* Джон Рескин (1819-1900) - английский писатель, поэт, художник и теоретик искусства; поклонник средневекового готического стиля.
стеклянные панели, бесшумно раздвигавшиеся при появлении посетителей. Леви вошел в них и сдвинул кулаки с охранниками - Марлоном и Большим Джеймсом. Спустился на лифте в цокольный этаж и переоделся на складе в фирменные футболку, бейсболку и дешевые, в облипку, рейтузы - пылесборники из черного полиэстера, которые их заставляли тут носить. Затем поднялся на четвертый этаж и пошел в свой отдел, глядя в пол на путеводную цепь логотипов фирмы, красовавшихся на синтетическом паласе. Леви был не в духе. Он чувствовал, что его надули. Проходя по коридору, Леви исследовал генеалогию этого чувства. Он устроился сюда с чистым сердцем, уважая стоящий за его местом работы мировой бренд, восхищаясь размахом и широтой его замыслов. Особенно его подкупил отрывок из рабочей анкеты:
Наша группа компаний - это семья, а не финансовая структура. Несмотря на то, что компании ведут дела вполне независимо, они помогают друг другу, используя для решения проблем самые разнообразные ресурсы. Можно сказать, что мы община с единой системой ценностей, общими принципами, интересами и целями. Наш успех реален и ощутим. Будь его частью!
Он хотел быть его частью. Леви нравилось, что таинственный британский перец, владелец бренда, действовал, маркируя мир, как художник граффити. Поезда, самолеты, машины, мобильники, ценные бумаги, туристические путевки, безалкогольные напитки, вина, музыкальные диски, печатные издания, свадебные костюмы - на всем, что имело поверхность, стоял его дерзкий логотип. Леви мечтал когда-нибудь тоже замутить нечто подобное. И решил, что будет неплохо поработать скромным продавцом-консультантом в этой огромной фирме, изучая механизмы ее функционирования изнутри. Смотри, учись и вытесняй - в духе Макиавелли. Даже когда работа оказалась нелегкой и малооплачиваемой, он ее не бросил. Потому что верил, что он часть семьи, чей успех реален и ощутим, несмотря на 6,89 долларов в час, которые ему платили.
И вдруг сегодня утром, как гром среди ясного неба, пришло смс от Тома, хорошего парня, работавшего в отделе фольклора. Том сообщал, что по слухам менеджер этажа, Бейли, намерен заставить весь этаж и кассиров выйти на работу в канун Рождества и на Рождество. И тут Леви осенило, что он так толком и не выяснил, что же его наниматель, могучий мировой бренд, подразумевал под единой системой ценностей, общими принципами, интересами и целями, которые якобы разделяли Том, Кенди, Джина, ЛаШонда, Глория, Джамал и остальные. Музыку - в массы?Главное - возможность выбора?Любая музыка в любое время ?
- Выжми деньги, - предположил за завтраком Говард. - Не важно как. Вот их девиз.
- Я не буду работать в Рождество.
- Ты и не должен, - согласился Говард.
- Этого просто не будет. Это бред.
- Если ты в самом деле так думаешь, тебе нужно объединиться с коллегами и предпринять что-то вроде прямого действия.
- Я даже не знаю, что это такое.
За кофе с тостами отец объяснил Леви принципы прямого действия образца 1970-х, когда он сам прибегал к нему вместе со своими друзьями. Потом рассказал о парне по имени Грамши[[43]] и каких-то ситуационистах[[44]].
Леви кивал быстро и ритмично - он всегда так делал во время отцовских тирад, - чувствуя, что ложка в его руке тяжелеет, а веки тянет вниз.
- Наверное, теперь так не принято, - мягко сказал наконец Леви, не желая огорчать отца, но боясь не успеть на автобус. Занятная история, однако он уже опаздывает.
…Леви дошел до своей вахты в западном крыле четвертого этажа. Недавно его повысили, правда, повышение носило скорее идеологический, нежели финансовый характер. Вместо того, чтобы быть мальчиком на побегушках, он отвечал теперь только за хип-хоп, ритм- энд-блюз и урбан[[45]]; это должно было вдохновить его и уверить в том, что его знание вышеупомянутых жанров пригодится любознательным покупателям, которым он будет помогать так же, как помогали приходившим сюда читателям его предшественники библиотекари. На деле все выглядело несколько иначе. Где туалет? Где тут джаз ? Где музыка мира ? Где кафе ? Где певцы ? То, что он делал по субботам, мало отличалось от стояния на перекрестке с указателем, направляющим граждан на распродажу излишков военного имущества. И хотя сквозь высокие окна мягко сеялся пыльный свет, и дух ученой созерцательности покоился на псевдотюдоровских стенах, резных розах и тюльпанах, украшавших бесчисленные балкончики, - просвещения здесь никто не жаждал. А жаль, потому что Леви любил рэп; красота, гениальность и душевность этой музыки были ему очевидны и понятны, и он готов был спорить, что рэп нисколько не уступит любому другому художественному явлению в истории человечества. Полчаса клиентского времени, потраченные на восторженные излияния Леви, могли бы сравниться с поэтической лекцией Харолда Блума о Фальстафе[[46]], но так и не воплотились в жизнь. Вместо этого Леви проводил субботы, направляя людей к стойкам с рэпперскими треками из популярных фильмов. При столь скудной оплате и скучной работе он, ясное дело, не допускал даже мысли о трудовом Рождестве. Он просто не мог пойти на это.
- Кенди, эй, Кенди!
Стоявшая в ста метрах от него и не сразу разобравшая, кто ей кричит, Кенди отвернулась от клиента, которого она обслуживала, и отмахнулась от Леви. Тот подождал, пока клиент уйдет, потом подскочил к Кенди в отдел «Альт. Рок/Хеви-метал» и тронул ее за плечо. Как всегда со вздохом, она обернулась. У нее был новый пирсинг - болтик, прошивавший кожу подбородка прямо под нижней губой. Такая уж была у этой работы особенность: ты встречал здесь людей, которых при другом раскладе никогда бы не встретил.
- Кенди, мне надо с тобой поговорить.
- Слушай, я здесь с семи товар переписываю и сейчас иду на обед. Так что даже не проси.
- Да нет, я только что пришел, у меня перерыв в полдень. Ты слышала про Рождество?
Кенди охнула и усиленно потерла глаза. Леви увидел, какие у нее неопрятные руки: кутикулы рваные, прозрачная бородавка на большом пальце. Когда она оставила глаза в покое, ее лицо было в красных пятнах, мало гармонировавших с черно-розовыми прядями ее волос.
- Да, слышала.
- Они ошибаются, если думают, что я появлюсь тут в эти выходные. Я не стану работать на Рождество, этого не будет.
- Так ты что, уволишься, что ли?
- Нет, с какой стати? Это глупо.
- Ты, конечно, можешь пожаловаться… - Кенди выгнула пальцы да хруста. - Но Бейли на все наплевать.
- Я не собираюсь жаловаться Бейли, я сделаю другое - устрою что-то вроде прямого действия.
Кенди смотрела на Леви, медленно моргая.
- Ну что ж, желаю удачи.
- Слушай, я буду ждать тебя у заднего выхода - приходи через пару минут, ладно? Собери наших - Тома, Джину, Глорию - всех с нашего этажа. А я разыщу Ла- Шонду - она на кассе.
- О'кей, - сказала Кенди, и в ее устах это прозвучало, как затертая цитата. - Не дадим сталинизму распоясаться.
- Значит, через две минуты.
- О'кей.
Леви нашел ЛаШонду в самом конце длинного ряда касс - она была выше и крупнее любого из шести мужчин-кассиров, работавших вместе с ней. Амазонка розничной торговли.
- Эй, подруга, привет!
ЛаШонда быстро и экономно взмахнула своими длинными ногтями, стукая ими друг о друга и раскрывая кисть, как веер. Она широко улыбнулась Леви.
- Привет, детка. Как ты?
- В порядке. Кручусь помаленьку, делаю, что могу.
- О, детка, ты многое, многое можешь.
Леви напряг волю, чтобы выдержать взгляд этой невероятной женщины, и, как всегда, спасовал. До ЛаШон- ды до сих пор не дошло, что он - шестнадцатилетний пацан, живущий с родителями в среднеобеспеченном районе Веллингтона и, следовательно, мало подходящий на роль заместителя отца ее троих малышей.
- ЛаШонда, можно тебя на минутку?
- Для тебя, детка, у меня всегда есть время, ты же знаешь.
ЛаШонда вышла из-за кассы и повела Леви в тихий уголок, где висел список «Классическая музыка: лучшие продажи». Для матери троих детей тело у нее было потрясающее. Длинные рукава черной блузки облепляли ее мощные предплечья, а передние пуговицы впивались в край петель, сдерживая бюст. По мнению Леви, большая старая задница ЛаШонды, дававшая себя знать сквозь утягивающие нейлоновые шорты, была великим негласным бонусом этой работы.
- Придешь к заднему выходу через пять минут? У нас собрание, - сказал Леви, чей акцент спустился на несколько ступенек навстречу Л аШонде. - Позови Тома и всех, кто может отлучиться. Это по поводу Рождества.
- А что такое, детка? Что по поводу Рождества?
- Ты не знаешь? Нас хотят заставить работать в праздник.
- Правда? За сверхурочные?
- Ну, я не знаю…
- Если доплатят, я готова. Ты ведь знаешь, что я имею в виду.
Леви кивнул. У ЛаШонды все было с точностью до наоборот. С самого начала она исходила из того, что их экономические условия равны. Но нуждаться в деньгах можно по-разному, и Леви в них нуждался не так, как ЛаШонда.
