- Дорогие говнюки, - сказал Леви, держа невидимую ручку и изображая дурацкую сосредоточенность на лице шефа. - Благодарю вас за ваше письмо от 12-го числа. Клал я на вас с прибором. Дуйте на работу, мерзавцы. Искренне ваш, мистер Бейли.
Все рассмеялись, но смех был сдавленный, сникший, словно Леви насильно вытащил его из глоток своих коллег. Иногда он спрашивал себя, не боятся ли они его?
- Они тут деньги гребут лопатой, - сказал Том, сплачивая команду и вызывая гул одобрения, - неужели нельзя закрыться на один несчастный день? Да и кто в рождественское утро покупает диски? Идиотизм какой-то.
- Вот-вот, - поддержал Леви, и все замолчали, оглядывая пустынные задворки, мертвую зону, где не было ничего, кроме забитых упаковочным материалом баков и баскетбольного кольца, к которому не подпускали игроков. Мрачная перспектива возвращения к работе в ближайшие тридцать секунд усугублялась зимним, в розовых прожилках, небом, отмеченным ясностью негре- ющего солнца. Паузу прервал звук сдвигаемой щеколды запасного выхода. Том помог открыть дверь, думая, что это крохотная Джина, но на крыльцо вдруг вывалился Бейли, и Том отскочил на три ступеньки вниз.
- Извините, я не думал… - сказал Том, убирая руку с того места, где в дверь впились разукрашенные псориазом пальцы Бейли. Тот вышел, щурясь на солнце, как пещерный зверь. Фирменная бейсболка сидела на нем козырьком назад. Отверженность превратила Бейли в невероятного упрямца, держащегося за свои маленькие причуды. Это был его способ понять причину направленного на него презрения и в каком-то смысле им управлять.
- Так вот где моя команда, - сказал он в слегка ау- тичной манере, обращаясь к кому-то над головами собеседников. - А я-то думаю, что такое? Все пошли курить одновременно?
- Ну… да. - Том бросил окурок под ноги и наступил на него.
- Ваша привычка вас погубит, - мрачно изрек Бейли, не предупреждая, а предсказывая. - И вас погубит, милочка.
- Это осознанный риск, - тихо сказала Кенди.
- Что?
Кенди покачала головой и затушила свой Мальборо о бетонную стену.
- Итак, - начал Бейли, натянуто улыбаясь, - вы тут готовите против меня затвор. Слух такой прошел. Птичка на хвосте принесла. Затвор, значит. И вот я вас тут вижу.
Том с Майком недоуменно переглянулись.
- Простите, мистер Бейли, что вы сказали? - спросил Том.
- Затвор, говорю, вы тут замышляете. Плетете тут против меня. Ну я и пришел поглядеть, как это у вас получается.
- Заговор, - сказал Том, еле слышно поправляя Бейли, чтобы самому понять, о чем идет речь. - То есть мятеж.
Леви, не разобравший вначале, в чем дело, услышав Тома, громко рассмеялся.
- Затвор, Бейли? Мы замышляем затвор? Это как?
Кенди и Майк прыснули. Том отвернулся и проглотил свой смех, как аспирин. Сияющее лицо Бейли, секунду назад предвкушавшего триумф, померкло от смущения и гнева.
- Вы знаете, о чем я. И политика магазина не изменится. Не довольны - милости просим освободить занимаемую должность. И никаких интриг. А теперь марш работать!
Но Леви продолжал смеяться.
- Это просто незаконно - мы не выводок куриц, чтобы держать нас под замком. Кое-кто из нас пригласил к себе подружек. Вот с подружкой на Рождество я бы затворился с радостью - вы бы тоже, Бейли, разве нет? Ну мы и хотели найти какой-то выход, чтобы никому обидно не было. Бросьте, Бейли, вы не можете удерживать нас в своем затворе на Рождество. Не можете.
Бейли пристально взглянул на Леви. Прочие ребята отступили, встав под дверной козырек и выражая готовность уйти. Леви твердо стоял на месте.
- Это не обсуждается, - сказал Бейли тихим решительным тоном. - Это распоряжение, ясно?
- Можно сказать? - Том сделал шаг вперед. - Мистер Бейли, мы не хотели вас сердить, мы просто думали, нельзя ли…
Но Бейли от него отмахнулся. В этом дворе никого больше не было. Только Леви.
- Ясно? Так решило высшее начальство - и точка. Это решение не изменится. Ты понял, Леви?
Леви пожал плечами и качнулся в сторону, показывая, что плевать он хотел на этот патовый расклад.
- Понял. И считаю, что это полная фигня.
Кенди присвистнула. Майк отрыл дверь запасного выхода и удерживал ее, поджидая других.
- Том и другие, за работу - быстро! - велел Бейли и почесал руку, оставляя на ней розовые, сочащиеся следы. - Леви, а ты погоди.
- Не только Леви, нам всем кажется… - храбро встрял Том, но Бейли снова поднял палец, чтобы он замолчал.
- Быстрее, пожалуйста. Настоятельская просьба - все по местам.
Том скорбно взглянул на Леви и последовал за Кенди и Майком. Дверь медленно закрылась, дохнув на голый бетон теплом магазина. Послышался лязг замка, эхом разнесшийся по двору. Бейли приблизился к Леви. Тот стоял с высоко сложенными на груди руками, но нависшее над ним лицо так поразило его, что он не смог удержаться от безостановочного моргания.
- Кончай - вести - себя - со мной - как нигер, - зашипел Бейли, ставя каждое слово на постамент, бросая их размеренно, как дротики. - Я вижу, как ты ломаешься, делаешь из меня идиота - вообразил, что ты самый черный, что чернее тебя эти парни сроду не видывали. Так вот что я тебе скажу. Я знаю, откуда ты, братец.
- Что? - сказал Леви, чувствуя, как от странного слова в его животе перекатывается свинец. Будто что-то врезалось во фразу на огромной скорости - никто и никогда даже в гневе так его не называл. Бейли повернулся к нему спиной и дошел до запасного выхода, печально свесив верхнюю часть туловища.
- Ты знаешь, что.
- О чем вы, Бейли? Почему вы так со мной говорите?
- Я мистер Бейли, - сказал тот, обернувшись. - Я старше тебя, если ты не заметил. Как так я с тобой говорю? А как ты говорил со мной перед теми ребятами?
- Я просто сказал, что…
- Я знаю, откуда ты. Те парни ни черта не знают, а я знаю. Они скромные дети из пригорода. К ним в мешковатых джинсах приди - и ты уже крутой. Но я-то знаю, кем ты притворяешься, откуда ты хочешь быть. - Ярость Бейли снова сочилась ядом. Он уже взялся за дверь, но наклонился к Леви. - Потому что это я оттуда. Но я себя как нигер не веду. Следи за собой, парень.
- Что вы сказали? - Ярость Леви захлестывал гиблый страх. Он был мальчишка, а Бейли - мужчина, и этот мужчина говорил с ним так, как ни за что не стал бы говорить с другими ребятами. Кончился мир гипер- маркета, где все они были семья и «уважение» входило в набор из пяти слов, определявших принципы поведения сотрудников и ежедневно писавшихся в комнате отдыха на доске. Бейли и Леви выпали из рамок законности, безопасности и приличий.
- Я сказал то, что должен был, и повторяться не намерен. Тащи свой черный зад в магазин и работай. И чтобы больше перед теми ребятами так со мной не разговаривал. Понял?
Леви демонстративно прошел мимо Бейли, гневно тряся головой и рыча себе под нос, миновал четвертый этаж, Кенди и Тома, не отвечая на их вопросы и преувеличенно хромая, словно его левый бок оттягивало ружье. Внезапно его движение обрело скорость и цель: он сдернул бейсболку и пнул ее ногой так, что она вылетела в балконную дверь и описала внушительную дугу, прежде чем прянуть вниз. Когда Бейли заорал ему вслед, спрашивая, куда это он направляется, Леви вдруг понял, куда он направляется, и показал Бейли средний палец. Через две минуты он был в цокольном этаже, через пять - на улице в собственной одежде. Спонтанное решение вытолкнуло Леви из магазина, теперь же, ссутулив его спину и замедлив его шаг, на него навалилась тяжесть последствий. Посреди Ньюбери Стрит он остановился и приник к ограде какой-то церквушки. На глаза навернулись жирные слезы, Леви вытер их серединой ладони. Черт, черт, черт! Он хлебнул холодного воздуха и прижал подбородок к груди. В практическом отношении это была катастрофа. И в лучшие-то времена, чтобы выпросить у родителей доллар, приходилось ужом извиваться, а теперь совсем хана. Зора говорит, он спятил, раз думает, что они разводятся, но что еще он должен думать, когда они даже не садятся друг с другом за стол? При этом поди попроси у одного пятерку - мигом отфутболит тебя ко второму. Иногда Леви взрывался: Так мы богаты или как? Мы живем в хоромах - почему я должен вымаливать десять баксов?
На уровне глаз Леви висел длинный, зеленый, еще не ссохшийся лист. Он сорвал его и начал методично превращать в скелет, отделяя от черешка полоски зеленой плоти. Ужас в том, что, если он не получит свои жалкие 35 долларов в неделю, у него не будет денег, чтобы сбежать в субботу вечером из Веллингтона, не будет возможности потанцевать с ребятами и девчонками, которым плевать на то, кто такой Граманаши, и на то, что Рем- брат лох. Порой ему казалось, что только благодаря этим 35 долларам он еще чувствует себя полунормальным, полувменяемым, получерным. Леви поднял лист к солнцу, чтобы полюбоваться своим творением. Затем он смял его в зеленый влажный комок и бросил под ноги.
- Пардон, пардон, пардон.
