- Барик, ты меня слышишь? - обратился он через костер к десятнику, проведя чуть дрожащей рукой по лицу.
Тот поднял на него отсутствующий взгляд и пробормотал что-то себе под нос. Ворон снова вздохнул, поняв, что сейчас от товарища ничего путного не добьешься. Внезапно он вспомнил еще один момент, стоящий отдельного внимания. Почему Дутто перед смертью сказал, что у Вультара не было никакой жены? Мог ли он лгать, стоя на самом краю? Если нет, то кто же была та женщина, приютившая потерявшего память бродягу? Новые вопросы, снова и снова.
Шаман еще раз взглянул на блуждающие пьяные глаза старосты и вздохнул. Этот ничего не расскажет, как и его сын, ставший каким-то очень угрюмым и молчаливым по возвращении из разбойничьего плена. Почти все время на его лице царило какое-то отсутствующее выражение, и лишь тогда, когда его взгляд случайно падал на Ворона, в его глазах появлялась искорка разгорающегося безумия. Да, эти двое вряд ли смогли бы рассказать о случившемся. А если и рассказали бы, то никто бы не поверил.
Ворон поднялся, бросил мимолетный взгляд на костер, и пошел к своей легкой походной постели. Сегодня ночью ему вряд ли удастся заснуть.
Отряд, вернувшийся с украденным провиантом, с большим удивлением сообщил о том, что, кажется, ни одного живого разбойника в ущельях не осталось. А если и были, то давно сбежали, а все остальные лежат, где попало в лужах крови и с такими лицами, будто сам Кай-Залех явился каждому перед смертью во всем своем ужасном обличье. Естественно, что расспросы сразу привели любопытствующих к стоянке Барика, но старый десятник, неважно чувствовавший себя после вчерашних возлияний, посылал всех куда подальше, и лишь с сотником у него состоялся довольно продолжительный разговор, после которого последний с серьезным лицом направился к ставке командования. Что там было сказано, и что было решено позднее на этот счет - не известно, однако эту историю постарались замять, а троих героев представили к почетной награде за стойкость и доблесть в бою. Специальным указом они были переведены из рядового войска в королевскую гвардию и назначены оруженосцами к знатным рыцарям. Это сослужило хорошую услугу Ворону, ибо приблизило его к командованию, чего он хотел с самого начала, и вытянуло из тех кругов, где больше всего любили обсуждать всяческие происшествия, а теперь рьяно взялись за случай в ущельях.
Барик тоже был рад случившемуся, так как теперь все трое были заняты своими делами и разделены пространством, что избавляло их от неизбежных встреч и обсуждения произошедшего. Кроме того, как только Ворон покинул их общество, сын старосты сразу ожил и стал почти таким же, каким был раньше, только иногда, когда никто за ним не наблюдал, на дне его пустых глаз отражался древний темный огонь, окутывавший фигурку с развевающимися белыми волосами.
Сэр Гранд, к которому направили шамана, не вызывал в Вороне особой симпатии, как, впрочем, и новый оруженосец у самого рыцаря. Их знакомство было сухим и наполненным обоюдным недоверием, что усугублялось внешней безразличностью Ворона ко всему происходящему. Однако, в точности выполняя все свои обязанности, Ворон не давал повода для конфликтов.
Войско медленно, но верно приближалось к северной границе Скальдорна, все ближе была опасность столкновения, что было понятно для каждого солдата, не смотря на то, что официально война не была объявлена. Однако, каждый человек, имевший хоть какое-то представление о ведении боевых действий, понимал, что передвижение такой большой армии не останется незамеченным, и Кальтира очень быстро сообразит, куда эта армия направляется.
Через пять дней было объявлено о том, что армия в одном переходе от первой ключевой точки - замка Юсгансен, перекрывавшего единственный удобный проход в горы. Битва предстояла нешуточная, ибо положение укрепления было очень разумное и выгодное для обороняющихся. Штурм следовало проводить очень продуманно, иначе неумелый полководец рисковал потерять добрую часть своей армии, разбившейся о скальные утесы. Потому и был сделан последний крупный привал, чтобы дать солдатам подготовиться к предстоящему бою, а командованию - еще раз обсудить свои планы. Нападения врасплох никто не опасался, ибо чего ради Кальтирцам покидать крепкие стены замка ради такого сомнительного предприятия.
Сэр Гранд оказался довольно важным лицом, потому как был приглашен на закрытый военный совет короля. Его оруженосец остался стоять вне просторного королевского шатра в компании других оруженосцев и не допущенных к совету офицеров. У всех на устах была лишь одна тема, и, если внутри шатра велось совещание, то снаружи оно происходило даже в больших масштабах. Ворон, по своему обыкновению, ни в каких обсуждениях не участвовал, и все, кто пытался заговорить с ним, скоро оставили эти бесплодные попытки.
Внешне ко всему безразличный, Ворон, однако, был так же, как и все, захвачен азартом предстоящей схватки, и, кроме того, он каким-то наитием ощущал, что этот самый азарт имеет отношение к тому забытому чувству, испытанному им в ущельях разбойников, и снова хотел его воскресить.
Вульфред был в восторге. А как еще он мог реагировать на то, что теперь, наконец, после долгих лет бесплодных попыток он прикасался к настоящей магии. Чудесная книга скрывала в себе поистине огромную сокровищницу волшебных тайн, которые одна за другой покорялись пытливому уму алхимика. Вульфреда ничуть не смущало, что черный том был в основном посвящен темным ритуалам и некромантии, его мало волновала эстетическая сторона дела, как и почти любого ученого. С детским любопытством постигал он все, что было написано в гримуаре, и с каждой переведенной строчкой ощущал себя все более счастливым.
Сегодня был особый день, потому что именно сегодня Вульфред собирался впервые опробовать кое-что из своих новых знаний на практике. От результата зависело многое, и алхимик очень тщательно подошел ко всем приготовлениям. На самом верхнем этаже своей башни Вульфред освободил большую комнату, вынес из нее всю мебель и на слегка облупленном полу вычертил замысловатую фигуру, подсмотренную в книге. Затем он принес небольшой столик, поставил его в углу и разложил на нем всякие причудливые вещицы, могущие понадобиться в ходе его эксперимента. После этого Вульфред отсутствовал довольно долго, и, вернувшись, расположил рядом со столиком клетку, в которой доверчиво щебетала какая-то птичка. Спустя еще некоторое время, место рядом с птицей заняла другая клетка, обитатель которой был очень похож на старую тряпку, но на деле был всего лишь грязным уличным котом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
