Когда-то давно услышала, что у творческих людей бывают частые депрессии, и в ту же минуту почувствовала наступление таковой. О том, что она творческая личность, догадывалась с детства, но кто-то случайной репликой на пьяной дискотеке утвердил в ней это мнение. Потом прочла в глянцевом журнале о пользе шоколада в борьбе творческих личностей с частыми депрессиями. Без удивления отметила факт прирожденной тяги к шоколаду. О том, что, оправдываемое мнимой депрессией, ничегонеделанье, совместно со сладким в больших количествах, ведет к увеличению массы и объемов тела, она узнала позже, в магазине. Ни одни из понравившихся джинсов не подошли по размеру. Пришлось покупать юбку и яркие колготки. Юбки в то лето вошли в моду, и Саша продолжила есть шоколад. Глянцевые журналы не сопротивлялись. Скорее, наоборот. Спорт, наркотики, алкоголь, секс, шоколад – таков был их список «расширителей сознания», позволяющих творческим личностям максимально раскрыть свой потенциал. И она продолжила раскрывать. Плитку за плиткой, упаковку за упаковкой, коробку за коробкой. Пористый – для легкости ассоциаций и воздушных фантазий, горький – для вдумчивого анализа и взвешенных оценок, молочный с орехами и изюмом – общеукрепляющий и изобилующий всеми необходимыми молодому и крепнущему организму витаминами и микроэлементами, дорогой финский – для элитного времяпрепровождения наедине с собой.
Лифт на второй этаж, получасовое ожидание автобуса вместо прогулки пешком, повышенное потоотделение и полное исчезновение брюк из гардероба. Однажды ночью ей приснилось, что она слон. Серый, добрый слон, живущий в индийских джунглях. Ни одного человека в радиусе сотни километров, зато много разных зверей вокруг. Шоколадный заяц, шоколадная антилопа, шоколадный тигр. Она ходила по джунглям и хоботом собирала все эти фигурки, отправляла в рот и… Вначале раздавался хруст, затем чавканье. Саша проснулась от этого неприятного звука, подушка возле рта пропиталась слюной. Слюна была коричневатого цвета, возле дивана валялась фольга от шоколадки, которую она съела на ночь. Она побежала к зеркалу. Хобота и огромных ушей не было, в остальном – довольно точное сходство. Тут же решила сделать десять приседаний, на втором с треском порвались трусики. Плакала до утра – слезы все еще были прозрачными, а не шоколадными. А утром…
Утром началась настоящая депрессия. С долгими бессмысленными взглядами на цветочные горшки у окна, изгрызенными ногтями и удвоенными дозами шоколадных антидепрессантов. Глянцевые журналы деликатно намекнули на шейпинг и аэробику. Пол в зале сотрясался от методичных прыжков, вечером не было сил дотянуться до пульта к телевизору, утром болели все мышцы. Месяц занятий, за который она потеряла сто семьдесят грамм (внутренний голос подсказывал, что большей частью за счет обуви, которую она не сняла на первом взвешивании). Журналы подкинули идею с использованием нетрадиционной китайской методики правильного дыхания. Она сопела носом и выворачивала кисти, пытаясь правильно коснуться кончиком мизинца тыльной стороны запястья. Разболевшимися пальцами все так же уверенно делила плитки на ровные полоски по три подушечки. Когда смотрела под ноги, обзор слегка загораживали пухлые щеки. Далее мнение глянцевых подруг разделилось. Одни предлагали «кремлевскую диету» с отказом лишь от хлеба, круп и макарон, вторые позволяли лишь хлеб и воду, третьи молоко и яблоки.
Шоколад, шоколад, шоколад. Он заменил спорт, наркотики, алкоголь, о сексе вообще не могло быть и речи. Она расширяла свое сознание при помощи маленьких квадратиков, расширялась сама, и все глубже погружалась в сладковато-горькое состояние депрессии. Спасли Сашу, при чем неумышленно, те же самые журналы. В одном из них была статья о традиционном недуге творческих личностей – анорексия, истощение, неприятие пищи, усиленное влечение к сигаретам. И случилось чудо. Не прошло и двух месяцев, а Саша похудела практически вдвое, закурила, но любовь к шоколаду не исчезла. Просто теперь свидания стали редкими и страстными.
Дима отпустил ее руку и привстал, чтобы поздороваться с гостем. Саша тоже подставила щеку для поцелуя. Ощущения ее не обманули. Губы Олега были ледяными. «Как будто с того света вернулся»: подумала она, но вслух говорить ничего не стала.
– Марат, мы весь день вот так у тебя просидим или сходим куда-нибудь? – Богдан делано зевнул, прикрыв рот рукой.
– Как хотите, но я никуда не пойду сегодня. Лень что-то из дома выходить.
– Слышь, ты это брось. Весна, фа-фа, ля-ля. Свежим воздухом подышим. Сашке город покажем, сами на него хоть посмотрим. Олег, ты как считаешь?
– Я? Ну. Это… Давайте, – Олег чувствовал себя не очень уютно и невнимательно слушал разговор, но когда к нему обращались по имени, тотчас же сосредоточенно морщил лоб и тщательно подбирал слова, заполняя многочисленные паузы одинаковыми междометиями. Общество девушки его почему-то смущало, и он старался не смотреть на нее.
Саша это почувствовала очень быстро. К мужскому вниманию она привыкла еще до университета, в старших классах школы. За полгода шоколадной лихорадки приспособилась и к невниманию. Но сейчас было немножко стыдно за поцелуи с Димой, который из всей компании всегда был для нее наименее симпатичным. Действие алкоголя уже прошло и начала слегка болеть голова. Она думала, почему именно к Диме ее притянуло как магнитом. Ведь он почти никогда с ней не общался раньше, не считал нужным подавать руку при выходе из транспорта, приветствовал лишь кивком головы и сразу же демонстративно отворачивался. Но вот прошел год, и первая же встреча полностью перевернула все с ног на голову. Вот только, он действительно оказался таким неинтересным в разговоре, как она и полагала ранее. Все время норовил взять за руку, теснее прижаться. А Саша очень внимательно следила за своими энергетическими полями, и не терпела вторжения в них, со стороны кого бы то ни было. Олег на ее неприкосновенность не посягал, и это ее в нем заинтересовало.
– Олег, а ты давно знаком с Маратом? Не думала, что у него есть такие друзья.
– Нет. Ну… Мы знакомы всего пару дней. Это… А что во мне особенного? Почему ты так сказала?
– Даже не знаю, как выразить словами. Ты… Мужественный, что ли.
Дима приподнялся на локтях:
– Мужественный, говоришь? Саша, а я? Я разве не такой?
– Ты тоже, Дима. Но в тебе оно какое-то прирожденное. Тебе, вроде бы, повезло с ним. И управлять ты своим мужеством не можешь. Пытаешься, но немножко ошибаешься. А вот Олег. Ощущение, что это новый человек. Скажи, у тебя в последнее время ничего необычного не происходило в жизни?
– Вы угадали? А… Марат уже все рассказал…
– Увидела. Нет, еще ничего не рассказывал. Странно, на него это даже не похоже.
Олег рассказал всю свою историю, кроме мнимого самоубийства. Намекнул, что съемки уже окончательно закончились, и замолчал. Саша была в восторге. Она вспомнила Олега, как только он произнес слова «Живое общение». Ну, конечно, она же несколько раз смотрела проект, не очень внимательно, так, от нечего делать. Узнать его было не очень-то и просто, казалось, что шоу снималось несколько лет назад, такая разница в возрасте была видна на лице Олега по сравнению с телевизионной картинкой. А еще Саша хотела спросить о…
– Олег, а ты после этого видел Ольгу? Ты и сейчас больше всего о ней говорил, и несколько выпусков, которые я видела… Там ты чаще всего с ней общался.
– Нет, Ольгу я не видел. Даже не представляю, как она выглядит. То есть представляю…
– Забавно. И не искал? Она ведь красивая.
– Да, у нее длинные волосы. Она ведь немного рассказывала о себе. Черненькая, кареглазая, да?
– Да. Восточная красавица. Точнее, образ восточной красавицы. Большие глаза, тонкие брови. А почему ты ее не искал?
– Ну, после окончания проекта… Было столько нового. Я же рассказывал – было тяжело.
– Рассказывал… Все эти разносчики пиццы в полночь. А сейчас? Будешь ее искать?
– Нет. Пока вообще о будущем не думаю. Вообще не думаю. У меня какое-то предубеждение ко всему будущему.
Дима улыбнулся:
– А вот наш друг о будущем книгу пишет. Вернее, для будущих, говорит, обитателей планеты Земля.
Саша мечтательно прикрыла глаза, Марат пишет книгу для грядущих поколений и в этой книге будет что-то о ней. Возможно, просто упоминание на двадцать третьей или сорок пятой странице. А может целая глава или сюжетная линия. Но больше, чем сто страниц текста, где присутствовала бы ее героиня, ей хотелось увидеть свое имя на заглавной странице. «Посвящается Александре…» или «Эта книга была написана благодаря Александре…». Странно, все благодарят кого-то за помощь в написании или отшучиваются, посвящая «тем, кто не мешал…», но ни разу не упоминают тех, «вопреки» чьим действиям книга появилась на свет. Ведь часто сопротивление закаляет и оттачивает, тонизирует и заставляет двигаться. Послевоенное поколение вырастает цепким и решительным, привыкшим не надеяться на чью-либо помощь. Своих детей они берегут, пытаясь защитить от тех преград, которые самим пришлось преодолевать в одиночку. Дети вырастают изнеженные и рафинированные, не готовые к борьбе и подвигам. Но дети детей вновь повторяют поступки дедов, не ждут помощи от бескровных отцов, а пробиваются вверх, стиснув зубы и сжав кулаки. Нет, благодарить нужно в первую очередь недоброжелателей, а уже потом благодетелей.
