"Ага, уже она называет его Чипом... Подружились, значит?" Он даже не счел нужным отвечать.
Она встала из-за стола, оставив под иглой машинки оранжевый флажок, и принялась перечислять свалившиеся за день неприятности. Майк сказал Шону, что в гонках участвовать не будет, Шон устроил сцену и заявил, что сдерет краску с румпеля. Тюлень все время кричит, а проклятая швейная машинка, доставшаяся ей от его матери, не берет толстый материал, который идет на флажки.
- И непонятно, почему мне никто не наливает. Разве в бутылке ничего не осталось?
Она зло на него посмотрела и побежала вверх по лестнице.
- Дорогая, я сейчас все сделаю...
- Можешь не беспокоиться, - заявила она с лестницы. - И, между прочим, звонила некая Свид Йохансон из баллистической лаборатории в Бей-Шор. Номер ее домашнего телефона возле нашего аппарата.
- Ах, вот в чем дело! Спасибо.
Он подошел к телефону и взял в руки клочок бумаги. Его все еще интересовало, как Халлорану удалось добраться до девушки и раздобыть доклад. Либо нажал по политической линии, либо просто дал взятку.
А, плевать... Броуди уже успокоился и не собирался поднимать шум. Он отправился в гараж.
Шон пытался научить Сэмми стоять торчком, но тюлень выглядел неважно и казался еще более печальным, чем в тот день, когда его обнаружили.
- Он устал, - пояснил Шон. - Но ему здесь нравится. Он счастлив.
- Он же целую неделю пытается сбежать, - напомнил Броуди.
- Ну, это раньше, а теперь все в порядке.
Что-то здесь все же происходило и явно имело отношение к Шону, Сэмми и водам прибоя, но у него не было времени разобраться во всем.
- Герой, ты в кого сегодня бросал камни?
- Просто в воду.
- Зачем?
Лицо Шона окаменело, а нижняя губа выдвинулась вперед.
- Ну... просто бросал камешки.
- Слово скаута? - Надо бы его прижать и выбить из него правду.
Шон кивнул, но отвел глаза.
- Ну, хорошо, давай вместе, - предложил Броуди и поднял два пальца, как положено скаутам.
Шон не мог последовать его примеру и готов был расплакаться.
- Другой тюлень? - настаивал Броуди. - Его мать?
- Не знаю, - пропищал Шон. - Откуда мне знать? Просто тюлень.
- А ты в него бросал камни? Послушан, приятель, а ведь так не годится.
Его сын упал ему в объятия с плачем. Броуди погладил его по голове.
- Шон, завтра до регаты нам нужно будет его отпустить, о'кей?
- Ну, а если она уже уплыла.
- Она его найдет.
Сын отодвинулся от него, посмотрел на Сэмми, потом на отца.
- Ты так думаешь?
Броуди кивнул.
- Именно так.
Шон стал чем-то напоминать Майка, будто повзрослел.
- О'кей.
13
Сержант Чарли Джеппс лежал на кровати. Его налитые кровью глаза уставились в потолок. В животе бурчало, а за стенами дома слышался осточертевший шум прибоя.
Завтра, слава Богу, они возвращаются домой в Флашинг. Он надеялся, что Эмити больше никогда не увидит. Если бы не пришлось платить за аренду вонючего коттеджа вперед, они бы уехали, как только его выпустили из тюрьмы.
Джеппс срыгнул. У Москотти они выпили виски, а после того, как Халлоран высадил его у дома, он сидел в одиночестве на кухне и несколько часов глотал пиво.
Каждую ночь с момента ареста ему все труднее становилось забыть стройную поджарую фигуру Броуди.
Да еще жена мешала спать. Всю ночь она то и дело всхрапывала, а он ворочался с боку на бок.
Неожиданно она начала храпеть сильнее, напоминая дизельный двигатель. Он знал, что, если ее повернуть на бок, она затихнет, но перекладывание ее на бок было равносильно борьбе с матрацем, наполненным водой, а он слишком устал, чтобы этим заниматься.
С берега донесся шум накатывающейся волны. Он нарастал и нарастал, а потом она разбилась о песок с грохотом разрыва снаряда, как сорок лет назад. Ему этот грохот тогда не нравился, а в Эмити и подавно раздражал. Удар волны был столь сильным, что содрогался фундамент коттеджа. А потом подойдет новая волна... За ней другая... Третья...
Его жена всхрапывала. Орал ревун Эмити. Вслед за ним раздался звук ревуна на Кейп-Норт, но, слава Богу, чуть дальше. Теперь еще собака завыла на луну. Боже мой!
Он повернулся на бок, попытался уснуть и уставился в темень невидящими глазами. У него начиналась головная боль от выпитого. Проклятый виски! Нужно было пить только пиво.
Но, по крайней мере, могло выгореть дело с Москотти. Он представил, как Броуди найдут в бочке из-под нефти, лежащим в придорожной канаве. На душе стало легче.
Он начал засыпать, несмотря на ревуны, шум прибоя и храп жены, но вдруг прикованный цепью у двери пес принялся лаять.
Еще тюлень? Или бродяга?
Он прихватил пистолет 38-го калибра, электрический фонарик и вышел на проваливающееся крыльцо. Все еще полупьяный, он ударился ногой о разбитый стул, брошенный у крыльца сыном. Джеппс уронил фонарь, выругался и схватился за ногу. Потом он наклонился и стал на ощупь искать фонарь.
Позади заскрипели ступеньки, и Джеппс понял, что попался. Впервые за тридцать лет дал слабину. По привычке он встал в боевую позу и выставил пистолет, но было поздно.
Громадная дыра на конце ствола говорила о том, что к его левому уху приставлен обрез 12-го калибра, и что смерть неминуема. Сзади надвинулась длинная рука и бережно отобрала у него пистолет. Затем его толкнули вперед дулом ружья.
Гигант? Так это же тот тупица!
Он ничего не видел, но точно знал, что имеет дело с тем детиной...
Но в действительности он сам оказался тупицей.
Подталкиваемый сзади, Джеппс ступил с крыльца на песок и чуть не упал. Сзади его придержали за шиворот, и донесся запах одеколона после бритья и жидкости для полоскания рта.
- Послушай, - сказал он. - Послушай, приятель...
Он споткнулся о колючки на полпути между крыльцом и линией воды, упал на колени. Ствол ружья подтолкнул его, и он встал на ноги.
- Эй!.. - он задохнулся. Язык с трудом ворочался во рту. - Послушай, отстань...
Его сильно ударили по шее, вызвав острую боль. Он продолжал ковылять к воде, понемногу трезвея.
Вспомнилась перестрелка на Норзерн и Рузвельте много лет назад, когда он еще управлял движением транспорта. В магазине, торгующем спиртным, застукали черномазого, который накачался наркотиками и пытался ограбить кассу. Он взял в заложники продавца такого же черного, как он сам, только побольше ростом.
Из-за полицейской машины Джеппс видел, как грабитель вел перед собой заложника к станции метро. Все, в том числе жертва, знали, что сейчас произойдет. Джеппс подумывал уже о том, что с заложником можно прощаться, и целился с таким расчетом, чтоб попасть в голову бандита. Он знал, что попадет, но опасность была слишком велика и рисковать своей задницей не хотелось.
Он еще тогда подумал: "А почему продавец, зная, что его ждет, не пытается совершить героический поступок? Почему бы ему не извернуться и не попытаться вырваться, спасти жизнь?"
Теперь он знал, почему.
По своей воле с жизнью не расстаются, тем более, когда дорога каждая секунда.
Они шли по твердому мокрому песку, а в его спину упиралось ружье. Невидимая фигура безостановочно толкала его вперед. Пижамные брюки намокли, но его по-прежнему толкали все дальше в воду. Джеппс не жаловался и смиренно шел, а за ним следовал убийца.
Почему он так себя вел? Почему не сопротивлялся? Он расставался с жизнью, как приговоренный к смертной казни, которого ведут в газовую камеру, как овца на бойне или свинья, которую сейчас зарежут.
Руки и ноги едва повиновались и еле двигались. Он почувствовал, что уходит в глубину. Слышал, как за ним шлепал по воде гигант. Вот сейчас-то он и... Именно сейчас...
Джеппс вошел в воду уже по пояс, пытался удержаться на ногах от удара волн и все еще не решался повернуться и дать отпор.
Вдали показался гребень девятого вала. Очевидно, тупица понимал, что грохот прибоя покроет звук выстрела... Волна все нарастала...
Она разбилась о песок с грохотом снаряда 37-го калибра.
В его мозгу этот звук совпал с оранжевой вспышкой, которая останется с ним вечно.
* * *
Молодой гигант понаблюдал за тем, как труп скрылся в пенной воде. Он бросил пистолет полицейского в воду как можно дальше от берега, за ним швырнул и свой обрез. Потом он повернулся и вышел на берег.
Там молодой человек осенил себя крестным знамением. Он понял своего дядю и выполнил его поручение, не совершив ни единой ошибки. Потом он опустился на колени и возблагодарил Господа.
Шлепая по дюнам, он посматривал на дом, но там не светилось ни одно окно. Как он и предполагал, из-за грохота волны выстрела слышно не было. Все получилось.
Он снял мокрые брюки, чтобы не испачкать сиденье автомобиля, сел за руль "феррари" и поехал домой.
* * *
Большая Белая плыла на север на глубине в шесть морских саженей. Чувство голода то обострялось, то притуплялось. Ее потомство проявляло все больше признаков жизни. Аппетит ослабевал, когда они были особенно активны. В момент рождения ее оставит чувство голода, тогда ее дети спасутся от нес самой.
