это наша жизнь, и так устроено общество.
– Скорее толпа, а не общество.
– Решение принято.
– Вы не имеете права!
– Я действую с полного согласия директора.
В горле пересохло, а в висках застучало.
– Это бред какой-то! Это нечестно!
– Не беспокойся, у тебя приличная выслуга лет и зарплата сохранится. Пока, по крайней мере.
– Да при чем здесь зарплата? Все решат, что нет дыма без огня! – Несправедливость наказания взбесила меня. – Что будет с моей репутацией?!
– Важнее, что будет с репутацией школы, – перебил меня Дрейпер, назидательно подняв палец. – А мы оба знаем, что незаменимых нет, и школа в целом важнее одного учителя. Кажется, ты начал об этом забывать.
Я покачал головой:
– Ничего я не забывал. И девять лет жизни, которые отдал этому заведению, тоже.
– Иногда, друг мой, приходится жертвовать игроком ради команды. Просто сегодня этот игрок – ты.
Я на секунду представил, как приятно будет перегнуться через стол, схватить Дрейпера одной рукой за ворот и с размаху двинуть в его самодовольное и наглое лицо. Посмотреть, как ему самому понравится пострадать за команду. Я отвернулся и опустил кулаки в попытке справиться с эмоциями.
– И на сколько вы меня отстраняете?
– Пока все это не закончится. Пока ты не разберешься с полицией.
– Да что мне с ними разбираться! Они всего лишь пригласили меня поговорить!
Дрейпер откинулся в кресле.
– Бесполезно на меня кричать. Этим делу не поможешь.
– А ты ждал, что я спокойно приму весь этот бред и чушь собачью?
– И выражаться тоже не стоит.
– Ладно, черт с ним. Пойду переговорю с представителем профсоюза.
– Конечно. Джейн может мне позвонить, и запланируем встречу.
– Теперь все?
– Да. – Дрейпер изобразил улыбку. – По крайней мере, пока.
Я встал и пошел к двери.
– Да, и еще, Джо.
– Что?
– Могу я тебя кое о чем попросить?
– Попросить или приказать?
– Не появляйся на территории школы, пока мы не восстановим тебя в должности, хорошо? – сказал он, уже уткнувшись в монитор.
В ответ я только хлопнул дверью.
Глава 38
Выходя из школы, я ловил на себе любопытные взгляды. Ученики спешили по классам, и каждый считал своим долгом внимательно на меня посмотреть. Раньше меня узнавали только мои ученики, а для остальных я был лишь кем-то из учительской. А теперь я превратился в «чувака, чьи фотки в наручниках вывесили в фейсбуке». При виде меня дети начинали шептаться, но резко замолкали, когда я подходил ближе.
Когда все забудется и утихнет? Через неделю? Месяц? Никогда?
В машине я открыл «фейсбук» на телефоне и нашел ту самую фотографию. Удалить ее я не мог – ее опубликовал другой человек, а постом поделились уже десятки, – но, по крайней мере, мог снять отметку, чтобы на фото не стояла ссылка на мой профиль. Уже не особо поможет, но хоть что-то.
Потом мне пришла в голову мысль, и я открыл страницу Дэвида Брэмли. На аватаре у него была рычащая физиономия Халка из фильма «Мстители». Всего одиннадцать друзей, некоторые из них были мне знакомы. Сам аккаунт зарегистрирован в этом году, и единственный пост – я в наручниках. Никакой личной информации. Нужно знать врага в лицо. Хотя подозрение, кто такой этот Дэвид Брэмли, у меня уже было, и нажал «Добавить в друзья».
Приехав домой, я устроился на кухне и позвонил представителю профсоюза. Оказалось, что в ближайшей перспективе сделать ничего нельзя. Если я подам жалобу на отстранение от работы, только ее запуск по инстанциям займет несколько недель. Потом они будут назначать и проводить встречи, запрашивать справки, ждать экспертное заключение о законности решения. Если в итоге мне разрешат вернуться к работе, то в личном деле не будет записей о моем отстранении и на дальнейшую карьеру оно никак не повлияет. Это в лучшем случае. Но прямо сейчас сделать было ничего нельзя.
Я чувствовал себя очень странно, сидя дома во вторник днем, хотя должен бы вести урок. Тишина, только тикали часы на стене. Первый урок, второй. Начало одиннадцатого. Вместо того чтобы обсуждать «Коралловый остров» Баллантайна с седьмым классом, я сижу за столом на кухне, пью чай и размышляю, как это все могло случиться.
Буквально несколько дней назад у меня в жизни все было отлично. Но тогда я этого не осознавал. Что имеем – не храним, потерявши – плачем. Не зря это стало поговоркой. А теперь нужно было собрать по кусочкам разрушенную семью, и, похоже, начать стоило со встречи с Беном. Он должен понять, что от Мел нужно держаться подальше, я должен убедиться, что до него дошло. А еще сфотографировать его и передать фото полиции, чтобы они от меня отстали.
Лежавший на столе телефон завибрировал: два сообщения. Дэвид Брэмли принял мой запрос в друзья и тут же написал сообщение.
Ну, как дела на работе, здоровяк?
Я уставился на экран. Как ему только наглости хватило?! Пытаясь сообразить, как он так быстро мог узнать про мое отстранение, я набрал ответ.
Кто это?
Его новая реплика возникла почти мгновенно.
А ты как думаешь?
Конечно, это мог быть только Бен. Вот ублюдок!
Развлекаешься, да?
Теперь ответом был только смайлик.
☺
Он с самого начала, да и сейчас, был на шаг впереди меня. Пора с этим завязывать. С ним все ясно: ублюдок получает удовольствие. Но пришло время вернуться к спокойной жизни и к семье. Ему к своей, а мне к своей. Я набрал еще одно сообщение.
Давай встретимся. Только в этот раз нормально.
Ответ был коротким.
Ха-ха
И тут пришла злость, кровь застучала в висках. Ему нравилось издеваться надо мной, он наслаждался, подставляя меня перед полицией и в школе. Он делал именно то, что обещал: разрушал мою жизнь, весело смеясь при виде, как я извивался на крючке. Прежде чем я успел ответить, телефон завибрировал входящим звонком. Незнакомый мобильный номер.
– Алло?
– Это Питер Ларссен, удобно поговорить?
– Да, конечно.
– Я собирался вам написать, думал вы до обеда на работе.
Я рассказал о фотографии в «фейсбуке» и отстранении.
– Это же харассмент, правда? – спросил я. – За такое можно в суд подать, да?
– Можно попробовать, да. Сделайте скриншот страницы и перешлите мне.
– Это же доказательство того, что он пытается навредить мне. Разрушить карьеру.
– Хм… – скептически протянул Ларссен. – Видите ли, Джо, полицейское расследование пока не особо успешно. Я, собственно, поэтому и звоню.
