ни на секунду расстаться не можешь, — поддела я и призналась, — я хотела и его прихватить, но, видимо, он сильно меня боится и выставил такую мощную защиту, стоило мне сделать движение в его сторону, что ни о каком перемещении и речи быть не могло.
— Он не тебя боится, а твоей небрежности при магических действиях, — уточнила Катерина и решила, — пойду, заберу его.
— Не стоит, — остановила я внучку, которая уже собралась переместиться обратно в зал. — Вот зуб даю, он сейчас сам примчится. Поругается с Валерочкой, наложит на него какую-нибудь мерзкую порчу типа несводимой бородавки на нос, и прилетит сюда на крыльях ночи. Черный плащ, блин.
— При чем тут его одежда? — не поняла Катерина.
— Ни при чем. Мультик такой есть… не важно, долго объяснять. Короче, шутка это была.
— Все, капец! — с такими словами в бытовку ворвался Аркадий.
— Ты его убил? — предположила я.
— Я его проклял.
— Ой! — это я.
— Любое проклятие можно снять, — это Катерина. — Если, конечно, ты не хочешь оставить все как есть.
— Да неважно, чего я хочу! — воскликнул Аркадий, опускаясь на пол рядом с Катькой и, будто так и надо, укладывая голову ей на колени. — Не снимается такое проклятие!
Катерина заинтересованно склонилась к нему и коснулась пальцами висков.
— Что за черные спирали у тебя вот здесь?
— А так всегда бывает, когда я проклятие с одного объекта на другой перекидываю.
— В смысле? — не поняла я.
— Я вчера с мальчика убрал венец безбрачия, — напомнил Аркадий. — Думал, потом найду какого-нибудь засранца и на него скину. А тут Золотников, мудила е***. Довел меня, ну я и… в общем, не специально это получилось.
— Может быть, это его судьба, — заметила Катерина, увлеченно наматывая на палец спираль, похожую на дымок, который клубился всеми оттенками черного у левого виска парня. С правого она уже эти художества убрала.
— Может быть, — не стал возражать Аркадий и, наконец, додумался смутиться и попытался от Катьки отползти.
— Сидеть! — скомандовала внученька, — я еще не закончила. Ты вообще в курсе, что нельзя забирать подобные проклятия на себя?
— Я же их перебрасываю потом. Они не успевают мне навредить.
— Ты умрешь не от рака легких, а от вот таких глупых выходок. Это уйму жизненных сил съедает.
— Никто не живет вечно, — философски пожав плечами, изрек Аркадий.
— Ой, не скажи, — фыркнула я, — вот Кардагол, родственник наш, кажется, планирует вечно жить. Кать, сколько ему лет, не помнишь?
— Много, — равнодушно отозвалась Катерина.
Интересно, мне стоит сказать Аркадию, что девочка уже давно все бяки с него поубирала и сейчас просто так, ради собственного удовольствия по лицу его гладит?
— Может быть по кофейку? — решив быть деликатной и промолчать насчет катькиных действий, предложила я.
— Можно, — великодушно согласилась моя внученька, явно решив предоставить мне честь воевать с кофеваркой.
Катерина
Дуся соглашается приготовить кофе, и даже почти приступает к процессу, но все портит девушка, бегавшая ранее с микрофоном наперевес. Она заглядывает в нашу комнатку и возвещает:
— Госпожа Тамбовская, пройдемте!
Дульсинея, ехидно ухмыльнувшись, выскальзывает за дверь.
— А какое заклинание для поиска собирается применить твоя бабушка? — интересуется Аркадий, выворачиваясь из моих рук и отодвигаясь в сторону. Будто для того, чтобы сидеть рядом со мной, ему жизненно необходимы зрители, а так как последний из них испарился, то и телячьи нежности ни к чему. Хоть бы спасибо сказал за то, что я с него "темное послевкусие" сняла. Та еще гадость!
— Если честно, не знаю, — признаюсь я, — обычно, если бабушке что-нибудь нужно, она машет тапком, а там искомое или появляется или нет. Во втором случае она идет к деду.
— Твой дед сильный маг.
— Еще какой!
— А что будешь делать ты?
— Ничего. Ты же сказал мне, где лежат эти поддельные… подставные деньги.
— А если б не сказал?
— Не знаю. Я… Если честно, в такой ситуации мне было бы проще поднять Сережу и спросить у него лично. Можно, конечно, попробовать смоделировать прошлое, но это очень трудозатратное заклинание. К тому же, с шестидесятипроцентным попаданием. Честно, не знаю. Может, придумала бы что-нибудь.
Тут из студии вылетает сияющая Дуська и начинает верещать:
— Катька! Прикинь, получилось! Я тапком махнула, и деньги бац, и у них на столе! Они все так офигели, что и сказать ничего не смогли. Не знаю, может, переснимать заставят. Но, в общем, тебя просили позвать. Иди, давай.
Процесс съемки меня не волнует, отношусь к нему, как к выполнению задания — уже не слишком интересного, если не считать встреч с Аркадием. Потому прохожу внутрь спокойно, с милой улыбкой на устах. Поднимаюсь на сцену, усаживаюсь на диванчик рядом с Золотниковым. Кошусь на него, ага, так и есть, венец безбрачия. И вот что-то снимать мне его не хочется…
— Здравствуйте, Катерина! — радостно произносит ведущий.
— Здрасте, — вежливо отвечаю я.
— Вы слышали историю этой милой женщины…
— Ага.
— Так что Вы можете сказать по этому поводу?
Ну что я могу им сказать? После Дусиного колдовства всегда остается очень характерный след.
— Деньги лежат у Вас в портфеле, — говорю я, — а портфель стоит вон у той стеночки.
— Что Вы такое говорите, Катенька?! — голосом радостного идиота вопрошает Валерий, — как Сережа мог спрятать деньги в моем портфеле?! Подумайте хорошенько.
— Никак. Это Вы их туда спрятали.
— Но откуда же я их взял?
— Дуся дала.
— Стоп камеры. Катерина, что Вы несете? Вы не знаете, где лежат деньги? В принципе, Вы у нас очень колоритная особа, выгонять Вас мы сегодня не собирались, я скажу Вам, что нужно ответить, а Вы мне подыграйте. Денежки лежат у Вероники дома. Нужно просто хорошенько поискать в столе. ВЫ поняли меня? Так, мотор. Катенька, где деньги?
Угу, думаю, выгонять вы меня не собираетесь, а придется, а потому упрямо повторяю:
— В Вашем портфеле, Валерочка.
Щелкаю пальцами, и портфель медленно и величало подплывает к нам. Он плюхается на колени к раздосадованному ведущему и открывается. Я заглядываю внутрь, чтобы издать торжествующий вопль и вижу — денег нет. Это видит и Валерий.
— Не понял, — бормочет он.
Поднимает на меня недоуменный взгляд. Тут же к нам подлетает Романовский и возмущенно восклицает:
— Валер! Ты охренел! Ты куда деньги дел? Что я спонсорам скажу?!
— Сюда положил, — бормочет Валерий.
— Точно положил, — подтверждаю я.
Романовский пренебрежительно машет рукой в мою сторону:
— Так, ты вообще молчи. Валера, это что за ерунда здесь творится? Где бабло? Триста пятьдесят тысяч, Валера, ты же мне жопой своей их отрабатывать будешь.
Взгляды присутствующих, и без того обращенные в сторону Золотникова,
