Брэмли? – спросил я, пытаясь говорить спокойно.
– Эти фотографии разошлись по сети вчера днем, – сказал Дрейпер вместо ответа. – А потом их начали репостить ученики, и они стали вирусными. По крайней мере, в рамках школы.
Теперь ясно, почему мальчишки так ухмылялись. Тот в незаправленной рубашке видел фотографию, на которой меня вели в полицейский участок в наручниках. Наверное, их вся школа видела. Пересылали небось друг другу, как пересылают фотки знаменитостей.
– Вирусные, в смысле, что все их видели? – спросил я, все еще пытаясь сохранять спокойствие.
– Ну, знаешь, я думаю, у всех учеников есть страница в фейсбуке. Хотя формально это разрешено только с тринадцати лет, но в реальности ограничение обойти очень легко. Так что у всех есть фейсбук, и у родителей, конечно, что в сумме дает нам сообщество из примерно трех тысяч пользователей. Сам знаешь, что обычно это селфи, фотографии котиков и еды. Скучно. Так что фотография учителя, которого арестовали и ведут в участок в наручниках, производит эффект разорвавшейся бомбы и распространяется моментально. Что и произошло.
– Меня не арестовывали.
– Ты был в наручниках, – сказал Дрейпер, указывая на экран.
– Нет, это сделали в фотошопе.
– Правда? – скептически переспросил он.
– Да. Их пририсовали к реальной фотографии.
– Выглядят вполне настоящими.
– В этом и смысл. Фотошоп для того и используют. Чтобы все выглядело по-настоящему.
– И тем не менее ты понимаешь, о чем я. Арестовали или вызвали на допрос, или просто попросили помочь полиции с ведением следствия, или как там еще это называется. Принципиальной разницы нет. Все, что видят люди на этом фото: копы ведут учителя в наручниках и потом мурыжат час.
– Они меня не мурыжили, мы просто беседовали.
– Неважно, Джо. Выводы все уже сделали. Понимаешь?
Дэвид Брэмли – черт его знает, кто это – отметил на фото школу Хэддон-парк, и фотография появилась на официальной странице. И ее увидели все ученики и родители. А еще бесчисленные пользователи в друзьях у тех, кто ее перепостил, комментировал, лайкал.
– А почему вы не сняли отметку школы? По крайней мере, так запись не будет висеть на официальной странице.
– Этим я займусь сразу, как мы закончим наш разговор.
– Кто вообще такой Олли Фултон? – выдавил я.
– Друг в фейсбуке. Мы с его отцом работали вместе. Что ты делал в участке, Джо?
– Мой друг, Бен Делейни, пропал. Полицейские решили, что я могу помочь с его поисками.
– И ради этого тебя потащили в участок?
– Это их работа, – ответил я.
– И как надолго они тебя задержали?
– Они меня не задерживали. Меня никто не арестовывал, только расспросили, и все.
– Помощь в расследовании?
– Да.
– И что ты им рассказал?
– Что я не знаю, где Бен, хотя на самом деле он не пропадал.
– Джо, ты несешь какую-то чушь.
– В том смысле, что я видел Бена вчера утром. И он мне писал. А всех остальных просто дурачил.
– Могу предположить, что полицейские в это не особо поверили.
– Не они одни. Его жена места себе не находит.
– Так сколько ты провел в участке? – переспросил Дрейпер.
– Не знаю точно. Где-то час.
– А потом тебя просто отпустили?
– Говорю же, меня не арестовывали. Задали несколько вопросов, чтобы установить, где Бен.
– Что-то в этой истории не клеится, Джо.
Нашел кому рассказать.
– Да, но я и сам ничего толком не знаю, как и все остальные.
Дрейпер ненадолго замолчал, задумчиво потирая подбородок.
– У этого Делейни есть дети?
– Дочь Элис. Ей четырнадцать.
– Точно, Элис, – с этими словами он набрал что-то на клавиатуре. – Вот. То-то фамилия показалась знакомой. Учится у нас в десятом классе. Отличница, судя по всему. Сплошные пятерки и награды за достижения.
– Да, очень умная девочка.
Дрейпер снова откинулся в кресле и переплел пальцы, сложив руки на круглый живот.
– Ладно, может быть, есть что-то еще, чем ты хотел поделиться, Джо? О чем мне стоит знать.
– В смысле?
– Ну, ситуация, в которой мы оказались…
Я на мгновение подумал, не рассказать ли ему о связи Бена и Мел, но быстро отбросил эту мысль. Не стоило давать лишних поводов для унижения. Да и вообще, не его собачье дело.
– Да нет, это все.
– Уверен?
– Да.
– О чем-нибудь еще ты с полицейскими говорил? О чем-то, что могло быть связано с исчезновением мистера Делейни.
Похоже, Дрейпер знал больше, чем говорил, и от этого мне стало тревожно. Но может, он просто пытался выжать из меня больше информации. Я терялся в догадках.
– Ровно то, что я уже рассказал. Они ищут Бена, опрашивают всех его знакомых. Восстанавливают картину его перемещений за последние несколько дней. Его жена сама не своя от беспокойства.
– Несчастная женщина, – сказал Дрейпер довольно неискренне.
– Карл, мы можем зафиксировать, что меня не обвиняли ни в чем. И не арестовывали. Я ничего противоправного не совершал. И хочу, чтобы об этом все знали.
– Понимаю.
– Хорошо, хоть тут теперь мы все прояснили.
– По большому счету не особо важно, зачем они тебя вызывали. Важно то, что репутация школы не должна пострадать. Со слов замдиректора я понял, что вчера детективы приходили и сюда. Сюда, Джо, в школу. И задавали вопросы о тебе. Знаешь ли, для пропавшего знакомого – это как-то слишком.
– Полицейские пытаются выяснить все детали.
– Ты же знаешь, как директор реагирует на появление полиции в школе. После такого сплетни разлетаются еще быстрее.
А ведь Нейлор обещал действовать не поднимая шума!
– Мне жаль, что так вышло, – проговорил я сквозь зубы. – Я и представить не мог, что они заявятся в школу.
– В общем, мы уже обсудили сложившуюся ситуацию с директором. Он очень расстроен.
Дрейпер многозначительно замолчал, словно наслаждаясь моментом.
– И? – наконец не выдержал я.
– Мы отстраняем тебя от работы. Сообщим, когда ты сможешь вернуться.
Я не поверил своим ушам.
– Отстраняете?
– Да, вот с этой минуты.
– На основании одной картинки из соцсети?
– На основании того, что ты в центре полицейского расследования.
– В центре расследования? Ты о чем вообще?
– Тобой интересуется полиция. Школа должна ответственно реагировать на публикации в средствах массовой информации. А соцсети, как мы оба знаем, уже давно стали полноценным СМИ.
Только теперь до меня действительно начал доходить смысл его слов.
– То есть ты серьезно, да?
– Серьезнее некуда. А еще мы проведем внутреннее расследование, как и положено по школьным правилам.
– То есть, презумпция невиновности у нас не действует?
– Джо, мы не в суде присяжных. А вот суд общественного мнения куда мелочнее и склонен судить по одежке.
– То есть, вы готовы меня линчевать, так?
– К сожалению,
