить.
Деревенька жарко пылала, два женских вопля провожали отряд. Мануэль со своими неграми отвели душу с этими несчастными испанками.
– Спешить нам уже ни к чему, – распорядился Солт. – Подойти к городу мы должны в темноте. Мануэль говорит, что до города мы дойдём после полудня. Вперёд, ребята! Вышлем вперёд трёх человек из рабов. Пусть предупредят, в случае опасности.
Он подозвал Мануэля, долго с помощью двух матросов, знавших два десятка слов, объяснял, что нужно, пока тот не сообразил свою роль.
Охранение ушло на трёх мулах, отряд последовал за ними шагах в трёхстах.
Холмы понижались, идти было легко, но жара увеличилась по мере приближения к морю.
Перед полуднем прискакал мулат и с трудом пояснил, что впереди селение.
– Быстро занять его и постараться не выпустить слишком много в город. – Солт оглядел отряд. – Десяти матросам скакать вперёд и отрезать деревню от города! Поторопись, ребята! Город близко!
Маленький отряд с нашими казаками ускакал к деревеньке. Остальные торопливо пустились следом. Кругом расстилались холмы с возделанными квадратами по пологим склонам. Несколько белых фигурок убегали к деревне.
В деревне уже вопили люди и выли собаки, когда отряд ворвался туда. Это была скорее даже не деревня, а усадьба богатого идальго. Ещё издали, приближаясь к деревне, услышали два выстрела, потом ещё три.
– Что тут произошло? – прокричал Солт, увидев одного из матросов. – Что за выстрелы?
– Католики вздумали оказать сопротивление, Солт! – прокричал матрос. – Я приказал убить идальго. Что с его семьёй делать?
– Это потом, Пол! Много убежало в город?
– Может, человек пять, Солт! Те, кого послал испанец. Тут ещё один остался. Надсмотрщик. Он ранен. Прибить?
– Успеется. Забрать всё, что может нам пригодиться. И выслать к городу трёх-четырёх на мулах. Одного или двух посадить на коней. Они должны быть здесь. Испанец должен быть богатым.
