Не сумею? Это я за кастрюлями — не сумею… Как за ними смотреть-то? Ох… Кипит, бурлит… плюётся?! Ну, я ж тебя!
— Маша, иди поговори с Клаусом!
Какое облегчение… Ираида Степановна отобрала у меня большую-большую ложку, вручив взамен старенькую хрипящую рацию.
— Да, товарищ советник по культуре. Е-ло просила вас срочно…
Я быстро выскользнула из кухни под бурчанье кастрюль и шипенье секретчика:
— Сссказала? Всё, некогда мне.
— Лейтенант Барбоза, — прошипела я в ответ, — потрудитесь прибыть в Ри-ен, сегодня мы узнали о милой особенности Мьенга, едва не потеряв одного студента. Возможно, что с Петровым случилось то же самое!
— Что? — деловито переспросил он.
— Подробности при встрече. Либо, если вам совсем неинтересно, узнайте завтра у Е-ло.
— К вечеру буду. Жди.
Он бы ещё сказал "конец связи". Жди! Делать мне больше нечего. У нас сегодня концерт, между прочим.
— Ираида Степановна, приходите вечером на концерт наших ребят. И товарища посла приводите. Мы приглашаем.
Она поблагодарила и обещала, что придут всем семейством. Ну да, как же без Леры? Я вернула рацию и ещё с минуту смотрела, как ловко жена посла орудует своей огромной ложкой.
Сейчас мне нужно зайти к себе, проверить, отображается ли на магнитной доске фишка Ингвара. Или мне нужно будет вводить в игру новую? А потом… Но, как часто бывает, даже самые простые планы способен разрушить слепой случай. В этот раз в его роли выступила Брунгильда Максимова.
— Маша, это правда? — ледяным тоном спросила она, встав у меня на пути.
— Да, — брякнула я, не подумав.
Почему-то мне казалось, что она говорит про Ингвара и порванный ассей. Но…
— Маша, я же просила тебя ещё на корабле! Ты твёрдо обещала поговорить с Андреем! Где твоя сознательность, Маша?
— Моя… что? — переспросила я, не до конца понимая, о чём речь.
— Маша, у нас тут не детсадовские игры, а серьёзнейшая научная экспедиция. Мы начинаем самостоятельные исследования, и что я узнаю?
Спрашивать "что?" показалось мне излишним, и я предоставила Тане возможность выговориться.
— Концерт! — это слово она произнесла с таким отвращением, с каким я обычно вспоминала майора Крона.
— Да, Таня, сегодня будет концерт. Не вижу ничего страшного в том, что мальчики увлекаются музыкой. Их работе это не мешает, а в свободное время…
— Да как ты не понимаешь, — перебила она, — что у нас не бывает свободного времени! Наука требует от нас вкладывать всё своё время, без остатка!
— Да? — я удивилась. — Но, Таня, прости, это же… в некотором роде, ограниченность. Вот, например…
— Настоящий учёный сознательно должен ограничивать себя, посвящая науке…
— Нет, дослушай, пожалуйста, — жестко сказала я. — Смог бы Проскурин найти эту планету, если бы не полетел в экспедицию свободного поиска? А ему пришлось приостановить свои земные исследования, верно?
— Но Проскурин всё равно остался биологом, иначе мьенги…
— Мьенги — отдельный вопрос, — не согласилась я. — Договориться с ними было сложно, но не будь Проскурин дипломатом — и у него бы это не получилось.
— У Проскурина была великая цель, ради которой он пожертвовал несколько лет своей жизни. И он её достиг.
Я слушала и не понимала, как лёд в её голосе сочетался с пафосным смыслом?
— Какую цель ставит перед собой Солнце? Петь песенки? Играть на гитарке? Такова цель для его блестящего, не побоюсь этого слова, интеллекта? Он зря тратит своё время, и подбивает на это всех остальных! И ты, Маша, вместо того, чтобы потакать ему, должна…
Всё. Довольно жить иллюзиями. Ни я, ни моя тёзка тебе ничего не должны. Пришлось повысить голос, так как она продолжала вещать про наш с Машей долг.
— Согласно Земной Конституции, каждый человек имеет право на свободу — свободу слова, свободу голоса, свободу волеизъявления и самовыражения. Никто не вправе мешать личности самовыражаться, если это не препятствует самовыражению других личностей. Твоему самовыражению, Таня, препятствует самовыражение Дрюни, Кира, Ингвара и Тхао?
Эта тирада заставила её замолчать. Не знаю, задумалась ли Максимова о смысле моих слов, или её в большей степени зацепила их форма — цитировала по памяти, статья вторая, параграф первый — но возражать она не стала. Просто развернулась и ушла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Подумать только, молодая девчонка, должна бы думать о мальчиках, ходить на свидания, заниматься сексом — в её возрасте самое время набираться опыта. Нет же! Помнится, на истории права нам рассказывали про один из непростых периодов в жизни нашей планеты, когда ещё существовало множество отдельных государств — больших и маленьких. Так вот наш историк посвятил целых два часа стране, занимавшей колоссальную территорию — шестую часть суши, давшей миру очень много. И плохого, и хорошего. Та страна жила по плану, и больше всего меня потряс такой призыв к народу: "Даёшь пятилетку за три года!".
Про него и напомнила мне Таня. Уплотняй своё время до предела, и ты выполнишь план. В два и даже в три раза быстрее. Но что ты при этом потеряешь? Мы до сих пор не научились управлять временным измерением, возможно, и к лучшему? Молодость даётся нам один раз в жизни, так пусть потом будет приятно о ней вспомнить. Забыть про развлечения — ради своей великой научной цели — ладно, не спорю. Но забыть про мужчин?! Забыть, что ты — женщина?! Не понимаю.
Фишка Ингвара, к счастью, снова возникла на доске, я посмотрела и на всех остальных — на месте. До ужина оставалось время, и я провела его с пользой — выбрала площадку для концерта между двумя пустующими гьерами, принесла туда несколько местных осветительных приборов — прозрачных шаров, заполненных не пойми чем, которые в темноте начинали светиться сами собой. По поводу сидячих мест — решила, пусть каждый позаботится сам. Лично я сидеть буду на удобном кресле-груше, который заприметила в том пустом гьере.
Сочтя свою деятельность по оборудованию площадки для концерта завершённой, я решила отчитаться Юльке. Да и Двинятина заодно предупредить — пусть внимательнее следит за студентами и их ассеями, мне теперь будет явно некогда…
— Но… как же так? — удивилась Юлька. — Разве всех не предупреждали? Я сама переводила инструкцию!
— Юля, поверь мне, гении не читают инструкций, — вздохнула я. — Спроси вот хоть Илью.
Тот никак не мог прийти в себя после моего сообщения.
— Мария, я ваш должник, — заявил он чуть позже. — Но это — невероятно! Как вы говорите — мьесс?
— Мьессс, — поправила я. — Такая белая пакость с выраженным… этим… фитотаксисом, вот!
— Феноменально! А как…
— Вы спросите лучше у Кирилла, он это "феноменально" голыми руками рвал. Кстати, последить бы за его самочувствием… У меня слабость была и голова кружилась, а ведь я только разок эту колючку потрогала… — перебила я восторги руководителя экспедиции.
Нормально? Ещё неизвестно, что с Ингваром будет… А тут одно восхищение перед открывающимися перспективами.
— Конечно, Мария, конечно, — заверил меня Двинятин.
Но это дежурное "конечно" меня не убедило. Я вытащила Юльку в другую комнату и сделала ей строгое внушение — пусть следит за своим Двинятиным. И за выполнением инструкции заодно. Переводчица прониклась.
Ещё больше она прониклась, когда перед концертом Ингвар поблагодарил меня при всех, а первую песню мальчишки посвятили "героине, чуду и красавице, от чьего дивного и проницательного взгляда не укрыться никакой проблеме". Гении умеют сказать приятное.
— Машенька, прости, пожалуйста, я, кажется, не совсем поняла, про что говорили мальчики, — обратилась ко мне Ираида Степановна в тихом промежутке перед следующей песней. — Что ты сделала с Ингваром?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— В самом деле, Маша, — поддержал супругу товарищ посол.
— Дело в том, что Ингвар порвал ассей, — ответила я. — А планета за это наказывает. Ну, вы-то хоть читали инструкцию?
— Инструкцию? А, да, читал, — отмахнулся Чи. — Порвал ассей? Наказывает? Мьенг? Маша, какая ты фантазёрка.
