— Бабушка Наташа, — выплёвывает Артём. — Она мне всё рассказала, но я думал, что она врёт.
— Где ты с ней виделся? — выпаливает Стас, зло сжимая кулаки.
Артём переводит испепеляющий взгляд на Скворецкого.
— Она сама меня нашла, я был у неё на выходных, — скалится. — Она сказала, что не виновата, что это мама убийца, а не она. И что это мама должна была сидеть в тюрьме, а вы её прикрыли.
Я падаю. Каждое слово пронзает меня подобно стреле, и я задыхаюсь, не в силах издать ни звука.
— Что за чушь, — фыркает Костя. — Она отсидела заслуженно, я сам об этом позаботился.
— Как она вообще посмела такое сказать, — злится Стас. — Я то думал, она раскаивается, даже сообщение написал, что мы собираемся сегодня. Как мразью была, такой и осталась.
На глаза наворачиваются слёзы, когда Артём вновь впивается в меня взглядом.
— Так ты, правда, участвовала в этом? — разочарованно спрашивает сын. — Почему никогда не рассказывала мне? Почему ни разу за всю мою жизнь так и не удосужилась признаться, что убила моего отца?!
Он вдруг вскакивает на ноги, резко отодвигая стул.
— Может, и сейчас вы мне врёте? Покрываете настоящего убийцу?
Максим резко встает, с неприятным скрежетом отодвигая стул, из-за чего даже Тёма испуганно оборачивается на него.
— Выйдем, поговорим, — спокойным приказным тоном говорит мужчина.
Он огибает стол и, не дожидаясь ответа, уходит в соседнюю комнату. Бросив на меня уничтожающий взгляд, Артём неохотно следует за дедушкой, и как только дверь за ними захлопывается, я не выдерживаю: слёзы ручьём вырываются из глаз, горло со всей силы затягивает петля.
— Он… меня… ненавидит, — сквозь слёзы, задыхаясь, говорю я. — Что… она ему… наплела?
Стас обнимает меня, и я утыкаюсь в его напряжённую грудь носом.
— Всё в порядке, — говорит Скворецкий. — Пусть говорит, что хочет. Если нужно, я через суд добьюсь, чтобы эта женщина держалась от Тёмки подальше.
— Да, — Ира кивает. — Артём большой мальчик, он поймёт. Нужно немного времени, вот и всё…
Я громко всхлипываю, пытаясь успокоиться. Отвращение к себе и к матери Стаса разрастается подобно смерчу, сносящему всё на своём пути. Меня тошнит, и я не знаю, то ли из-за алкоголя, то ли из-за слов сына. Лишь сейчас, выслушивая несправедливые обвинения в свой адрес, я вдруг понимаю, что не виновата. Я не хотела смерти любимого, я была глупой и совершила ошибку, за которую до сих пор расплачиваюсь. Но я не злой человек. Я не виновата!
Истина 19. Ира
«Кто не говорит правду о себе, не может говорить ее о других». Т. Вулф
Мальбэк feat. Сюзанна — Равнодушие
Истина 19. Ира
Я нервничаю, смотря в окно на пролетающие мимо очертания Москвы и даже не замечая их. До сих пор не могу привыкнуть ездить в своей любимой малышке не за рулём, это кажется мне каким-то неправильным, неуместным, но человек, уверенно работающий с педалями, наверное, единственный, кому я могу её доверить.
На заднем сидении в красивой упаковке дожидается своей звёздной минуты наш подарок для Карины, аккуратно пристёгнутый ремнём безопасности, словно ценный пассажир. А меня ремень душит, мне не хватает воздуха, чтобы избавиться от тревоги.
— Перестань волноваться, — говорит Костя. — Никакой катастрофы не случится, если мы расскажем твоим родителям о нас.
Он выглядит уверенно, расслабленно, лёгкими движениями управляя моей машиной, а вот костюм на нём сидит довольно нелепо. Никогда не признаю официальную одежду на Косте Назарове, ему больше подходит полицейская форма.
— Я знаю, — небрежно поправляю надоедливую прядь волос. — Ничего не могу с собой поделать.
— Чего ты боишься?
Я молчу. Сама не знаю, что меня так страшит в предстоящем признании, ведь нет ничего особенного в том, что мы с Костей начали встречаться. К тому же отец постоянно мне твердит, что Назаров — лучшая партия для меня, и что папа только в нём нашёл? Вспомнить только каким разгильдяем был Костя, когда мы с ним только познакомились… Никакого уважения к закону, а мой отец, между прочим, его представитель.
— Не знаю, просто… нервничаю.
Может быть, всё дело в том, что в прошлый раз, когда я знакомила папу со своим парнем (Стасом) всё закончилось весьма плачевно? Но отец изначально недолюбливал Скворецкого, а от Кости всегда был в восторге. В этот раз всё должно пройти иначе…
— Я рядом, — обещает Назаров. — Если они будут тебя обижать, я их покусаю.
Фыркнув, я наконец-то улыбаюсь.
Мы подъезжаем к ресторану и ещё некоторое время ищем место для парковки, после чего забираем подарок и вдвоём направляемся к главному входу. Мы немного опаздываем, поэтому за столиком остаётся ровно два свободных места и, конечно же, рядышком. Наверное, отец снова постарался.
Карина в сиреневом платье счастливо улыбается, когда видит нас. Рядом с ней папа в костюме, в котором женился в последний раз. Дальше две подруги Карины, Юля и Жанна со своими спутниками. И сестра Карины со своим мужем. И я в своём синем платье на чёрных каблуках, никого не замечая, стремительно подхожу к мачехе, чтобы поцеловать её и поздравить.
Почему-то в этот момент я вспоминаю Марину, вторую жену отца, к которой он ушёл, оставив мою настоящую маму, и искренне радуюсь, что в
