— Я не знаю, как тебя благодарить за то, что ты веришь в наше дело, — сказал мне Соломон однажды поздно вечером, когда мы шли по Булл-стрит. — Я не говорил тебе об этом, но ты был последней надеждой на поставщика стекла. Все остальные мне отказали.
— Понимаю, как это бывает, — сказал я. Я был твоим последним шансом.
— Серьезно. Я вложил в эту идею каждый доллар, который у меня был. Я бы разорился.
Я похлопал его по спине.
— Я рад, что другие отказали тебе. Насколько я понимаю, это предприятие было предначертано судьбой. Но твоя дружба — значит больше всего.
Гораций откинулся в одном из кожаных кресел в углу моего кабинета с бокалом бурбона в руке и кислым выражением лица.
— У тебя лицо так и застынет, — сказал я. — Почему ты дуешься?
— Ты прекрасно знаешь, почему. У тебя новая навязчивая идея. — Он откинул свои длинные волосы за плечо и стал теребить галстук на шее. — Новый друг. И это не я.
Я скрестил руки и оперся бедром о свой стол.
— Ты же знаешь, что это неправда. Деловые отношения вряд ли могут конкурировать с той связью, которая нас с тобой связывает. Честно говоря, я видел школьниц, которые выглядят менее уныло.
— Лейла тоже удручена. Джулия сейчас занята как никогда.
— Она просто участвует в жизни общества. Я уверен, что Лейле будут рады на всех тех же светских мероприятиях.
— Ты же знаешь, что моя сестра — натура деликатная. Она слишком замкнута для всего этого. — Он встал и присоединился ко мне рядом с письменным столом. — Ты слишком много работаешь. Я скучаю по прежним временам, когда мы проводили бесконечные часы, куря сигары под звездами и попивая коньяк до восхода солнца. Мне нужна вечеринка. Вечеринка в стиле Дарлинг.
— Боюсь, что об этом пока не может быть и речи, мой друг.
— Не может быть и речи?
— Я купил остров.
Он приподнял светлую бровь.
— Повтори это еще раз.
— Остров. Я строю на нем поместье. Дарлинг-Хаус. Это будет самая великолепная усадьба, которую когда-либо видело Восточное побережье.
— О, Уильям, это большая трата денег.
— Нет, это наследие. Моя семья будет передавать этот дом из поколения в поколение.
— А кто архитектор?
— Молодой человек, которого Соломон направил ко мне из Бостона. Вряд ли ты о нем слышал.
Гораций достал из кармана бриллиант размером с ладонь и покатал его на цепочке взад-вперед по руке.
— Ну что ж. Если Соломон рекомендует его, то я уверен, что он лучший. Кто бы мог подумать, что затемненные стекла принесут состояние, которое сравнится с состоянием Мидаса?
— У меня было предчувствие.
— Да. Предчувствие приходит к тебе совершенно естественно.
Я жестом пригласил Горация следовать за мной к двери.
— Я иду обедать с Джулией. Присоединяйся к нам.
— Думаю, нет, — сказал Гораций. — Лейла неважно себя чувствует. Мне нужно вернуться, чтобы побаловать ее страницами развратного романа.
— Как хочешь, — сказал я. Я схватил его за руку, когда он проходил мимо меня, и притянул к себе. — Я знаю, что ты скучаешь по тому, как все было раньше. Обещаю, что когда Дарлинг-Хаус будет закончен, мы с тобой устроим самую экстравагантную вечеринку, которую когда-либо видела Саванна.
Его красивое лицо расплылось в ухмылке.
— Живой оркестр и девушки легкого поведения с покрасневшими коленками и спадающими чулками?
— Джулия не одобрит красные коленки.
— О, она порочнее, чем кажется.
Я захихикал.
— Нет, не думаю.
— Я ненавижу ждать. Но полагаю, что ожидание — это половина удовольствия. Не затягивай со строительством своего замка. — Он быстро поцеловал меня в щеку и зашагал по коридору с самодовольством собаки, нашедшей кость.
— Что это было? — Джулия подошла ко мне сзади и обняла за талию.
— Как обычно. — Я повернулся и притянул ее к себе. Ее духи щекотали мне нос, и я зарылся лицом в ее шею, повторяя поцелуями ряды ее жемчужного ожерелья.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я скучала по тебе сегодня, — простонала она в мои волосы.
Я улыбнулся и запустил руку под юбку, приподняв ее за шелковистые бедра, а затем прижал спиной к своему столу.
— Я тоже скучал по тебе, ангел. Почему бы тебе не унести меня на небеса?
Глава 18
Уитни Дарлинг
Дни на острове Офелия, скрытые от всех на верхнем этаже башни Эфраима, проходили в развратном угаре атласных простыней и сброшенной одежды. Он никогда не упоминал о своих планах и о договоре, который наконец-то свел нас вместе. Но когда дело дошло до невысказанных вещей, физических доказательств страсти, накопившейся за прошедшие годы, секретов больше не осталось. Теперь я знала, что он жаждал меня так же безнадежно, как и я его. Я чувствовала это по его прикосновениям, по тому, как трепетно его пальцы исследовали мое тело, и по тому, как жадно его губы захватывали мои.
Я лежала в его постели в наше шестое и последнее утро, и мои глаза обводили твердые изгибы его мускулистой груди и бедер. Бедра, которые привычно раздвигали мои собственные, чтобы он мог снова и снова погружаться в самую нежную, самую сокровенную часть меня.
— Ты скоро уедешь в Нью-Йорк?
Он ухмыльнулся, не потрудившись поднять свою красивую голову с изголовья кровати.
— А ты бы хотела?
— Нет, — ответила я, не колеблясь.
Он слегка улыбнулся, показав ямочку на своей щеке.
— В конце концов, я уеду. Но они еще какое-то время справятся сами.
Я изо всех сил старалась не показать, как рада его словам. Несмотря на стены, которые я возводила годами, Эфраим расправлялся с ними одной за другой. И все, что для этого потребовалось — неделя на этом острове. В постели Эфраима.
— У тебя там большая команда?
Он кивнул.
— Насколько большая?
— Несколько сотен человек. Но в основном я общаюсь с руководством. Это около двадцати людей с особыми полномочиями.
— Тебе это нравится?
— Удовольствие — это не главное. Многие люди и их семьи рассчитывают на то, что я смогу направить нашу компанию в нужное русло.
— Это большая ответственность.
— Я рожден для этого. Как и ты.
Я на мгновение задумалась над этим. Как часто, будучи молодой женщиной, я вздрагивала от обязательств перед Darling Glass, от постоянного голоса в голове, побуждавшего меня к созданию эфемерной формы, которая становилась твердой только в жаре стеклодувной печи? Но теперь, после стольких переживаний, эта ответственность казалась мне привлекательной. Почти желанной.
Чувствовал ли Эфраим то же самое? Стал ли Нью-Йорк местом, куда он отправился, чтобы спастись от потерь и хаоса Саванны? Если так, то я не могу его винить, хотя океан небоскребов и людей никогда не сравнится с диким болотом или серой Атлантикой, омывающей берега Дарлинг-Хауса.
— Ты когда-нибудь видел привидение на острове Офелия?
Он покачал головой.
— Насколько я помню, нет. Но я никогда не был тем, кто видит их так легко, как Дарлинги. А что? Ты видела, как мои родители танцевали на пляже?
Его слова застали меня врасплох, и я села.
— А ты?
— Нет, — усмехнулся он.
Несмотря на то, что мы сблизились, я еще не рассказала Эфраиму о своей встрече с призраком в ванной.
— Эфраим, мне кажется, Джулия последовала за мной сюда.
— Джулия Дарлинг? — его брови поднялись. — Почему ты так думаешь?
— Я видела ее. В зеркале в ванной.
— Ты сначала повернулась три раза вокруг себя и произнесла заклинание? Я слышал, что это так работает.
Я шлепнула его по руке.
— Это не шутка. Кровь была повсюду, и она все время хваталась за живот. Я думаю, она могла быть беременна.
Его брови сошлись вместе.
— Джулия умерла старой женщиной.
— Я знаю. Ты постоянно напоминаешь мне об этом. Но это то, что я видела. Что, если она пытается мне что-то сказать?
