делам. Будет это удобно?
Гораздо менее восторженная и энергичная Лакейша говорит, что будет рада поговорить с Холли. Она с друзьями находится в палаточном лагере на 27-м шоссе, том самом с индейским названием — Холли его знает? Холли отвечает, что не знает, промолчав о том, что в наше время слово "индеец" считается в лучшем случае уничижительным, а в худшем случае — расистским. Она говорит, что уверена, что джи-пи-эс на ее телефоне приведет ее прямо туда.
— Ничего о Бонни? Нет вестей?
— Вообще ничего, — говорит Холли.
— Тогда я не знаю, чем могу вам помочь, мисс Гибни.
— Вы можете помочь мне в одном прямо сейчас. Вы думаете, она сбежала?
— Боже, нет. — Ее голос дрожит. Когда она говорит снова, все следы энтузиазма окончательно испаряются. — Я думаю, она мертва. Я думаю, какой-то больной ублюдок изнасиловал ее и убил.
4
В ту ночь Холли молится, стоя на коленях, упоминая имена своих друзей, сожалея о том, что возобновила свою привычку к курению, и надеясь, что Бог поможет ей снова бросить курить в ближайшее время (но не сейчас). Она говорит Богу, что не хочет сегодня думать о своей матери — о том, что сделала Шарлотта и почему она это сделала. В заключение она просит Бога о любой помощи в деле о пропавшей женщине и выражает надежду, что Бонни Рэй всё еще жива.
Она ложится в постель и вглядывается в темноту, размышляя о том, что мучило ее в парке. По мере приближения сна, готового забрать ее в свои объятия, ей приходит в голову мысль: не было ли других исчезновений в окрестностях Дирфилд-парка?
Было бы интересно это выяснить.
8 февраля 2021 года
Январь был ужасно холодным, но в феврале устанавливается не по сезону теплая температура, как будто компенсируя три недели снегопадов и морозов. В этот понедельник после обеда, когда термометр показывает около пятидесяти градусов по Фаренгейту[53], Родди Харрис решает избавить универсал «Субару» от налета соли, который со временем грозит привести к гниению порогов и ходовой части. Эм предлагает отвезти машину в «Драйв энд Шайн»[54], но Родди говорит, что предпочитает подышать свежим воздухом, пока есть такая возможность. Она спрашивает про его артрит. Он уверяет, что тот его не беспокоит, говорит, что чувствует себя отлично.
— Сейчас не беспокоит, — говорит Эм, — но держу пари, ты будешь ныть сегодня вечером по этому поводу, и тебе придется обойтись Бенгеем[55], потому что хорошего вещества у нас осталось, как кот наплакал. Нам лучше сохранить то, что осталось, на экстренный случай.
Если у меня снова заклинит спина или твоя шея, вот что она имеет в виду.
— Надену перчатки, — говорит он, и Эм вздыхает. Родди — дорогой человек, свет ее жизни, но когда он решает что-то сделать, его невозможно отговорить.
Он заходит в гараж через заднюю дверь, достает шланг и прикрепляет его к крану на стене дома. Затем возвращается, чтобы откатить машину. На стене гаража есть три кнопки. Одна открывает левый отсек, где припаркован фургон, которым они редко пользуются. Другая открывает правый отсек, место для малолитражки «Субару» Харрисов. Третья кнопка открывает оба отсека, и у Родди имеется дурная привычка нажимать именно ее. Потому что она находится посередине, а не внизу или вверху, говорит он себе, когда с грохотом открываются обе двери вместо той, которая ему нужна. Это не забывчивость, а просто плохой, непродуманный дизайн, вот и всё.
Он садится в машину и отъезжает к месту, где его ждет шланг с уже прикрученной насадкой. Родди с нетерпением ждет этого небольшого занятия. Ему нравится смотреть, как струя воды под высоким давлением очищает засохшие комки дорожной соли. Он поднимает насадку, затем останавливается. В начале подъездной дорожки кто-то стоит и смотрит на него. Это милая девушка в красном пальто и вязаной шарф-шапке в тон. Ее маска тоже красная, как и ее галоши — рождественский подарок, потому что девушка восхищалась парой таких галош своей подруги Холли несколько раз. Одной рукой она прижимает к груди тонкую папку с документами.
— Вы профессор Харрис? — спрашивает она.
— Да, именно так, — отвечает он. — Секундочку, юная леди. — Он открывает водительскую дверь «Субару». Пульт от гаража крепится к козырьку. У него две кнопки вместо трех. Он нажимает одну, и левая дверь опускается, закрывая фургон. Он сомневается, что она вообще это заметила, она смотрит на него, а не на гараж, но, как говорится, береженого Бог бережет.
Он подходит к ней с улыбкой и протягивает руку. В последнее время она чаще приветствует людей ударом локтя в духе ковидной эпохи, но он в перчатках, а она в варежках (на самом деле необязательно в такую теплую погоду, как сегодня, носить варежки, как и шарф, но всё вместе это смотрится модно), так что всё в порядке.
— Чем я могу помочь вам в этот прекрасный, теплый день?
Барбара Робинсон улыбается.
— Вообще-то я надеялась увидеть вашу жену. У меня есть к ней вопрос.
Судя по папке, которую она так бережно прижимает к груди, он догадывается, что ее интересует писательская мастерская. Он мог бы сказать ей, что она, вероятно, слишком молода для этой программы — большинству желающих стать писателями, которые ее посещают, за двадцать-тридцать лет. Он также мог бы сказать ей, что этой осенью, скорее всего, программы вообще не будет. Джим Шепард ушел из жизни, и немногие другие профессиональные писатели проявили интерес. Нынешний приглашенный писака, Генри Страттон, также отказался вернуться. Он сказал декану факультета английского языка Розалин Бёркхарт, что идея дистанционного обучения в рамках интенсивной программы по писательскому мастерству абсурдна. По словам Эмили, которая услышала это от Розалин, Страттон сказал, что это будет, как заниматься любовью в перчатках для бокса.
Но пусть Эм сама поведает хорошенькой Красной Шапочке плохие новости; он всего лишь скромный (и вышедший на пенсию) профессор биологии.
— Уверен, она будет рада поговорить с вами, мисс...
— Меня зовут Барбара. Барбара Робинсон.
— Очень приятно познакомиться, Барбара. Просто позвоните в колокольчик. Моя жена пожилая, но слух у нее острый.
Барбара улыбается.
— Спасибо.
Она направляется к дому, затем оборачивается.
— Вам стоит заняться фургоном тоже. У моего отца был такой, когда я была маленькой, и на автостраде у него отвалился глушитель.
