моей глотки сам по себе.
– Что происходит? – спросил полковник Боб.
– Ни к чему не прикасайся, – сказал Берни, натягивая на руки хирургические перчатки.
Глава пятнадцатая
Берни обыскивал хижину, ползая на четвереньках. Мне всегда было тяжело молча смотреть, как Берни – или любой другой человек – опускается на все четыре, так что мне пришлось подождать снаружи с полковником Бобом.
Мы обошли пруд. Солнце припекало мне спину. Я сделал остановку, чтобы попить.
– Вкусно? – спросил полковник Боб.
Было вкусно. Мы прошлись еще немножко.
– Эта работа частным детективом – за нее вообще платят? – спросил полковник. – Машина у него довольно потрепанная.
А? Он говорил о нашей машине, о порше? Я посмотрел на полковника Боба: взгляд у него был отсутствующий. Такой взгляд иногда был у людей, когда они разговаривали сами с собой, это я знал точно. И когда вокруг не было других людей, эти обрывки разговоров могли просочиться наружу, вот прямо как сейчас.
– Спас мою чертову жизнь, – отрывисто сказал полковник Боб. Он достал пачку сигарет и закурил, а мне нравился запах сигаретного дыма, но Берни пытался бросить курить, так что теперь мне редко удавалось насладиться этим ароматом. Полковник Боб бросил спичку в пруд.
– Ад на земле, – сказал он. Спичка зашипела. Что это был за звук! Как приятно от него стало моим ушам! Сделай это еще раз, полковник Боб!
Но он ничего подобного больше не делал, просто стоял у пруда, погруженный в свои мысли, и глубоко затягивался сигаретой. Вскоре из хижины вышел Берни, на ходу убирая в карман хирургические перчатки.
– Нашел что-нибудь? – спросил полковник Боб.
– Ничего. Безупречная чистота, – сказал Берни.
– И что это значит?
– Пока не знаю, – Берни бросил на меня взгляд. – Но точно что-то плохое.
Полковник Боб протянул ему пачку сигарет, словно был уверен, что Берни возьмет одну, и Берни действительно взял. Полковник бросил ему спички, и Берни зажег одну. Я приготовился к тому, что снова приятно зашипит, но так ничего и не дождался. Вместо того, чтобы бросить спичку в пруд, Берни задул ее, немного потряс в воздухе, а затем положил в карман.
– За экологию радеешь? – спросил полковник Боб. Берни только пожал плечами. – Это правильно. Хотел бы я быть таким же дисциплинированным.
– Я? – переспросил Берни. – Дисциплинированный?
Берни что, раньше не слышал этого слова? Я-то уж точно не слышал.
– Да, – сказал полковник Боб. – Ты.
Берни молчал. Они просто стояли и курили на берегу пруда.
– Как нога? – спросил полковник.
– Отлично.
– Никаких последствий после ранения?
– Мне повезло.
– Той ночью рана выглядела скверно, – сказал полковник. Берни снова промолчал. – В ту дурацкую ночь.
– Да, – сказал Берни.
– Часто об этом думаешь?
– Нет, – ответил Берни. Потом добавил, – Иногда.
Воцарилось долгое молчание. Дым от сигарет медленно поднимался в неподвижном воздухе, завихряясь в одно огромное облако.
– Жизнь весьма неплоха, – сказал полковник Боб.
– Да, – подтвердил Берни.
«Весьма неплоха»? Жизнь великолепна! Как можно было этого не заметить? Я вот каждый день уделял этому внимание.
– Мы закончили? – спросил полковник.
– Пока что да.
– Хочешь на обратном пути сесть за штурвал?
А? Берни умеет управлять вертолетом? Он посмотрел на полковника с крайне забавным выражением лица и вдруг начал смеяться. Полковник тоже рассмеялся. Они смеялись и смеялись, согнувшись пополам, пока на глазах не выступили слезы.
– Эй, Чет, приятель, успокойся. Спокойнее.
Для меня это всегда было слишком – смотреть, как люди смеются до слез, но я изо всех сил постарался усидеть спокойно.
Мы снова в порше, едем по пустой дороге – в данном случае, по пустому двухполосному шоссе, залитому асфальтом – я на переднем сидении: что может быть лучше? По правде говоря, лучше быть могло: если бы мы слушали музыку или если бы руки Берни лежали на руле чуть более расслабленно. Он думал. Я ощущал это так, словно на меня давила какая-то мощная волна. Впрочем, эти сеансы раздумий обычно оборачивались чем-нибудь хорошим. Я наблюдал за проплывающим мимо пейзажем, чувствуя себя преотлично, и в голове у меня было совершенно пусто.
Мы перевалили через гребень холма, остановились на смотровой площадке и вышли. Люблю такие дорожные остановки. Я пометил валун, ветку и место на земле, где я учуял запах какого-то существа, которого раньше никогда не нюхал. Это всегда было очень интересным переживанием. В мире существовало множество существ, которых я видел по телевизору, но ни разу не нюхал. Бабуины, например: их я был бы не прочь понюхать. Я взглянул на Берни и увидел, что он за мной наблюдает.
– У меня такое чувство, что ты знаешь куда больше меня, приятель. Что происходит?
Я подбежал к нему, виляя хвостом. Что я знал? Множество вещей: мы с Принцессой, и эта змея, хиппи и бородатый парень с пикапом, и что-то еще, что?
Аделина. Аделина и муравьи.
Мой хвост опустился, и Берни ободряюще потрепал меня по голове.
– Пойдем поговорим с парочкой придурков, – сказал он.
Звучало неплохо.
Довольно скоро дорога оживилась. Затем мы проехали мимо нескольких придорожных трейлеров, заправочной станции, закусочной – я всегда мог определить закусочную по форме здания и по запаху, который доносился до моих ноздрей, когда мы проезжали мимо – и мы въехали в город.
– Добро пожаловать в Нигдевилль, – сказал Берни. Не слышал о таком городе, но мне нравилось бывать в новых местах.
Мы припарковались перед низким кирпичным зданием с золотой звездой на двери и вошли внутрь. За стойкой стоял мужчина в коричневой униформе, высокий и худощавый, с кривым носом, словно кто-то его специально ударил. У этого мужчины в форме на груди была золотая звезда, на голове ковбойская шляпа, а на шее – повязка, возможно, он порезался при бритье. Берни постоянно резался, когда брился, но порезы обычно располагались выше. Мужчина увидел нас и бросил заниматься тем, чем он занимался: то есть, ничем.
– Опять ты? – спросил он. В нем было что-то знакомое, но я пока не мог сообразить, что.
– Я тоже рад вас видеть, помощник шерифа, – сказал Берни. – А это Чет.
Мужчина посмотрел на меня сверху вниз. Тут я учуял его запах и начал вспоминать.
Его рука потянулась к повязке на шее, и я вспомнил еще больше.
– И что? – спросил он.
– Помочь освежить память? – спросил Берни. – Встречался раньше с Четом? – он положил руку мне на голову. Кто-то зарычал: это был я? Я тут же перестал.
– С моей памятью все в порядке, – сказал помощник шерифа. – Очень сожалею по поводу этого маленького недоразумения в Клаусон-Уэллсе, но мы не видели никакой собаки, конец истории.
