Они предупредили командира роты, узнали пароль и вышли на «нейтралку». Все было, как всегда.
Разведчики преодолели уже две трети пути. Впереди полз Дмитрий. Когда начнется минное поле, его сменит Алексей.
И вдруг из темноты ударила одна автоматная очередь, другая… Стреляли почти в упор, метров с семи. Дима вскрикнул.
Разведчики ответили огнем. Били из положения лежа.
Группа наткнулась на немецких разведчиков, и, к сожалению, немцы обнаружили их первыми.
Дима погиб сразу, приняв в себя первую очередь. Потом обе группы стали отходить, каждая – к своим позициям. С обеих сторон были потери, и вступать в рукопашную, которая могла привести к полному истреблению разведчиков, старшие групп не хотели. На счету каждый разведчик, зачем их губить в мясорубке, в которой дерутся саперными лопатками, ножами, прикладами? Ни из немецкой, ни из нашей траншеи не прозвучало ни одного выстрела – каждая сторона боялась задеть своих.
На плащ-накидку перевалили тело Дмитрия, и двое разведчиков потащили его к своим траншеям.
Алексей чувствовал странную слабость – даже удивился. Вроде бы он нигде не ощущал боли, но почему-то вдруг закружилась голова, отяжелели и стали чугунными руки и ноги, клонило в сон.
Они спрыгнули в траншею, и Алексея качнуло. Стоявший рядом пехотинец поддержал его и вдруг отдернул руку.
– Разведка, да ты ранен!
И тут же заорал:
– Санитара сюда!
Когда тело Дмитрия опустили с бруствера на дно траншеи, силы и вовсе покинули Алексея. Он уселся рядом с убитым, впал в забытье и уже не видел, как прибежал санинструктор, чтобы перевязать его.
– Парни, его в госпиталь надо – пулевое ранение в грудь. Я здесь ничем помочь не могу.
Разведчики положили Алексея на плащ-палатку, взялись вчетвером за углы и понесли его в тыл.
Очнулся Алексей уже в санитарном поезде. Сначала он не мог понять, почему его так раскачивает. Затем услышал стук колес на стыках, и только потом ощутил боль в боку. Застонал.
К нему подошла медсестричка:
– Очнулся, миленький? Вот и хорошо. Ты в санитарном поезде, мы едем в тыл, в госпиталь. Там тебя вылечат, подкормят.
– Что со мной? – прошептал он пересохшими губами.
– Пулевое ранение в бок. В карточке записано – в легкое. Операцию делали в полевом госпитале.
– Пить дай.
Медсестра поднесла к его губам чайник с носиком – вроде заварного.
– Пей, миленький.
Алексей выпил весь этот чайник – он назывался поильником – и снова впал в беспамятство.
Очнулся уже на какой-то станции. Поезд стоял, из открытой двери тянуло свежим воздухом. Выгружали тела умерших.
Алексей то приходил в себя, то снова отключался. Приходя в себя, он то и дело просил пить.
– Да ты хоть бульона хлебни, ведь который день не ешь ничего.
Но организм есть не хотел. Умом Алексей понимал, что есть надо, иначе как ему восстановиться? А в памяти всплывали эпизоды последнего боя. И как ни крути, а виноват был он. Надо было дозорного подальше вперед выслать. Хотя в принципе на исход боя это не повлияло, Дмитрий бы при любом раскладе погиб. Немецкая разведка сильной была, обычно туда отбирали егерей из добровольцев, готовили их долго и тщательно. Учили рукопашному бою, наблюдению за местностью, искусству маскировки, натаскивали на практических занятиях по стрельбе, снятию часовых, захвату «языка». Все действия отрабатывались до автоматизма.
И оснащение было лучше – взять те же ножи. Наши разведчики первое время сами укорачивали штыки от СВТ, но баланс у них был все равно плохой – они неважно сидели в руке. Трофейный нож считался удачной добычей. И сетка маскировочная у немцев была, и высокие непромокаемые ботинки на шнуровке – да много чего. А у нас отобрали добровольцев во взвод, поднатаскали несколько дней – и в рейд. Мол, глядя на опытных разведчиков, сами научатся. И хорошо, если новоиспеченный разведчик имел фронтовой опыт. Потому потери были велики.
Взрастить опытного разведчика – время нужно и учителя толковые. А отцы-командиры иногда без зазрения совести посылали группы на заведомо почти невыполнимые задания, хорошо хоть самого Гитлера в плен взять не приказывали.
Много Алексей думал о разведке, пока в поезде в госпиталь ехал.
Поезд прибыл в Подольск. Алексея ввиду тяжести состояния положили в небольшую, на две койки, палату. Там уже лежал обгоревший танкист.
Понемногу хороший уход, лечение, отдых и сибирское здоровье сделали свое дело – молодой организм пошел на поправку. Настал день, когда он смог сесть в постели и сам поесть – надоело, что его кормили с ложечки. И сейчас его мучили только перевязки.
Рана заживала плохо, и хирург, делавший перевязки, сказал, что в его организме не хватает витаминов. А откуда им, витаминам, взяться на фронте? Еда почти без овощей и совсем без фруктов. Кашей или макаронами наесться можно, но витаминов там точно нет.
Понемногу, еще держась за стену, Алексей стал подниматься. А главное – появилось общение. В полдень передавали сводки Совинформбюро, и все ходячие ранбольные, как их называл персонал госпиталя, собирался у репродуктора. Они внимательно слушали, делали выводы и отмечали на карте сданные города – успехами Красная Армия пока похвастаться не могла, одна Ржевская операция продолжалась уже полгода. То отобьют у немцев пригороды, то сдадут их.
В госпитальном коридоре Алексей познакомился с разведчиком Андреем. Он был ранен в обе руки осколками, но был весел.
– Отдохну на казенных харчах, отосплюсь – и снова на фронт, – заявил он. – Прикури папиросу.
Алексей залез к нему в карман, выудил папиросу и сунул ему в рот. В кармане нашлась и трофейная бензиновая зажигалка с монограммой.
Андрей пыхнул дымком.
– Мне еще повезло, передо мной пехотинца насмерть посекло.
Лето двигалось к концу. Раненые, кто мог ходить, выходили во двор и сидели на скамейках, грелись под солнышком.
Дни летели незаметно и быстро.
Рана у Алексея не болела, слабость прошла, но его беспокоил кашель. Приступообразный, сухой, сильный – до слез.
После очередного осмотра хирург заявил:
– Ты же разведчик?
– Точно!
– Нельзя тебе туда. Кашель может долго еще беспокоить. Не было бы войны – в Крыму отдохнуть славно можно было бы. Для легких – самое хорошее место.
– Крым под немцем.
– Знаю. Так что после выписки можешь служить везде, где кашель не помеха.
– Понял, спасибо.
Видимо, в самом деле с разведкой придется попрощаться. При переходе через немецкие траншеи кашель любого разведчика мог привести к гибели всей группы. Так он сапером мог быть, снайпером – но только со своих позиций. Доктор ведь не сказал, что кашель не навечно.
Когда Алексей уже твердо стоял на ногах, Андрей подбил его на самоволку:
– Давай в пивную сходим.
– Тебе, наверное, осколок еще и в голову попал. Где ты пивные в войну видел?
– Тогда давай водки выпьем или самогонки.
– Деньги нужны.
– У меня есть. А ты что, совсем пустой?
– Меня с «нейтралки» вытащили, с поиска. Сам знаешь. Туда даже без документов идут.
– А у меня с собой всегда заначка, я в кальсонах карманчик потайной пришил.
– Предусмотрительный! – не то похвалил, не то осудил его Алексей.
– Так я не понял, ты хочешь выпить или нет?
– Хочу, но в меру.
На фронте Алексей выпивал, но как все – положенные ему «наркомовские» сто граммов. А иногда, после тяжелых поисков, ранений или гибели товарищей – и больше, благо выпивка во взводе всегда была. Но служба в разведке накладывала особый отпечаток, и выпивкой не увлекался никто. Попробуй с похмелья в поиск пойти! Да тебя же твои товарищи в группу не возьмут – с похмельного какой боец?
Однако Подольск – не фронт, можно немного расслабиться. Несмотря на то что у раненых никакой одежды не было, кроме госпитального халата, кальсон и тапочек типа «ни шагу назад», не имеющих задников, ранбольные в город выходили, только не удалялись далеко. Жители окружающих домов к их виду привыкли и не обращали внимания.
Раненые покупали у старушек семечки, водку из-под полы, немудрящую закуску. Стоило все, конечно, дорого. У людей разворотливых, типа Андрея, деньги водились, поэтому торговля процветала.
– Тогда идем, – Андрей направился к дыре в заборе.
Через главный вход выйти было нельзя, пропуск нужен. Госпиталь – воинская часть, и на КПП часовой стоит.
Они пробрались через дыру и оказались на улице.
– В какую сторону пойдем? – в растерянности остановился Андрей.
– Я думал, ты знаешь, ты же меня потащил за собой, – ответил ему Алексей.
– Маленькая промашка вышла, – смутился Андрей. – Ну ничего, считай, что это разведка боем.
У первого же четырехэтажного дома их встретила женщина, улыбнулась.
– Вам чего, мальчики?
– Водки, – сразу ответил Андрей.
– Сколько брать будете? – перешла на деловой тон женщина.
– Пару бутылок. А почем?
– Пятьсот за бутылку.
