— Я постараюсь оформить всем визы, не буду верить, что такой закон может действовать, и спокойно буду разговаривать, и все будут разговаривать… Не сразу пробегу через границу, а когда увижу, что надо спасать семью, тогда да. Пока не убивают — буду здесь.
— Вам повезло, Вы умираете в сознании. Что жальче всего оставлять из всех прелестей мира?
— Саму жизнь.
Юрий Никулин
ПОТОМ МЕНЯ ПОСТРИГЛИ И Я СКАЗАЛ СЕБЕ: «Я БУДУ ЖИТЬ ДОЛГО»
(Осторожно, вкрадчиво). Юрий Владимирович, я поговорю несколько секунд, хотя какой-то генерал Вас дожидается в приемной.
— Ничего, ничего, я уже предупредил секретаря, что у меня врач. Подождет генерал.
— Несколько дней назад я беседовал с поэтом Рейном и некстати спросил у него: «Что это Бродский по радиостанциям всего мира говорит, что Вы были его учителем? Небось должен Вам кучу денег или отбил девицу и таким образом отдает долг?» И Рейн ужасно разнервничался. Если я Вас попрошу, позволите мне для моей домашней коллекции снять Вас видеокамерой, Вы не начнете психовать?
— (Доброжелательно). Психовать не буду, а просто не позволю. Я не могу понять, почему Рейн вспылил? Когда мне задают вопрос, я всегда ставлю себя на место человека, который меня о чем-то спросит… И мне сразу становится ясно, как поступить. Думаю, Вы меня простите. Потом я только что подумал, что если бы Вы так рассказывали про меня… Могу даже рассказать анекдот, и Вы поймете, почему я не разрешил Вам.
— Нет, анекдоты, я надеюсь, Вы мне подарите, я Вам просто верю и прощаю. Совсем нет секунд на анекдоты. Вот Вам анекдотический вопрос — Вы бросили курить?
— Да. Я бросил курить. Это было в 1995 году.
— А мне позволите закурить?
— Конечно. Я даже нуждаюсь еще в дыме. Странно… Но знаете что я скажу, я даже иногда люблю хорошо выпить. А когда запрещаю себе, но нахожусь в компании выпивающих, то пьянею быстрее этих счастливых людей.
— Что у Вас за алхимия, есть какой-нибудь секрет, которым Вы пользуетесь, заставляя людей улыбаться?
— Я не задумывался над этим. Первый раз в жизни мне такой «умный» вопрос задали. Жалко, что я в себя не заглядывал, в какую-то нужную скважину и не подготовился к ответу. Просто это может быть мой стиль? Может быть это натура такая. И я стараюсь чаще всего все обратить в шутку и чтобы от моего ответа больше было улыбок, чем озадаченных лиц, серьезного вида, рассерженного. Вот у Вас очень серьезное лицо.
— Я не допускаю, чтобы Вы никогда не проваливались, вместе с натурой, стилем, потрохами?
— Да. Сейчас я Вам скажу. Это было, когда я уже в цирке отработал 15 лет. И я считал, что я законченный профессионал. Мы гастролировали по всем странам мира и везде имели успех. И вот приехали в Японию. И вышли при полной тишине зала, сделали первую репризу… И также в тиши ушли… (Шепотом, с ужасом.) Потом у нас был еще один выход, и никто опять не смеялся… Мы были в страшном угнетении. Не могли понять, почему у нас нет никакого контакта со зрителями. Были уничтожены все трое. А трое — это — я, мой партнер и моя жена. Она нам помогала и участвовала в отдельных репризах. Совершенно молча мы вошли в комнату где гримировались, и я рассказал анекдот… (Изображая робость, смирение) Может разрешите, Олег, рассказать Вам его?
— (Огорченно и великодушно кивая.) Да, да, пожалуйста.
— Один еврей спрашивает у другого: «Ты знаешь, кто такой Эйнштейн?» Тот отвечает: «Это теория относительности». «А что это за теория?» Теория относительности такая: «Вот если Вы, Рабинович, всю ночь ласкаете женщину, молодую красивую женщину, Вы всю ночь ее ласкаете, то Вам кажется, что это одно мгновение. Но с другой стороны, Рабинович, если Вас голым задом на одну минуту посадить на раскаленную плиту, Вам будет казаться, что это вечность. Понятно?» «Абсолютно», ответил Рабинович. И когда я рассказал этот анекдот, мы захохотали и не могли остановиться, пока не уехали из Японии.
Но Вы, наверное, хотите узнать, почему не смеялась публика на этом странном представлении? На арене там был очень высокий барьер, который сделали наши конники. А зал был не амфитеатр, а просто прямой. И публика нас видела по пояс… Первая реприза была у нас со змеей, которую мы дрессировали, которая на нас бросалась. Поэтому публика не видела эту змею за барьером.
Дальше опять шла история с яйцом, которое исчезло, когда мы садились на табуретку. И на второй день мы вытащили наши репризы на барьер. И все пошло. Они нас просто не видели.
— Помните Петьку, который спрашивает: «Василий Иванович, а вооруженными силами планеты справился бы командовать?»
— Да, да. Образования не хватит, — ответил.
— Вам удавалось развеселить стадион?
— Я ненавижу выступать на стадионе. Ужасно, когда певцы известные выступают под фонограмму. Разевают рот, неживые голоса… Вообще в этом есть какое-то унижение. Я говорю про аудиторию большую.
— Мое печальное лицо не мешает Вам улыбаться?
— Никогда мне это не мешало. А если человек начинал со мной шутить первым… Тут у меня рот поползет до ушей. Он меня заражает, если улыбается. Иногда я сам делаю пробную вещь — рассказываю анекдот, и уже вижу, как человек реагирует.
— Давайте откроем окно. Так надымил, мне совестно.
— Нет, нет. Я сразу почувствую себя неважно. Начну кашлять. Но это кашель, который остался у меня от курения. У меня прокуренные легкие, 40 лет я курил ровно. Две пачки в день сигарет. Я потом мысленно рисовал себе картину, вот я месяц не курю, я мысленно складывал эти пачки сигарет в блоки, и у меня появлялось на столе три блока, шесть блоков. Был момент, когда я увидел стол, заваленный пачками сигарет. Но это я себе придумывал и начинал ликовать, понимая, что брошу.
— И что, вот так любите дым, и ни одной сигареты не выкурили за год?
— Нет, в шутку, я курю. В порядке строгого исключения, потому что я знаю, что… Первое время я думал, что, если я брошу, я не смогу писать.
— А я закурил в тюрьме. Стыдно в этом признаваться, я был там всего полгода. До суда. И еще в Сухуми. Через решетку видел море.
— И море шумело вдобавок?
— Нет, очень далеко…
— Жаль. Даже самый отдаленный шум как-то поддерживал бы Вас дополнительно. Если можно, за что же Вас?
— Тогда Набоков был запрещен, и на пляже я неосторожно дал почитать в Париже изданного Набокова и заодно покараулить штаны с бумажником мужчине, оказавшемуся КГБшником. В Москву вернулся через полгода без штанов и Набокова.
— Забыли перечислить кошелек. Сколько Вам было лет?
— (Сокрушенно) 50.
— Я Вам расскажу, что я видел после зарубежных поездок. Я пользовался тем что меня никогда не осматривали. И я тайно провез всего Солженицына. Мы его называли «Короленко». И мой друг спрашивает: «Ну, ты привез „Короленко“?» «Да как же, конечно». Эти книги читали только у меня дома. И я давал только тем кому доверял. Я удивляюсь на Вас! Вам 50 лет, неужели у Вас не хватало мудрости не доверяться первому встречному?! Вы думаете, я не рассказывал анекдоты? Против Сталина? Не рассказывал анекдоты политические в армии? Я рассказывал но у меня было человека два-три, с которыми я мог общаться.
— А я вот вспомнил, за воротами тюрьмы меня ждала жена, прилетевшая из Москвы на крыльях, но я не видел ее лица. Я вынес с собой из камеры крыс, вшей, лица уголовников. Мы шли вдоль моря, и его я не видел. Что-нибудь подобное было с Вами?
— Я Вам скажу. То же самое! Когда 7 лет я не был дома (из них 2 года войны), я вообще не верил, что буду сейчас в Москве. Помню был месяц май. Я шел, в какой-то трамвай вцепился со своим мешком вещевым и чемоданом деревянным. Это, как вышел из тюрьмы. Но может быть была и двойственность. У меня оглушенно сердце билось, радость меня переполняла безумная, и я подумал про себя — вот так умирают от радости. Когда я пришел домой, я две минуты не мог говорить. Собака у меня была, семь лет меня не видела, она меня узнала, она бесилась прямо. Давайте, я заодно скажу, что у меня есть жена, с которой я живу (можно не считать разных перерывов?) уже 40 лет. У меня один сын, у меня трое внуков.
— Вот Вы так странно курите-не курите, а я должен Вам поверить, что Вы никогда не были дополнительно влюблены?
— У нас есть такая шутка: как называется мужчина, который с женой прожил всю жизнь и никогда ей не изменял? Как называются такие люди? Ответ. Одномандатные.
— (Недоуменно.) Это связано с выборами?
— (Терпеливо.) И словом манда. Оно здесь используется… Чапаев держит экзамен в академию, ему задали вопрос: «Какие документы Ленин подписывал не читая?» Он задумался, а Котовский, Вы помните его, кто это был? Он высокий человек, совершенно бритый, с голой головой. Котовский ему подсказывает «Мандаты».
