– А ты?
Нет.
Это слово пронзает мою голову так же реально и так же выворачивает наизнанку, как тот кошмар. Не нужно об этом думать. Я точно знаю, что, если бы я снова увидела рядом с ним какую-нибудь девушку, я бы спланировала её уничтожение и разорвала её на неузнаваемые кусочки.
Но я этого не говорю, потому что, по правде говоря, я знала, что Коул жил ради хаоса. Под его спокойной внешностью это единственное, что он планирует. Единственное, ради чего он живёт изо дня в день.
Он всегда, без сомнения, теряет интерес, как только хаос становится скучным.
Для меня это тот же случай. Если я перестану вносить хаос в его жизнь и каким-то образом нарушать её течение, он бросит меня, как будто меня никогда не существовало.
Эта мысль пронзает моё сердце сильнее, чем проявление моего подсознания в том кошмаре.
Если я хотя бы отдалённо хочу заполучить его, то мне нужно быть его хаосом.
Его единственным хаосом.
И за это я подвожу папу, маму и даже Хелен. Я свободно падаю в грех, и у меня нет способа остановить это.
– Так я и думал.
Он усмехается, целует меня в нос и снова притягивает к себе.
Он ложится на спину и прижимает меня к изгибу своего тела так, что я наполовину лежу на нём.
– Коул? Что ты делаешь?
Его глаза уже закрыты.
– На что это похоже? Я сплю.
– Ты не можешь спать здесь, - шепчу-шиплю я, но, когда пытаюсь встать, он прижимает меня к себе.
– Конечно, я могу, Бабочка. На самом деле, мне не нравится моя кровать. Я буду пользоваться твоей каждый вечер.
– Ты не можешь этого сделать.
– Наблюдай.
– Папочка или Хелен могут войти.
– Она заперта, они не войдут.
– И все же...
– Просто заткни свой переполненный мозг на секунду. – Прерывает он меня, вздыхая. – Закрой глаза и спи.
– Ты думаешь, это так просто?
– Это просто. Я дам тебе советы, как лучше спать.
– Советы?
– На самом деле это один из них. Думай обо мне.
Я стону, кладя руку ему на грудь. Теперь, когда он вложил эту идею мне в голову, я так уверена, что так и сделаю.
– Я ненавижу тебя. – Говорю я ему.
Он улыбается, когда его губы касаются моего виска и остаются там.
– Не так сильно, как ты хочешь меня, Бабочка.
Глава 21
Коул
Как бы Сильвер ни вела себя как стерва или ни направляла всю свою злобу на меня, она спит как ангел.
Буквально как ангел.
Она прижимается ко мне, её ногти впиваются в мою футболку. И я внутренне стону при воспоминании о том, как она впивалась ими в мою спину. Она думает, что причинила мне боль, хотя на самом деле она доказывала, насколько собственнически она относится ко мне на самом деле.
Неужели она действительно думала, что я не замечу, что она оставляет эти следы, чтобы всё женское население увидело их? По сути, она метила свою территорию.
Сильвер, возможно, более сдержанно относится к своему собственничеству, но оно скрывается на заднем плане, ожидая, когда его выпустят в мир.
Её длинные ресницы трепещут на щеках, а губы чуть приоткрываются, желая, чтобы мои пальцы оказались внутри них.
Свободная футболка скользит вниз по её декольте, очерчивая бледную плоть груди, и есть намёк на её розовый сосок, который умоляет о моём грёбаном рте на нём.
Я медленно натягиваю рубашку, чтобы скрыть это. Мой член протестует, но ему нужно подождать. Сильвер, может, и спит как ангел, но спит она чутко. Если я прикоснусь к ней, она проснётся, и я знаю, что не остановлюсь, если начну прикасаться к ней. Сначала я должен позаботиться кое о чем другом.
Конечно, я не спал. Во-первых, она слишком отвлекает, вот так прижимаясь ко мне. Во-вторых, это один из самых редких шансов, которые я получу, чтобы позаботиться о незаконченных делах.
Я мог бы сделать это в машине раньше, после того как заставил Эйдена отвезти нас, пока я держал её на заднем сиденье, но я был слишком сосредоточен на её благополучии, чтобы думать о чём-то ещё.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Эйден был прав — я зашёл слишком далеко. Но в том-то и дело, что с Сильвер ясно, что у меня нет тормозов, когда дело касается её.
Это нехорошо.
Контроль - это всё, что у меня есть. Я командую ситуациями и людьми ещё до того, как действие разыграется. Я режиссёр, но мои декорации настоящие, а мои актёры - настоящие люди.
Однако, когда Сильвер появилась в моей комнате в доме Ронана, одетая как грёбаная фантазия, и не только выгнала Дженнифер, но и заняла её место, я потерял всякий здравый смысл.
После последнего сообщения, которое я ей отправил, я заподозрил, что она последует за мной; я никогда не думал, что она будет так прямолинейна в этом. Я никогда не думал, что она действительно позволит мне связать её, заткнуть ей рот кляпом и завязать глаза. Или что она будет наслаждаться этим так, как она это делала.
Потом она разозлила меня, отказавшись признать, что хотела этого, и я потерял счёт.
Я не могу этого сделать.
Мне нужен пульт дистанционного управления, когда я с ней. Или это то, что я сказал себе.
Потом я обнаружил, что снова пробираюсь в её комнату.
Было немного легче, когда её не было со мной. Теперь, когда она моя, я не могу оставаться в стороне. Не прикасаться к ней стало равносильно физической пытке.
А теперь мне нужно знать, что её беспокоит. Никто с ней не трахается. Или, по крайней мере, никто, кроме меня.
Медленно двигаясь, я беру её телефон с тумбочки и использую отпечаток её указательного пальца, чтобы разблокировать его.
Она что-то бормочет, но затем её дыхание снова выравнивается.
Её обои - это фотография нас четверых со свадьбы. Она обнимает Себастьяна за талию, а я стою рядом с мамой.
Я скриплю зубами.
Я знаю, что она делает. Она каждую секунду дня напоминает себе, что мир видит в нас брата и сестру, даже если она этого не делает.
Это мы еще посмотрим, моя Бабочка.
Я открываю её галерею и просматриваю последние фотографии. В основном это несколько селфи, которые она сделала с Саммер и Вероникой по дороге на вечеринку Ронана.
Затем я нахожу картинку, которая заставляет меня остановиться и щёлкнуть по ней.
Это снимок, на котором она выходит из душа, одетая в полотенце, её мокрые светлые волосы падают по обе стороны от неё. Это селфи, но всего её лица не видно — только от носа вниз.
Она прикусывает нижнюю губу зубами. Её полотенце слегка болтается вокруг сисек, чтобы показать засос — тот же самый, который я оставил над её правой грудью, когда трахал в душе.
Сильвер сделала этот снимок сразу после того, как я ушёл. Она хотела запомнить его, сохранить на память.
Я улыбаюсь ей сверху вниз. Если засосы - это то, чего она хочет, я буду омывать ими её тело, пока весь грёбаный мир не узнает, что она занята. Они могут никогда не узнать, что это я, но они будут знать, что она кому-то принадлежит.
После отправки фотографии на свой телефон я удаляю следы и перехожу к её сообщениям, игнорируя групповой чат с её пустыми друзьями. Мне не нужно долго искать, чтобы найти то, что я ищу. Неизвестный Номер.
Мои мышцы напрягаются, чем больше я читаю тексты. Они начались много лет назад — три, если быть точным. Это было примерно в то время, когда она приклеилась к своему телефону, иногда улыбаясь, а иногда хмурясь.
Номер отправляет сообщения почти ежедневно. В большинстве из них он говорит ей, что она красива, а в других он упоминает подробности её повседневной жизни, которые он не узнал бы, если бы не наблюдал за ней внимательно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Особняк Куинсов имеет высокую степень безопасности. Никому, кроме членов семьи и команды Себастьяна, не разрешается входить внутрь без присмотра. И Синтии. Каким-то образом Себастьян позволяет ей свободно входить в его дом.
