— Я знаю. И мне тоже больно от этого. Я о ней позабочусь, обещаю.
Костя пожал плечами:
— Мы все заботимся в меру сил.
Я решил открыть намерение, которое созрело у меня после вчерашнего разговора с Николаем. Я думал об этом весь вечер и всё утро, взвешивал «за» и «против», стараясь понять, на какие подводные камни могу нарваться. И, наконец, решился.
— Что скажете, если я возьму Иру в качестве второй жены? — спросил я.
Мама и брат с удивлением посмотрели на меня.
— А мы-то что? — равнодушно произнёс Костя. — У Николая Эдуардовича спрашивай. Теперь он — глава семейства.
— Это было бы чудесно, — расплылась в улыбке мама. — Уверена, лучшей судьбы для Ирочки невозможно и представить. А для нас — честь большая.
— Она уже знает, кто я? — спросил я.
— Нет, мы и сами только вчера узнали.
— Хорошо. Я сам скажу, ладно? На днях заеду, и мы с ней поговорим. Хочу, чтобы она узнала всё от меня лично.
— Да-да, разумеется, — закивала мама. — Но ты уверен, что хочешь этого? Если ты чувствуешь вину за то, что произошло…
— Не из-за этого, — оборвал я её. — Я просто хорошо знаю Иру, и хочу, чтобы она и впредь была рядом. Когда она отучится, станет специалистом в важной по нынешним временам сфере и будет мне помогать, а я о ней буду заботиться. Мне нужен под боком надёжный человек, которому можно доверять, особенно в моём случае. Представляю, сколько вокруг будет вращаться людей, которым нужны только моя сила или деньги, и которые попытаются меня обобрать при первом удобном случае. Ира не такая. Но если она откажется, принуждать, разумеется, не стану. Она — свободный человек, и если найдёт кого-то ещё, я приму её выбор.
— Ты только не волнуйся, — сказала мама. — Мы с ней поговорим и…
— Не-не! Ни в коем случае. Понятно? Даже не думай. Сама пусть решает.
На том и сошлись. Я тоже был рад тому, что моя прежняя родня не воспротивилась. Впрочем, как бы мне они теперь возразили?
В понедельник после тренировок я перебрался в особняк. Мне подготовили блок в восточном крыле, где находились комнаты Николая и его супруги. Мебели тут было по минимуму, но зато в моём распоряжении оказалась спальня с совмещённым санузлом и ещё одна совмещённая комната — видимо, кабинет, только без стола.
Вечером состоялся званый ужин. Я едва отошёл от воскресного мероприятия, а теперь снова предстояло оказаться в кругу знатных господ. Правда, на этот круг был значительно уже, что не могло не радовать.
Стол нам накрыли в малой столовой — уютной комнатушке на первом этаже, стены которой были отделаны деревом. Я, Николай и пятеро гостей расселись за круглым столом. Слуга приносил еду и разливал вино по бокалам.
Гостей мы с Николаем встречали лично. Николай представлял меня всем, как Артёма Вострякова. Бояре здоровались, как полагается, вежливо, об инциденте никто не вспоминал.
Первыми подъехали Мяснов и Кусков. Оба боярина были дородными людьми преклонного возраста. Мяснов обладал широкой светлой бородой и кучерявыми волосами, Кусков имел пышные бакенбарды и усы, а на голове его блестела лысина.
Следом явился боярин Лядов Тимофей Иванович. На вид ему было лет около пятидесяти. Роста невысокого, телосложения плотного с крупной коротко стриженой головой и ровным загаром. Если первые два гостя носили классические костюмы, и боярин Лядов на их фоне выглядел несколько экстравагантно: он был одет в синий атласный пиджак, чёрные брюки и чёрную рубашку с расстёгнутым воротом. На пальцах — два больших перстня с драгоценными камнями, на запястье — позолоченные турецкие часы.
Перед встречей Николай вкратце рассказал мне о приглашённых, объяснил, кто чем занимается. Бояре Мяснов и Кусков и князья Белозёрские были так или иначе связаны с лёгкой и тяжёлой промышленностью и нефтегазовой отраслью (Белозёрские). Лядовы же давно обосновались в шоу-бизнесе и медиабизнесе. Род владел новостным каналом, мультипликационной студией и кинокомпанией, а Тимофей Иванович лично продюссировал различных музыкальных исполнителей, в основном, каких-то популярных певичек.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Последними явились Белозёрские: Максимилиан Сергеевич и его дочь Ксения. Не знаю, зачем Николай пригласил Ксению. Возможно, планировал познакомить нас, ведь Белозёрская являлась одной из гипотетических кандидаток на роль моей будущей супруги. Вот только он не знал, что эта девица учудила.
Максимилиан Сергеевич был человеком крупного телосложения, щекастый и рыжий. Носил он пиджак в клетку и двухцветный яркий галстук.
Ксения была одета в бордовое платье с рукавами в три четверти, на шее её красовалось неброское колье, а в ушах поблёскивали серьги. Рыжее пламя волос на этот раз было обуздано заколкой, скрепляющей на затылке пышные локоны. Платье облегало её гибкий стан, подчёркивая все прелести, но в тоже время не открывало слишком многое. Девушка сильно преобразилась с момента нашей последней встречи, я даже не узнал её вначале.
Увидев меня, Ксения невольно потупилась, но как будто пересилила себя, посмотрела мне в глаза и, вежливо улыбнувшись, поздоровалась, а потом, словно испугавшись чего-то, снова отвела взгляд.
Я обратил внимания на её рост. Вспомнил нападавших и энергетика, который ростом был меньше остальных и имел более тщедушную комплекцию. Мужчина ли то или женщина — разобрать я не смог под униформой, да и не до того было. Но сейчас в голову пришла странная мысль, если убрать у Ксении каблуки, рост её окажется примерно таким же. Впрочем, это ещё ни о чём не говорило.
— Господа, — взял слово Николай, когда все расселись вокруг стола. — Первым делом хотелось бы обсудить вопрос, ради которого я вас и позвал. Речь пойдёт о происшествии в клубе «Белая ночь» в позапрошлую среду. Знаю, у всех вас имеются претензии к Артёму, трое подали иски, обвинив Артёма в нападении и, если не ошибаюсь, в покушении на убийство? — Николай вопросительно посмотрел на боярина Мяснова. — Насколько я понимаю, основной ваш мотив — поквитаться за ущемлённые честь и достоинство своих родов, полагая, что Артём — обычный слуга.
— Всё так, — первым произнёс Лядов, который говорил больше всех за столом. — Мы посчитали данный случай вопиющим и подали иск. Но я вижу, что ситуация оказалась несколько иной, нежели представлялась изначально.
— Именно, — подтвердил я. — На данный момент — я полноправный князь. А если вы посмотрите запись с камеры наблюдения, увидите, что первым драку начал не я, а ваши дети, вступившиеся за Алексея Вострякова. Поэтому мы с Николаем просим забрать иски. А если остались претензии, я готов решить их в рамках честного поединка. Да и сомневаюсь, что суд вынесет вердикт в вашу пользу.
— Но судиться мы не желаем, — уточнил Николай. — Не хотелось бы, чтобы такие мелочи, как драка в клубе, вносили разлад в наши отношения.
— Лично у меня возражений нет, — ответил с готовностью Лядов. — Сегодня же свяжусь с адвокатом и попрошу отозвать иск. Не будем раздувать из мухи слона — вы абсолютно правы, Николай Эдуардович.
— Мы в суд не подавали, — сказал Белозёрский, — только требовали извинений. Со нашей стороны я тоже приношу извинения от своего лица и от лица дочери. Надеюсь, это досадное недоразумение не повредит нашим партнёрским отношениям.
Мяснов и Кусков выдержали паузу. Первым ответил Мяснов, сказал, что тоже не имеет претензий. Последним согласился отозвать иск Кусков.
После того, как разногласия были улажены, разговор продолжился на сторонние темы.
Говорил в основном Лядов. Он очень быстро захватил всё наше внимание, а узнав, что недавно я вернулся из-под Бельска, перевёл разговор на военную тематику.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Москве пора сбавить агрессию, — заявил он. — СРК ведёт войны, а кто за это платит? Да мы! Мы с вами, господа. Из собственного кармана!
— Ошибаетесь, — возразил я. — Платят за это молодые парни, который посылают туда умирать. Они платят своими жизнями.
— Воистину так! — воскликнул Тимофей Иванович. — Зрите в корень, Артём Эдуардович. Такова ужасная правда войны. Но ради чего? Ради чего СРК посылает парней умирать? Ради галичан, которые держатся на отшибе, сотрудничают с поляками и палец о палец не ударили ради Союза? — он осуждающе покачал головой. — Стоят ли они наших жертв?
