Рейтинговые книги
Читем онлайн Артур Шопенгауэр - Философ германского эллинизма - Патрик Гардинер

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 34 35 36 37 38 39 40 41 42 ... 77

202

Несмотря на то что утверждение, будто мы сами и есть воля и в самосознании познаем себя именно так, вполне понятно, что мы не можем не продолжить объяснение и не предоставить доказательства, почему нам следует согласиться с этим утверждением. Разве достаточно сказать, что мы являемся "на самом деле" этим или "на самом деле" тем, без некоторого дополнительного уточнения, почему была выбрана данная конкретная характеристика? Несомненно, существует множество вполне приемлемых описаний, любое из которых достаточно достоверно изображает человеческую сущность: но вот только по каким критериям и с какой позиции следует проводить сравнение между ними; какому из этих описаний должно быть отдано предпочтение? И не являются ли характеристики, выбранные Шопенгауэром, достаточно спорными?

Английское слово "воля" и его немецкий эквивалент имеют несколько различных значений; мы говорим, например, что человек обладает сильной или слабой волей, что люди делают что-либо "против своей воли" или делают это "по своей собственной доброй воле", что некоторые вещи в нашей воле (власти) или воспринимаются как противостоящие ей; и даже действия или решения мы называем волевыми и т. д. Но каждое из этих значений общепринятого употребления данного термина оказывается слишком ограниченным областью своего применения, чтобы иметь отношение к тому значению, которое Шопенгауэр, по-видимому, желал придать этому слову как термину.

203

И действительно, рассмотрение возможных значений слова в связи с контекстом служит крайне ненадежным помощником в понимании собственно того значения, в котором его употреблял Шопенгауэр. Вообще, он наделяет понятие воли гораздо более емким содержанием, нежели то, которое мы вкладываем в него в нашей повседневной жизни. Нижеследующая цитата является тому подтверждением: "...ибо не только воление и намерение в узком смысле, но и всякое стремление, желание, неприятие, надежда, страх, любовь, ненависть, короче говоря, все, что непосредственно составляет радость и горе, удовольствие и неудовольствие человека, все это, очевидно, только проявление воли, движение и модификация воления и неволения, именно то, что, когда оно действует вовне, представляется нам действительным актом воли" (том II).

Более того, нельзя сказать, что понятие воли в работах Шопенгауэра является постоянным и неизменным; как оказывается, он часто и с легкостью изменяет и приспосабливает его значение для достижения поставленной цели, если видит в этом необходимость. Таким образом, чтобы понять его мысль, когда он использует это понятие для характеристики "природы нашей подлинной сущности", единственное, что мы можем сделать, - это внимательно следить за витиеватой мыслью Шопенгауэра, за тем, как он объясняет и применяет это понятие, и при этом не упускать из виду особенности тех проблем, которые он рассматривает. Если мы сможем таким образом проследить это, мы сможем увидеть, сколь значительны эти различия не только в отношении обычных идей, но также и насколько они отличаются от кантианской концепции воли, так как это предусматривает рациональный подход и понятия традиционности практических принципов, а также Шопенгауэр не стеснялся постоянно и настойчиво подчеркивать глубокие различия в понимании этого термина им самим и его учителем.

204

Действие и самопознание

Возможно, самой главной философской проблемой, для разрешения которой Шопенгауэр разрабатывает свою теорию воли, была сложность анализа того, что включает в себя понятие человеческого действия. Когда он описывает человеческие существа как воплощения воли, он отчасти желает обратить внимание на тот основной момент, что мы суть агенты и что мы обычно не можем избежать суждений о самих себе, как таковых: любая философская интерпретация человеческой природы, которая не придает должного значения этому соображению, неизбежно приводит к неверной оценке не только неустранимых данных самосознания, но также и самой структуры нашего восприятия и познания мира. И если это так, то необходимо провести подробное исследование того, что значит быть действующим агентом, то есть что значит действовать.

Может случиться так, что, если мы предпримем такое исследование, возникнет необходимость выбора между двумя альтернативными подходами к пониманию действия, каждый из которых по разным причинам может показаться привлекательным вначале, но окажется чрезвычайно сложным при дальнейшем исследовании.

Во-первых, мы можем подразумевать под действием людей их поведение, то есть мы говорим об их телесных движениях, а также (возможно) о других внешне наблюдаемых действиях, которые сопровождают эти движения.

205

Так, предположим, я говорю, что я пишу письмо; то, что я действительно описываю, есть ряд телесных движений и их последствия или результаты. Моя рука, например, держит ручку и движется по странице; ручка, по мере того как моя рука нажимает на нее, оставляет за собой определенные знаки на бумаге и т. д.; и мы поймем, что описание всех наших действий в конце концов приведет к такому исследованию, каким бы сложным и подробным оно ни оказалось в данном случае. При поверхностном взгляде такой подход к пониманию действия, таким образом, будет достаточно правдоподобен. Мое тело в конечном счете является проводником (medium), через который я инициирую все те изменения в мире, которые я признаю как мои действия или, по крайней мере, как следствия моих действий; если я обычно заявляю, что сделал или делаю что-то, разве мое заявление не всегда в конечном счете обосновывается ссылкой на мое физическое поведение и его обозримые следствия? Конечно, возможно, что иногда я ошибаюсь в своих рассуждениях, но что убеждает меня в моей ошибке, если не осуществление или невозможность осуществления определенных внешне наблюдаемых действий, о которых другие, как и я, находящиеся (или которые могут находиться) в данных обстоятельствах, могут сформулировать свои мнения и суждения?

С этой точки зрения, следовательно, - и в этом заключается то, что привлекательно, - такое понимание действия не содержит в себе ничего особенно загадочного, ничего "сокровенного"; то, что совершают люди, очевидно, и мы можем быть очевидцами их действий наряду с другими событиями, происходящими в мире, то есть, так сказать, судить об их характерах по их действиям. И далее, можно предположить, что агент действия, описывающий свои намерения, не нуждается ни в каких личных источниках информации, к которым он, и только он, может иметь доступ.

206

Здесь, однако, мы можем начать сомневаться. Во-первых, не затуманивает ли такая оценка, безусловно, существенное различие, которое фактически отделяет позицию агента действия от позиции наблюдателя, который следит за действиями агента? Например, действительно ли правда, что я всегда знаю, что делаю, таким же образом, каким я, можно сказать, знаю, что делаешь ты? Разве я не могу сказать, что осознаю сущность моей деятельности независимо от всех ее внешних признаков и внешних проявлений, при этом сам вопрос, как я могу описать свои действия, неотделим от вопроса, как я сам понимаю свои намерения.

Конечно, бывают ситуации, в которых я могу сказать, что обнаруживаю себя делающим определенные вещи, при этом мои действия сопровождаются эмоциями - от легкого удивления до изумления или ужаса. Но это такие ситуации (что можно утверждать со всей определенностью), в которых я едва ли возьму на себя ответственность, или, во всяком случае, полную ответственность, за то, что уже свершилось. Выражения, подобные следующим: "я не осознавал, что я делал" [если, например, мне об этом никто не скажет], "я обнаружил себя делающим это" и т. п., часто служат в той или иной степени извинениями или оправданиями. Они могут даже означать такое действие, которое в прямом смысле этого слова можно назвать "не мое действие".

207

Далее, необходимо признать, что некоторые случаи, которые, будучи неоспоримо движениями моего тела, таковы, что совсем не могут быть описаны как "действия", такие, как рефлексы, непроизвольные движения и подобное; а как я могу различить такие движения от тех, которые делаю осознанно или намереваюсь сделать, если не на основании моего доступного наблюдению поведения? В свете подобных рассуждений есть соблазн перейти на позицию, противоположную ранее указанной. Далее мы рассмотрим сущность действия как нечто преимущественно "внутреннее", как доступное самонаблюдению происшествие, к которому физические движения агента относятся просто как следствия к предшествующим причинам, или (менее точно) "обстоятельствам". Хотя они значительно отличаются в ряде аспектов, можно сказать, что обе картезианская и ранее упомянутая эмпирическая теории действия - отражают эту идею; в любом случае, она из тех, которые повторяются в истории философии.

1 ... 34 35 36 37 38 39 40 41 42 ... 77
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Артур Шопенгауэр - Философ германского эллинизма - Патрик Гардинер бесплатно.

Оставить комментарий