class="p1">– Думаете, он про вас того же самого не говорит?
Ларссен отхлебнул чай и с улыбкой взглянул на меня:
– Возможно. Но главное, что вы оказались в большой игре. Так что оставьте образ законопослушного гражданина и забудьте об уважении к парням в форме, вместе с привычкой отвечать на каждый их вопрос с подвохом. Забудьте о помощи полиции в расследовании, о дружеских беседах в участке. Ну, если только не хотите оказаться на скамье подсудимых. С этого момента, если вы вдруг в полиции и меня нет рядом, – ни слова. Даже о погоде и вчерашнем матче. Вообще ни слова. Справитесь?
– А разве не так ведут себя виновные?
– Так ведут себя умные. Те, кто не хочет оказаться в тюрьме.
– Но я не сделал ничего дурного.
– Вы в этом уверены на все сто процентов?
Я запнулся, впервые подумав, а верит ли он вообще моим словам.
– Я не преступник.
Ларссен кивнул:
– Отлично. Хорошая новость, что вас не арестовали и не зачитали вам права. Ведь не зачитывали?
– Я спросил Нейлора, пора ли мне звонить адвокату, и он сказал, что не имеет права отвечать на такой вопрос.
– Хмм… – промычал Ларссен с чрезвычайно недовольным видом. – Скорее всего, он не арестовал вас только потому, что хотел посмотреть, как вы реагируете на вопросы.
– Ну, ему это удалось.
– Значит, что все, что вы сказали, он постарается обернуть против вас и обвинить в совершении преступления.
– Если дело дойдет до суда, вы хотите сказать.
– Да, если дойдет до суда.
– И если это хорошая новость, то какая же тогда плохая?
– Эта стычка между вами и мистером Делейни в четверг… оказалась очень неудачной.
– Ну, наверное, можно и так сказать.
– Вы знаете, что могло случиться с его машиной? Кто мог отогнать ее к старым гаражам и поджечь? Откуда на пассажирском сиденье кровь?
– Нет, но могу предположить с известной долей уверенности.
Он кивнул, снова открыл свою дорогущую ручку и сделал еще одну пометку в блокноте.
– Давайте обойдемся без предположений, Джо. Дело в том, что отношения вашей жены с мистером Делейни так заинтересовали полицию, потому что ставят вас с ним в конфликтную ситуацию. Это мотив, понимаете?
– Можно задать вопрос, Питер?
– Конечно.
– Вы мне верите?
– Если вы говорите, что невиновны, мне этого достаточно.
– Но вы думаете, что я все же что-то сделал с Беном.
– Я этого не говорил. Вы кажетесь мне хорошим парнем, но работать приходится с реальной ситуацией и изучать ее шаг за шагом. Разбирать ее на мелкие детали. Так мы выигрываем дела, а наши клиенты выходят из зала суда с улыбкой, а главное – на свободу. Все остальное – не имеющие значения мелочи, не нужно на них отвлекаться.
– Неужели вы не видите, что Бен пытается меня подставить? Я мешал его отношениям с Мел. А он безумно влюблен, эгоистичен и одержим настолько, что не мог перенести такую потерю. – Я осознал, что сижу сжав кулаки, а сердце бешено колотится. – И он пойдет на что угодно, лишь бы свалить все на меня, разве вы не видите?
– Он определенно опасен, судя по вашим рассказам.
– Бен свихнулся. Полный псих. Но ему не разрушить мою семью. Никогда!
Ларссен протянул мне визитку.
– На данный момент мы сделали что могли. Теперь придется подождать следующего хода полиции. Но главное: ни при каких обстоятельствах, ни при каких, слышите, не разговаривайте с детективом Нейлором, если меня нет рядом. Звоните мне на мобильный, я тут же приеду. И когда мистер Делейни выйдет на связь снова – по телефону, электронной почте, как угодно, – дайте мне знать.
– Все происходит так быстро, я до сих пор не могу поверить, что это все реально.
– Постарайтесь особо не волноваться. Вас пока не арестовали. До этого еще далеко, а может, и вообще не случится. Скорее всего, мистер Делейни вернется домой через некоторое время, успокоившись и, будем надеяться, слегка поумнев. И вся эта история прекратится.
Это были очень хорошие и правильные слова. Именно такими словами и стоило закончить нашу первую встречу. Но очень скоро мне предстояло узнать, как же адвокат ошибался.
Вторник
Глава 36
Сколько замечаний ни делай и сколько ни наказывай, всегда останутся мальчишки, которые придут в школу в незаправленной рубашке. Каждый раз кому-то нужно было именно проигнорировать дресс-код. Но проблема заключалась в том, что правила в Хэддон-парк нарушать было нельзя. В соответствии со строгими взглядами на дисциплину, которых придерживался заместитель директора, я должен был отлавливать нарушителей и отправлять их в конце дня в спортзал на час наказания.
И в этом был весь замдиректор – компромиссов для него не существовало. «Правила, и только правила отделяют нас от применения жестких мер», – любил говорить он. Так что каждое утро по пути от машины до учительской я встречал несколько кандидатов на час в спортзале. Сегодняшнее утро не стало исключением. Выйдя на парковку, я сразу же заметил трех девятиклассников в развевающихся рубашках. В их возрасте уже вполне можно было осознать необходимость подчинения правилам, так что я, как положено, отправил их в спортзал, чтобы они отметились, а после уроков сидели там до двух сорока пяти. Обычно ученики покорно подчинялись указаниям, но сегодня почему-то остались стоять на месте. Самый высокий из них, под метр восемьдесят с шевелюрой светлых волос, посмотрел на меня с непонятной усмешкой, будто зная что-то мне неизвестное.
– У вас все в порядке, сэр?
– Да, спасибо за заботу. А теперь отправляйтесь отмечаться, не то опоздаете.
Но он так и остался на месте, раздражающая подростковая ухмылка не сползала с его лица.
– Просто хотел поинтересоваться, как у вас дела.
– Лучше всех. Теперь заправьте рубашки, вы знаете правила.
Чертовы умники, добавил я при этом про себя.
Все трое захихикали, будто я сказал что-то очень смешное. Тут они заметили друзей и отправились к ним, на ходу заправляя рубашки в брюки.
В учительской царило непонятное уныние и тишина. Будто кто-то умер. А может, это сама школа казалась мне чужой – столько всего произошло с пятницы, когда я был здесь последний раз. Это место было из моей прошлой уютной и хорошей жизни, а не из новой мрачной действительности. Я достал свою кружку, кинул туда пакетик заварки и включил чайник.
– Кому чай? – спросил я, оглядывая комнату.
Коллеги-учителя кто стоял, кто сидел, у некоторых в руках были учебники, или тетради, или чашки. И все они не отрываясь смотрели на меня.
