— Вот видите, — заключил Дианинов. — Слишком мало времени для основательного знакомства.
Тот же синий велюровый костюм, золотая цепочка на шее. Но что-то изменилось в туалете Галины Дмитриевны. Вот эти серебряные туфли на высоком тонком каблучке. Да и цепочка, пожалуй, другая, массивнее.
Третий день капитан Рахимбаев честно высиживал в университете, предъявляя студентам фотографию Решетова. Ответы были все такие же стандартные, будто заготовленные под копирку: этого человека не видели.
Галина Дмитриевна появлялась довольно часто, предлагала всяческое содействие, но Рахимбаев чувствовал ее скрытую настороженность.
Каландаров тоже иногда заходил в деканат, однако в дела Рахимбаева не вмешивался.
В седьмом часу вечера капитан молча спрятал снимок в карман.
«На сегодня хватит!» — решил он.
— А что, если нам вместе поужинать? — неожиданно спросил Каландаров.
— По какому случаю? — удивился капитан.
— Ну хотя бы потому, что сегодня суббота, — разъяснил доцент. Рахимбаев перехватил его оценивающий, выжидательный взгляд и согласился.
У центрального подъезда стояло… зеленое такси Гулчехры. В машине уже сидела Галина Дмитриевна.
«Еще один сюрприз!» — отметил про себя капитан.
Он поздоровался с Гулчехрой. Та приветливо улыбнулась в ответ.
— Здравствуйте, здравствуйте, милые дамы! — гудящим, сочным голосом протянул доцент.
В ресторане «Зеравшан» их ждала отдельная кабина, где уже был накрыт стол.
«А не слишком ли часто мы стали встречаться?» — мелькнула мысль у капитана.
Доцент был в ударе, много говорил за столом. Все охотно предоставляли ему такую возможность…
— Можно задать несколько вопросов? — спросил Рахимбаев у Гулчехры. Зеленая «Волга» приближалась к его дому.
— Пожалуйста.
— Насколько мне известно, Темиров — ваш третий муж?
— Да, — сказала она, чуть помедлив. — С первым мы разошлись, а второй разбился на мотоцикле.
— Но Темиров… — начал было капитан.
— Так ведь с четырьмя детьми не всякий возьмет в жены. Вот вы, например.
Он не знал, как ответить.
— Ладно, — сказала Гулчехра. — Не будем ссориться. А вы спросите что-нибудь полегче.
Рахимбаев воспользовался предложением.
— Не понимаю, что у вас общего с Каландаровым?
— Хочется вывести сына в люди, — откровенно призналась Гулчехра.
Капитан напомнил о свертке, который она однажды вручила доценту.
— Взятка? — неприязненно спросил Рахимбаев. — Или нечто такое…
— Ничего подобного, — возразила Гулчехра. — Национальный обычай. Если дорогой гость приходит в дом, его одаривают.
— Что ж тогда меня обделили?
— Так ведь я же знала, что вы из милиции.
— И часто доцент посещает ваш дом?
— Какое это имеет значение? Каландаров бывает у многих родителей своих студентов и уходит не с пустыми руками. Назвать фамилии? — спросила она с вызовом. — Ну, допустим, Фазылов. Помните, вы познакомились с ним в моем доме.
— Это тот, который предложил Галине Дмитриевне сапожки?
— Ну и что здесь плохого? А Каландаров вам просто несимпатичен. Почему?
— Достаточно вспомнить, как нетактично вел себя доцент в вашем доме, — заметил капитан. — Я бы на месте Темирова не стерпел.
— А знаете, — вдруг призналась Гулчехра, — иногда мне тоже хочется разозлить мужа. Конечно, он очень любит меня, но часто ревнует. Это такое бесхребетное существо…
— А вы не ошибаетесь?
Она невесело усмехнулась:
— Вам, во всяком случае, его ревность не грозит. Хотя, если честно, пригласить вас на сегодняшний ужин попросила я.
Подполковник Саидов получил необходимые сведения в республиканском совете по управлению курортами профсоюзов. В районе Сочи и на Черноморском побережье Грузии отдыхали в прошлом году по профсоюзным путевкам семьсот шестьдесят пять человек. Из них в сентябре — восемьдесят четыре.
Дни заездов. Первого сентября — нет. Второго — четыре. Третьего — семь. Четвертого — восемь. Пятого — нет.
«Пожалуй, достаточно», — решил Саидов.
Теперь предстояло уточнить счастливых владельцев всех этих путевок. Саидов открыл телефонный справочник. В разделе «Республиканские комитеты профсоюзов» первым стоял профсоюз работников авиационной промышленности.
«Вот с него и начнем», — решил подполковник, снимая трубку…
Полковник Дианинов, в свою очередь, систематизировал полученную информацию о служебных командировках.
Резерв проводников
В Москве Колчина опекал старший лейтенант Ульянов из линейного отделения милиции на станции Москва-Курская. Он был молод и влюблен в свое дело. Но главным его достоинством было прямо-таки энциклопедическое знание родного города. Это помогло Колчину сэкономить много времени.
Прежде всего Ульянов сообщил, что скорый поезд номер 47/48 Москва-Батуми обслуживают бригады резерва проводников вагонного участка Южного направления Дирекции международных туристических перевозок Московской железной дороги.
Название было длинное, и Колчин невесело подумал, что так же долог, видимо, его путь к истине…
Он вышел из метро на станции «Рижская», когда электрические часы показывали половину первого.
Унылое двухэтажное здание резерва проводников чем-то походило на городскую баню. Колчин поднялся по скрипучей лестнице и очутился в небольшой приемной. У начальника резерва шло совещание.
— Подождите, — сказала миниатюрная женщина, не отрываясь от пишущей машинки.
Майор присел на стул со скошенной спинкой. Было видно, как снуют за окном маневровые тепловозы, формируются составы. Отсюда невозможно было прочесть надписи на вагонах, но Колчин знал их и так: Москва-Батуми, Москва-Цхалтубо, Москва-Феодосия, Москва-Симферополь, Москва-Адлер.
Курьер принес телеграмму:
— Из Прохладной.
— «Прошу дать смену проводников на три вагона прибытие в Москву по расписанию», — вслух прочла секретарша. — Они думают, мы их печем! — обратилась она за сочувствием к Колчину.
Начальник резерва включил динамик:
— Как с завязкой состава на Тегеран?
— Сейчас узнаю.
— И позвоните в Никитовку. Там с тридцать пятого сняли проводника с острым приступом аппендицита.
Начальник резерва проводников Балашов виновато развел руками:
— Извините, что заставил ждать.
— Я сам не рассчитал, — улыбнулся Колчин. — Думал, что у вас перерыв с часу.
— А сейчас сколько?
— Начало третьего.
Балашов посмотрел на свои часы.
— Опять я сегодня без обеда, — включил динамик: — Надежда Григорьевна, принесите нам, пожалуйста, бутерброды.
— Я не хочу, спасибо, — смутился Колчин.
Балашов все-таки заставил его съесть бутерброд с колбасой.
— Вот теперь можно перейти к вашему делу.
Он с пониманием выслушал Колчина.
— Поезд сорок восьмой двадцать седьмого сентября в Курске. Одну минуточку. Дайте подумать… Стало быть, двадцать пятого из Батуми, и еще двое суток. — Связался с кем-то по телефону: — Сорок седьмой из Москвы двадцать третьего сентября. Поднимите рейсовую бригадную книгу и исполненный график. Какая бригада была в рейсе, где сейчас эти люди?
— Меня, собственно, интересуют купейные вагоны, — вставил Колчин.
— Стало быть, с восьмого по двенадцатый, четырнадцатый, двадцать второй да еще пятнадцатый штабной, — не заглядывая в схему поезда, определил Балашов.
Колчин вспомнил показания комбайнера Волкова из совхоза «Прогресс».
