Толпа солдат выслушала его без слов и без движения.
— Почему мы не отправимся сейчас? — голос молодого капитана прогремел четко и ясно, разрывая тишину, словно брошенный камень. — Если это правда — а это правда, — что с каждым днем растет число смертей и разрушений, то чего мы ждем?
Очевидно, кавалерист был в хорошем настроении, потому что он не разозлился, а рассмеялся:
— Потому что нет никого, кто сможет показать тебе дорогу, оборванец! Как ты собираешься найти Расколотую гору? Спросишь дорогу у орка?
По рядам кавалеристов пронеслись смешки.
Ранкстрайл вежливо и примирительно улыбнулся. Кавалерист не снял шлем, но по голосу его невозможно было спутать ни с кем другим — это точно был Арньоло. Очевидно, его тоже вызвали с Высокой скалы на войну с орками. Ранкстрайл был уверен, что Арньоло также узнал его, хоть и не желал этого показать.
— Если вы дадите нам карту, ваше превосходительство, или укажете, на какое созвездие нам ориентироваться, то, думаю, до Расколотой горы мы и сами дойдем, — предложил капитан.
— Для кого ты тут прикидываешься, будто умеешь читать карту, хам? Расскажи это своей матери или сестре, если они у тебя есть.
В этот раз среди кавалеристов раздались взрывы хохота.
— Ваше превосходительство, — все с большим уважением ответил Ранкстрайл, — видите ли, мы, легкая пехота, не чета вам — куда нам до вас, ваше превосходительство! Конечно, мы вам не чета, но дорогу мы найдем. Так что если вы дадите нам карту или скажете, на какое созвездие ориентироваться, то мы отправимся прямо сейчас!
Хорошее настроение Арньоло мгновенно исчезло.
— Куда ты так спешишь, подонок? — позеленев от злости, спросил он. — За тобой что, гонится ростовщик, или палач, или чей-то муж? Или ты боишься, что отстанешь и орки не смогут тебе первому выпустить кишки?
— Конечно, орки будут пострашнее разбойников, — подтвердил Ранкстрайл, — нечего и сравнивать, но, может быть, если нам хоть немного повезет, то до того, как они выпустят нам кишки, мы все-таки остановим кого-то из них. Я думаю, будет лучше, если мы отправимся сразу.
Капитан замолчал. Вежливая улыбка исчезла с его лица. Он выпрямился и поднял голову. Обращаясь к своим солдатам, он повернулся спиной к кавалерии.
— Мы идем сейчас! — его голос громом прокатился по всей площади. — СЕЙЧАС! Больше не будет сгоревших домов и обезглавленных мужчин! Больше не будет убитых детей! Выгляните за стены города. Слышите рыдания женщин, на глазах которых были убиты их дети, рыдания женщин, которые узнавали своих мужей, видя отрубленные головы, которыми орки украшали шесты и заборы? Прислушайтесь к этому плачу, потому что больше вы такого не услышите. Мы остановим их! Больше не будет слез и рыданий, потому что мы остановим орков! Сейчас!
Его слова были встречены глухим рокотом: один за другим сидевшие солдаты поднимались на ноги.
— Давайте же остановим их! — воскликнул капитан своим грозным голосом. — Пойдем прямо сейчас! Остановим их прямо сейчас! СЕЙЧАС!
И тут случилось нечто невероятное, чего никогда еще не происходило за всю историю легкой пехоты. Словно сговорившись, все солдаты вскочили на ноги, выпрямили спины, подняли головы и, глядя в глаза своему капитану, прокричали ему в ответ:
— Сейчас! СЕЙЧАС!
Их крики эхом проносились по двору, и с каждым разом голоса усиливались. К ним присоединились даже самые юные из кавалеристов и закричали вместе со всеми во всю глотку:
— СЕЙЧАС! СЕЙЧАС!
Взмах руки Ранкстрайла, и все мгновенно замолчали.
Молодой капитан повернулся к Арньоло:
— Ну что, есть у вас карта или нет?
— Рано или поздно я прикажу тебя высечь, — приподнимая забрало, чтобы посмотреть Ранкстрайлу в лицо, прошипел Арньоло, — я прикажу так выдрать твою спину, что ты в жизни не сможешь ни на что опереться. Может, после этого у тебя пройдет охота шутить.
— Конечно, ваше превосходительство, как изволите. Только, наверное, в следующей жизни. А в этой я, Ранкстрайл, являюсь капитаном легкой пехоты, и эти солдаты живут по моим приказам и по моим приказам умирают, поэтому, позволив кому бы то ни было проявить неуважение ко мне, я все равно что скажу моим солдатам, что они ничего не стоят.
Среди кавалеристов повисла мертвая тишина. Все узнали Ранкстрайла: может, они его никогда и не видели, но до всех без исключения дошли слухи о Медведе, молодом капитане легкой пехоты, который умел читать и ориентироваться по звездам и всегда защищал своих солдат. До всех дошли слухи о непобедимом воине, который выигрывал все сражения, включая битвы с демонами, и до которого пальцем нельзя было дотронуться, потому что его солдаты спустились бы ради него в царство мертвых и вернулись бы оттуда живыми.
Арньоло застыл в молчании — не только Ранкстрайл осмеливался смотреть ему прямо в глаза, но и вся банда грязных головорезов за его спиной.
В тот момент Ранкстрайл понял, что было нарушено первое правило войска наемников, которое предписывало держать их в голоде и в унижении, с низко опущенными головами. Он понял также, что это правило действительно существовало. До сих пор он думал, что их оставили без пропитания и обещанных денег просто так, вследствие идиотизма, равнодушия, небрежности.
Но нет, их действительно боялись. Отсутствие всего необходимого толкало их на кражу. Кража влекла за собой всеобщее презрение и раскаленные щипцы. Все наемники всегда должны были низко держать голову и опускать глаза. Так же как и с Авророй: голод, стыд и страх ломали людей. С помощью голода, стыда и страха их держали в кулаке и этим прикрывали свой страх перед ними.
— И потом, ваше превосходительство, — беспощадно продолжал Ранкстрайл, — если вы отправите меня к палачу, то тогда вам самим придется отправляться к оркам вести беседы о жизни и смерти, а ведь у вас наверняка есть дела поважнее. Так что лучше пойду я, мне не привыкать. А сейчас, — грозно и серьезно добавил он, — дайте мне эту карту, потому что каждый день, что мы сидим без дела, умирают люди, а мы могли бы это предотвратить.
Вновь воцарились молчание и неподвижность. Потом кто-то наконец зашевелился — пожилой седоволосый кавалерист, на груди которого виднелась кожаная перевязь с золотыми дикобразами на массивном гербе, что говорило о его высоком статусе выходца из старинной знатной семьи. Он пересек двор, остановился перед Ранкстрайлом и слез с коня, чтобы не говорить сверху вниз.
Вытащив из-под седла карту, кавалерист развернул ее и показал Ранкстрайлу, где находятся Расколотая гора, плоскогорье Малавенто и равнина Бонавенто, обозначил точки, в которых можно было ожидать нападения, и некоторые пока еще безопасные дороги. После чего он передал карту Ранкстрайлу, пообещал, что попытается как можно скорее выслать подкрепление, пожелал ему удачи и попрощался легким кивком головы. Ранкстрайл тоже кивнул в знак благодарности.
Несмотря на то что никто никогда не назначал его никаким командиром, с этого мгновения Ранкстрайл стал бесспорным капитаном не только своего взвода, но и всей легкой пехоты: под его командованием оказалось более пятисот солдат.
Они отправились на рассвете следующего дня. Каждый отряд вел с собой осла с запасом хлеба и воды.
Через три дня они имели честь прибыть в благословенную землю Силарию, где их встретило не прекрасное устье реки, а сплошное болото. Нимфы реки Догон, так же как и нимфы озера Силар, наверное, где-то запропастились: может, их сожрали пиявки или они сами утопились от отчаяния в этих проклятых бесконечных топях. Огромные свирепые комары дико кусали и днем и ночью, заставляя с нежностью вспоминать тучи безобидных крылатых обитателей Внешнего кольца. Пиявки оказались беспрерывным мучением: черные, толстые и набухшие от крови наемников, они впивались им в ноги, и каждые несколько миль приходилось останавливаться, снимать наголенники, закатывать штаны и пытаться их выдернуть. Если тянуть слишком сильно, то они разрывались, разбрызгивая кровь и оставляя свои челюсти гноиться в коже. Тракрайл знал от матери-знахарки, как правильно вытаскивать пиявок: сначала нужно было посыпать их солью, потом прижечь, чтобы вытащить целиком. Собрав всю имевшуюся у них соль и постоянно держа наготове огонь, он смог ускорить процесс выдирания, причем капрал Лизентрайль бережно собирал вытащенных за день пиявок и вечером зажаривал их на ужин, чтобы вернуть солдатам высосанную у них кровь и не позволить армии слишком ослабеть. Так как соли уже не осталось, капрал приправлял пиявок диким тмином, росшим у болот.
Вторым топонимическим сокровищем графства были Золотые леса, где золота не было и в помине, зато простирались бесконечные сосновые леса, полностью заросшие колючим кустарником с желтыми, даже в разгар лета, листьями. Троп не было. Приходилось прорубать дорогу топорами и мечами, но даже так колючки разодрали солдатам немногие уцелевшие после болотных комаров участки кожи.
