вы настаиваете...
— Да, я настаиваю, — говорит Холли. Увидеть, как забирают этого гадкого маленького длинноносого ублюдка будет лучшим, что с ней случилось с момента, как она приехала в дом 42 на Лили-Корт.
Закрыв дверь и наблюдая в окно, как Эмерсон идет к своей машине, Холли думает: «Ложь. Столько лжи».
Холли возвращается на кухню и собирает копии юридических документов. Чувствуя себя словно во сне — заходит как-то в бар новая миллионерша и т.д. и т.п., — она идет ко второму ящику слева от раковины, где всё еще лежат пакетики, алюминиевая фольга, пищевая пленка, скрутки для пакетов (ее мать никогда их не выбрасывала) и прочая разная мелочь. Она роется там, пока не находит большой пластиковый зажим, и прикрепляет его к бумагам. Затем она берет чашку — на боковой стороне напечатано "ДОМ ТАМ, ГДЕ СЕРДЦЕ" — и возвращается к столу. Ее мать никогда не позволяла курить в доме; Холли делала это в ванной с открытым окном. Теперь она закуривает сигарету, испытывая как остаточное чувство вины, так и озорное удовольствие от непослушания.
Однажды она сидела за столом, очень похожим на этот, в доме своих родителей на Бонд-стрит в Цинциннати, заполняя заявления в колледж: одно в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, другое в Нью-Йоркский университет, третье в Дьюк. Это был выбор ее мечты, стоивший каждого пенни регистрационного сбора. Места вдали от школы «Уолнат-Хиллз», где ее никогда не звали бы Джибба-Джибба. Вдали от матери, отца и дяди Генри тоже.
Ее, конечно, никуда не приняли. Ее оценки были посредственными, а результаты SAT[62] — ужасными, возможно, потому что в тот день, когда она их сдавала, у нее была мигрень вверху и менструальные боли внизу, обусловленные, очевидно, стрессом. Единственное, что ей предложили, было от штата, что неудивительно. Поступить в такой университет было все равно, что выбить питчера в бейсбольной игре. И даже от штата не было предложения о стипендиальной помощи.
«Мы с твоим отцом не можем позволить себе отправить тебя, и ты будешь выплачивать кредит до сорока лет», — сказала Шарлотта. Тогда это, наверное, было правдой. – «И даже если ты вылетишь за неуспеваемость, всё равно будешь должна денег». Подтекст заключался в том, что, конечно же, Холли исключат; университет будет слишком тяжелым испытанием для такого хрупкого ребенка. Разве Шарлотта однажды не нашла Холли, свернувшейся в ванной и отказывающейся идти в школу? И полюбуйтесь, что случилось после того, как она сдала SAT? Пришла домой, устроила истерику, и половину ночи ее рвало!
В итоге Холли оказалась в компании "Mitchell Fine Homes and Estates" и по вечерам посещала занятия в местном колледже. В основном это были курсы по информатике, хотя она добралась и до курсов по английскому. Все шло довольно неплохо — она часто была несчастна, но смирилась с этим, как с родимым пятном или вывернутой стопой, — пока Фрэнк Митчелл-младший, сын босса, не начал беспокоить ее.
— Ага, беспокоил, мать его! — крикнула Холли пустой кухне. — Он меня преследовал! Для секса!
Когда она рассказала матери о том, что происходит в офисе, Шарлотта посоветовала ей отшутиться и отмахнуться. Мужчины есть мужчины, сказала она, они идут по жизни, следуя своим желаниям, и никогда не меняются. Иметь с ними дело не очень приятно, но это часть жизни, нужно принимать и радость, и горе, то, что не может быть излечено, нужно перетерпеть, и так далее, и тому подобное.
«Папа не такой», — сказала Холли, на что ее мать небрежно отмахнулась рукой, как бы говоря: "Конечно, он не такой, и не осмелился бы, и я бы хотела посмотреть, как он попытается". Многое можно передать простым жестом руки, Шарлотте это удалось.
Но Холли не рассказала ей, что она почти сдалась, почти дала пучеглазому сыну шишки то, что он хотел. «Тебя здесь никто не любит», — сказал Митчелл-младший. – «Ты замкнутая и некачественно делаешь свою работу. Без меня ты была бы на улице. Так что насчет вернуть должок, а? Думаю, как только ты попробуешь, тебе понравится».
Они вошли в его кабинет, и Митчелл-младший начал расстегивать ей блузку. Первая пуговица... вторая... третья... а затем она изо всей силы залепила ему пощечину, вложив в нее всё, что у нее было, сбив его очки и вызвав кровь из его губ. Он назвал ее бесполезной сучкой и сказал, что вызовет полицию и ее арестуют за нападение. Собрав в себе смелость, о которой она даже не подозревала, и заговорив холодным и уверенным голосом, совсем не похожим на ее обычный (который был настолько тихим, что людям часто приходилось переспрашивать ее), она сказала ему, что если придет полиция, она скажет им, что он пытался изнасиловать ее. И что-то в его лице — что-то вроде инстинктивной гримасы — сказало ей, что полиция может поверить ее версии событий, потому что Фрэнк-младший уже попадал в неприятности раньше. Неприятности такого рода. В любом случае, на этом все и закончилось. По крайней мере, для него. Но только не для Холли, которая через неделю пришла пораньше и разгромила его кабинет, а затем свернулась калачиком в своей маленькой дрянной каморке, положив голову на стол. Она бы заползла под стол, но там не было места.
После этого последовал месяц в "лечебном центре" (на это ее родители нашли деньги), затем три года наблюдения. Наблюдение закончилось, когда умер ее отец, но она продолжала принимать различные лекарства, которые позволяли ей функционировать, но видеть мир, словно сквозь целлофановую обертку.
Что нельзя вылечить, нужно перетерпеть: Евангелие от Шарлотты Гибни.
4
Холли тушит сигарету под краном, ополаскивает чашку, ставит ее на сушилку и поднимается наверх. Первая дверь справа — гостевая комната. Только не совсем. Во-первых, обои не те, но они всё равно жутко похожи на комнату, в которой она жила подростком в Цинциннати. Шарлотта, возможно, верила, что ее психически и эмоционально нестабильная дочь осознает, что ей не суждено жить среди людей, не понимающих ее проблем. Когда Холли входит, она снова думает: "Музейный экспонат. Здесь должна быть табличка, гласящая 'ЖИТИЕ ГРУСТНОЙ ДЕВУШКИ'".
Холли до сих пор не сомневается в любви матери. Но любовь не всегда означает опору. Иногда любовь выбивает опору.
Над кроватью висит плакат Мадонны. Принс на одной стене, Ральф Маччио в роли Мальчика-каратэ — на другой. Если бы она взглянула на полки под аккуратной аудиосистемой, она нашла бы Брюса Спрингстина, Ван Халена, "Уам!",
