очень нравится смотреть, когда люди делают это одновременно, так что на время я выпал из беседы и пропустил следующую часть разговора.
– …мы не обсуждали раньше, – говорил Берни, когда я вернулся в реальность. – А именно, ту хижину на холме около города. Кому она принадлежит?
– Хижина? – переспросил шериф.
– Какая хижина? – переспросил помощник шерифа.
Берни улыбнулся. Понятия не имею, почему, но это выглядело довольно странно, учитывая, что у него на челюсти все еще выступали гневные мускулы.
– Я упоминал, где работает Сьюзи Санчез? Репортер в «Трибуне Долины». Никто не знает, где она сейчас, но она работала над статьей о похищении Аделины Боргезе, а последний звонок, который она сделала, был совершен из Клаусон-Уэллс. Вы понимаете, что это значит? – шериф и его помощник молчали. – Ваш маленький округ окажется в свете софитов, – сказал Берни, – И очень скоро.
– Каких еще софитов? – спросил помощник шерифа. – Нам нужно просто взять этого парня и…
Шериф поднял руку.
– У него просто такая манера разговора. Возможно, ее не помешало бы немного улучшить.
– О ком мы говорим? – невозмутимо спросил Берни, все еще улыбаясь.
– Так-то, – сказал шериф. – Возможно, именно поэтому мы и попадаем в подобные недоразумения. Но я бы не хотел, чтобы кто-то думал, будто наш департамент замешан в чем-то, кроме исключительно законных расследований.
– Он гребаный частный детектив, – сказал помощник шерифа. – Ничего он…
Шериф снова поднял руку.
– Лес? – на этот раз добавил он, и помощник заткнулся. – Вернемся к той хижине, о которой вы упомянули. Нам ничего о ней неизвестно, нравится вам это или нет. Но, вероятно, она может принадлежать тому же парню, который владеет городом-призраком.
– Кто-то владеет Клаусон-Уэллсом? – спросил Берни.
– Ну разумеется, – сказал шериф. – В планах даже имеется сделать его туристической достопримечательностью.
– Имя владельца? – спросил Берни.
– Нужно посмотреть, – сказал шериф. – Какой-то инвестор из Вегаса.
Берни разом перестал улыбаться.
– Шерман Ганз? – спросил он.
– Да, – сказал шериф, и его брови приподнялись. Обычно это было хорошим – для нас – знаком. – Зачем спрашивать, если и так знаешь ответ?
Глава шестнадцатая
– Не знаю точно, что за игру ведут шериф и его помощник, – сказал Берни, пока мы садились в машину и уезжали прочь из Нигдевилля, – но одно я знаю точно: от этого всего дурно пахнет.
Это, конечно, было правдой, и не хочу принизить Берни – чего бы я никогда не стал делать! – но обоняние обычно не являлось его сильной стороной. Все-таки Берни полон сюрпризов. А что может быть лучше? Мы ехали в порше, у нас было дело, под колесами лежала двухполосное шоссе, простирающееся куда хватало глаз, над головой висело ярко-голубое небо. Чего-нибудь перекусить – и жизнь стала бы просто идеальной. Когда я ел в последний раз?
Вспомнить я не мог. Мысли у меня разбрелись, и теперь я в основном перебирал запахи различных блюд, которые мне нравились. Например, стейк – особенно с коричневым соусом. Бургеры, особенно бургеры с беконом, да и просто бекон сам по себе. Вообще запах самого обычного бекона, шипящего на огне – один из самых чудесных ароматов в жизни. Вероятно, вы этого не знаете, потому что обоняние у вас больше похоже на обоняние Берни, но есть два вида запахов: запахи, которые нужно найти, и запахи, которые находят вас сами. Запах бекона находит меня каждый раз. Берни любит хрустящий бекон, и он всегда сначала достает со сковороды мой, потому что мне нравится бекон сочный, с большим количеством белых жирных частей. Очень вкусно. По правде говорят, сырой бекон тоже весьма неплох – это я узнал после того случая, когда мне как-то раз совершенно случайно попалась упаковка деликатесов, только что с фермы, большая, размером на всю семью, и…
– Чет? Хочешь есть? Что думаешь насчет пикника? Я бы и сам не против устроить небольшой… Тише, тише, приятель.
Берни съехал с дороги, поднялся на небольшую возвышенность и остановил машину. Я люблю пикник, и Берни всегда следит за тем, чтобы мы останавливались в каком-нибудь месте с хорошим видом. Он открыл багажник, достал нашу газовую горелку и холодильник, и вскоре на открытом огне уже шкворчали сосиски. Еще спустя несколько минут мы ели эти сосиски и любовались пустыней. Люблю сосиски, они почти такие же вкусные, как бекон, и такие блестящие от жира, просто идеально. Как оказалось, мы с Берни оба умирали с голоду.
После этого Берни принялся за блестящее яблоко. Яблоками мы обычно друг с другом делимся. Он откусил несколько раз, а затем сделал шаг назад и бросил огрызок так далеко, как только мог – а это очень далеко. Я, конечно, пришел в движение, как только он вскинул руку, и огрызок яблока еще катился по каменистой земле, когда я подобрал его и побежал обратно к Берни. Игра в «принеси» с яблоком немного отличается от версии с мячом, потому что после нее, в сущности, мне нечего приносить Берни обратно. Так что я просто встал рядом, без всякой особой причины чувствуя себя хорошо. Берни меня погладил – быстро так, немного рассеянно, что значило, что мыслями он сейчас где-то еще.
– Я просто не знаю, Чет, – сказал он, глядя на двухполосную дорогу. – Что было бы логично сделать дальше? Поехать в Вегас, – он взмахнул рукой. – Вот туда. Но это не чувствуется правильным вот здесь, – он постучал себя по груди. Тут я был с ним согласен: в своей груди я не чувствовал ничего, кроме мерного «тук-тук-тук», но оно было там всегда.
Берни принялся собираться. Издали донесся звук ревущего мотора, и это был мотоцикл, а не машина. Затем я заметил отсветы на асфальте, далеко-далеко, там, где земля соприкасалась с небом.
Мы запрыгнули в машину. Берни повернул ключ, помолчал немного и спросил:
– Что-нибудь слышишь?
Ох, Берни.
Он вгляделся в дорогу. Эй! Внезапно мотоцикл оказался куда ближе, чем прежде, и я мог различить маленькую фигурку водителя, низко склонившуюся к рулю.
– Забавно выглядит, да? – сказал Берни. Не успел он это проговорить, как мимо пролетел мотоцикл, и голова Берни резко повернулась в его направлении. – Это что, Нэнси?
Я не знал. Я в общем-то почти ничего не видел: я был слишком впечатлен ревом двигателя и запахом выхлопных газов.
Берни вдавил педаль в пол, и мы выехали на дорогу, устремившись в погоню.
Мне нравится, когда мы кого-то преследуем, особенно, когда мы на порше. Никто от нас не скроется, детка, о нет. Ладно, это была не совсем правда: как-то высоко в горах я преследовал одного из людей Гулагова, и он сбежал, правда,
