Мягкое рокотание не сразу обрело понимание. Это не гром. Не предвестник грозы — небо ясное. С кошачьей грацией к Катерине приближался самый настоящий лев. Лев?! Лев?! Где там Артем говорил, Катя находится? Недалеко от Тайганского водохранилища? А этот водоем где, в Крыму? Откуда там львы?!
Но реальность говорила сама за себя. Катя, как сидела на коленях, так и попятилась назад, к дереву. Хотя это вряд ли поможет. От судьбы не уйдешь. Кому суждено утонуть — тому хватит и ложки воды, чтобы захлебнуться. Видимо, чтобы стать пищей львов, не обязательно ехать в саванну.
Глава 23. "Тайганутые"
Артем смотрел на Катерину, на подкрадывающегося к ней льва. Он становился свидетелем многих жестоких стен. Если не кривить душой, то приходилось быть и активным участником и даже постановщиком некоторых из них. Сейчас же горло сжимало спазмом, будто мужчину связали по рукам и ногам и заставляли смотреть на жуткое и мерзкое зрелище. Артема волновало не то, что сейчас он увидит, как хищник терзает свою добычу, а то, что именно Катя станет кормом.
Сикорский уже давно не мог воспринимать обезличено эту виртуозно находящую на свою голову непрятности женщину, но только сейчас подловил себя на этой мысли. Если поначалу его заботила судьба Кати только лишь как судьба его единственного шанса на собственное спасение, то сейчас впервые за долгие годы мужчину так сильно взволновала судьба кого-то не из членов его ближайшего окружения.
Последние события сблизили его с Катериной. Режим общения двадцать четыре на семь незаметно подточил плотину самооборонной неприступности, и симпатия начала по капельке просачиваться, перетекать за грань между «своими» и «чужими». Разрушение границы, через которую Артем давно никого не пускал, происходило медленно, но уверенно. Катя не была еще «своей», но и «чужой» язык не поворачивался назвать человека, который столько для него и для его семьи делал и стольким рисковал. Смотреть на ее гибель и не иметь возможности помочь было испытанием для человека действия.
Катя замерла. Маска ужаса постепенно сползала с ее лица, уступая место напряженной задумчивости.
Лев медленно подходил к прижавшейся к стволу дерева женщине, сидящей на коленях, не решающейся предпринимать хоть какие-то действия и, со стороны казалось, пытающейся слиться со стволом дерева, стать его неотторжимой частью. Животное принюхивалось. Лев тихонько рявкнул, широко разевая пасть. Катерина вытянула дрожащую руку вперед. На лбу выступили капельки лба, но выражение лица говорило об упрямой решимости. Артем наблюдал за ней молча, насупив брови.
— Чук… Или ты Гек? — как можно ласковей спросила Катерина, пытаясь дотянуться до животного и погладить дрожащими скрюченными пальцами. Вблизи видно было, что хищник старый, но мощный и громадный. Когда Катя, трясясь, словно осиновый лист, поднялась на ноги, холка зверя оказалась почти на уровне ее глаз. Лев потерся об нее, прохаживаясь, подставляя густую гриву, разрешая человеческой самке прочесать растопыренными пальцами густую, жесткую, словно щетка, шерсть.
— Чу-ука… — немного увереннее потрепала животное Катерина, чувствуя, как сердце отпускают железные тиски, а ноги становятся ватными. — Ты меня помнишь? Мы с Лизкой приезжали, тискали твоих малышей…
Артем смотрел, не веря своим собственным глазам.
— Боюсь спросить, а что собственно происходит? — наконец подал голос призрачный наблюдатель, сбитый с толку и недоумевающий.
— Это Чука, один из самых старых жителей сафари-парка «Тайган». Или Гек, но мне больше похож на Чука все-таки. А вон и его брат, кажется, — указала пальцем совершенно осмелевшая и опьяневшая от накатывающейся эйфории Катя на трусцой подбегающего к ней второго такого же грозного старого матерого хищника. В это мгновение, когда страх отступил, ей казалось, что она находится в центре залитой солнечным светом местности, где тепло, где спокойно, где каждая клеточка чувствует течение жизни и наслаждается им.
Артем, еще находящийся во власти недоверия, смотрел, сложа руки, на Катерину, нахмурив лоб. Ему казалось, что женщина после пережитого слегка не в себе. Но животные не пытались ее укусить или обидеть. Они, как домашние кошки, терлись о человеческую женщину, требуя ласки. В конце концов звери повалили ее на землю и улеглись покотом рядышком, тесно прижавшись к Катерине, слегка придавив ее теплыми тяжелыми боками.
— Эй-ей, спокойнее, вы мне остатки колгот раздерете, — шутливо побранилась Катя. Она вспомнила, что ее юбка болтается где-то на дереве. Поймав на себе взгляд Артема, густо покраснела и попыталась-таки выбраться из кучи малой и достать свою одежду.
— Почему львы не трогают тебя? — спросил мужчина, стараясь не смотреть на взбирающуюся на дерево полураздетую, похожую на растрепанную грязную дикарку Катерину.
— С-сейчас… — пропыхтела Катя, пытаясь дотянуться до ошметков, когда-то бывших ее юбкой. Львы нервно прохаживались под деревом. Один из них рыкнул на второго и угрожающе продемонстрировал клыки. Хищники выясняли отношения довольно мирно, лениво, словно нехотя.
— Тебе мало падений? Решила, раз с самолета выбросили, и ты не разбилась — упасть с дерева и вывихнуть шею — чтобы наверняка? — в голосе Артема за бросающейся в глаза саркастической нотой пряталась тревога.
Наконец Катерине удалось ухватиться за ткань, потянуть ее на себя, одной рукой держась за ствол дерева. Юбка трещала, ветка хрустнула и упала вниз, увлекая за собой предмет одежды. Львы испуганно отскочили.
Катя спустилась вниз, неловко соскользнув с дерева и чуть не вывихнув себе лодыжку, взяла истерзанную юбку и обвязала ее вокруг бедер, сделав большой узел на боку. По крайней мере выглядела она не так неприлично, хоть белье прикрыла.
В паре метров от себя Катерина увидала вонзившуюся в грунт каблуком туфлю. Вид ее был, мягко говоря, удручающий, но женщина обрадовалась, словно встретила старую знакомую.
— Ты надеешься и вторую найти? Она может быть не в одной сотне метров отсюда, — заметил Артем. — И куда ты в таком виде собираешься идти?
— Это мое оружие, — упрямо сказала Катя.
— От кого ты собираешься защищаться? — удивился Артем. — Львы тебя не трогают.
— Их здесь не двое, а больше. Вдруг кто-то будет более агрессивным? Странно, почему львы еще не в зимних вольерах, конечно. Но погода позволяет… — рассуждала, оглядываясь вокруг, Катя. Солнце припекало. Не по-летнему, конечно, но для привыкших к более суровому климату здешняя зима казалась почти субтропической жарой.
— Ты пойдешь против львов с… э-э… туфлей? — Артем смотрел на Катю, словно сомневаясь в ее психическом здоровье.
— Ну да, это основное оружие в борьбе с тайганскими львами. А-а… ты наверное не был никогда в «Тайгане»? И в «Сказке» тоже? — спросила Катя, наконец посмотрев в упор на призрака.
— Нет, не доводилось.
— Олег Зубков, директор этого сафари-парка и зоопарка, воспитывает своих подопечных исключительно с помощью тапка.
— Львы здесь дрессированные? — наконец пазл начинался складываться.
— Нет, что ты. Просто их с самого рождения гладят, целуют — очень-очень много. С крохотными львятами, тигрятами разрешают фотографироваться. Есть даже потрясающая услуга «львенок в номер» — малыша приносят для того, чтобы желающие их гладили, играли с ними, брали на ручки. Львята обожают, когда их гладят.
Прививать эту любовь следует с первых дней жизни, иначе момент будет упущен. Звери вырастают совершенно не агрессивные в отношении людей. Директор им рассказывает правила поведения — что кусаться нельзя, подкрадываться сзади и нападать нельзя и так далее, а непослушных воспитывает тапком — может легонько хлопнуть по носу заигравшихся. В итоге хищники вырастают с укорененным благоговейным ужасом перед этим по истине волшебным в руках Зубкова предметом.
Мы с Лизкой и… и Володей приезжали сюда пару лет назад. С того момента мы с дочкой стали навеки «тайганутыми», так в простонародье называют фанатов и преданных поклонников не имеющего аналогов во всем мире сафари-парка. Конечно, все здесь держится на человеке-льве Олеге Зубкове. Именно его колоссальный опыт помогает развивать это сказочное место и воспитывать его постояльцев.
