Богдан рассказал мне о том, как искал убийц своего отца, подспудно желая встать у руля бизнеса, что перешел ему и Олегу по наследству. О том, как узнал, что подставил его отца именно Востров и только он повинен в смерти Залесского. Именно в тот день Богдан и дал слабину, сблизившись со мной. А потом он долго думал, что делать с этими знаниями. И в один день сжег все, что у него было, к чертовой матери. Только было поздно. Востров узнал.
— Понимаешь, я совершенно не представлял, что делать. Срок давности преступления истек уже тогда. Да и если бы нет, не получилось бы у меня посадить его. Не тот я человек, которому по силам с ним тягаться. Прости. Прости, что собственная жизнь и счастье матери оказались для меня дороже нашего с тобой мифического счастья. Ведь не факт, что у нас могло с тобой что-то сложиться. А мамино представление мира разрушилось бы навсегда. Я пытался, несколько раз пытался ей рассказать. Но не смог. — Богдан сглотнул и, прикрыв глаза, опустил свой лоб на мой, он был так близко и в то же время безумно далеко. Десять лет. Именно на это расстояние он отдалился от меня. От всех нас. — Я понимал, что либо я, либо он. Но сам бы убить я не смог. Не способен на это. Вот такой я трус.
— А потом? Потом? — зашептала я, пытаясь переварить информацию. И Богдан продолжил рассказ про то, как его избивали. А по мне, так и вовсе пытали. Про взрыв и удачу, улыбнувшуюся ему, про странного человека в палате, когда он совершенно ничего не помнил.
— Прости, — в который раз произнес он. — Я хотел жить и боялся за тебя. Пусть в это трудно поверить, но это именно так. Как оказалось, я привязался к тебе намного сильнее, чем сам подозревал.
— Ладно, допустим, так. А сейчас? Что сейчас изменилось?
— Все, — решительно произнес он и попытался меня поцеловать, но я отстранилась, мгновенно закипая.
— Нет, ты все же скажи, пожалуйста, что именно? Или все дело в том, что я чудо как похорошела и теперь ты хочешь меня не только по пьяни?
— Я тогда сказал это специально, — хмуро ответил Богдан и отодвинулся от меня, а я почувствовала укол сожаления, лишившись его тепла, и разозлилась еще сильнее. На себя, на него. На всех.
— Но все же два дня назад ты и не думал возвращаться в Москву. Может, еще не поздно? А? Вернуться.
— Два дня назад я не знал, что у меня есть дочь, — сквозь зубы проговорил Богдан, а я с трудом сдержалась, чтобы не нагрубить ему еще сильнее. Ведь нетрудно было узнать. Совершенно нетрудно.
— Окей, а что дальше? Раз уж ты вспомнил о дочери. Как ты собираешься решать все это? Как? Ты говоришь, что боялся за брата и за меня. А теперь есть Ульяша, которой, кстати, твоя мать все переписала. Как ты это решишь? Зачем ты приехал? — Я резко подорвалась, понимая, что не вижу совершенно ничего из-за стены слез. — Так бы и сидел там дальше да моделей трахал!
Я понимала, что во мне говорила обида. На него, на его инфантильность, на то, что он такой. И в то же время я помнила, что когда-то именно такого Богдана и полюбила. Лоботряса, не определившегося в собственной жизни.
Добежала до лифта, нажала на кнопку вызова, но лифт не шел. Еще раз стукнула по большой квадратной кнопке, словно как-то могла повлиять на скорость подъема механизма. Как только створки разъехались, я тут же забежала в кабину и начала спускаться на парковку.
Услышав звуковой сигнал, подошла к створкам и даже ладонь просунула в появившийся зазор, стараясь открыть их скорее. Хотя головой прекрасно понимала, что и это не поможет мне побыстрее сбежать. Как только зазор стал достаточно большим, я юркнула в него, ничего не видя перед собой, и врезалась в кого-то.
— Аккуратней, девушка, — донесся до меня мужской голос, и я накрыла плечи ладонями, кожа покрылась липкими мурашками. Часто заморгала и подняла голову. Вид мужчины был, мягко говоря, устрашающим. Высокий, широкий, а выражение лица маньячное.
— Извините. — Я передернула плечами и быстро побежала к своей машине, отгоняя ворох дурацких мыслей, тут же посетивших мою голову.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Как только я выехала с парковки, тут же поставила телефон на зарядку. Через пару минут езды и вовсе завернула в неизвестные мне дворы и, заглушив мотор, начала гипнотизировать взглядом черный экран смартфона.
Ну когда же он уже включится?
Безотчетный страх и тревога нарастали с нечеловеческой скоростью. Еще и странный мужчина. Я понимала, что все надумала, но никуда не могла деться от желания вернуться к Богдану. Останавливала лишь гордость. И понимание, четкое понимание, что нельзя этого делать. Нужно начать наконец-то жить. Жить лишь своей жизнью. Без тени Богдана в ней.
Телефон загорелся, демонстрируя мне надкусанное яблоко, а потом и меню для ввода пароля, я быстро ввела заветные цифры и выбрала в вызовах Руслана.
— Да, — резко ответил тот.
— Ты сейчас где?
— Дома.
— То есть ты не поехал ко мне, как сказал Богдану?
— А зачем? — довольно хмыкнул деверь. — Я и без того прекрасно знал, где ты сейчас. Поговорили? — тут же сменив тон, серьезно спросил он.
— Поговорили, — огрызнулась я, но, быстро сосчитав про себя до трех, на большее не хватило терпения, продолжила: — Поезжай к нему. Я волнуюсь.
— Ты что, уехала? — голос Руса выражал высшую степень удивления.
— А мне надо было остаться? Понять, простить? — съехидничала я и прикрыла глаза, откинув голову на спинку сиденья. Тревога лишь нарастала. — Хватит болтать. Езжай к брату.
— Аврора, ему тридцать лет.
— Тридцать три, — зачем-то поправила я Руса, отбивая дробь пальцами по рулю.
— Да какая разница? Он большой мальчик. Мне и так есть чем заниматься, нужно до утра продумать линию поведения с отцом и…
Я не дослушала. Нажала на отбой и схватила голову ладонями. Я была сегодня слишком импульсивна. С самого утра.
Один раз я уже поторопилась, приняв решение, и оставила Богдана. Потом долго об этом жалела, и пусть… Пусть он во многом виноват сам, но сейчас я поступала ровно так же, как и десять лет назад. Как импульсивная дурочка.
Да, мне не мешало бы избавиться от него в своей жизни. Но он отец моей дочери, и его проблемы — они ведь также и мои. По крайней мере сейчас. Прикусила губу, метнула взгляд в сторону телефона. Второй час ночи. Тринадцать процентов зарядки. Кивнула собственным мыслям и завела мотор, выезжая со двора, поворачивая в обратную сторону.
Вернувшись к жилому комплексу, еще минут пять ждала, пока охранник очухается и даст мне проехать. Припарковалась ближе к нужному лифту, сорвала телефон с зарядки, выдергивая вместе со шнуром, и практически бегом направилась в обратном направлении.
И вот они, превратности судьбы: насколько медленно лифт прошлый раз спускался, настолько же медленно он теперь и поднимался. Входную дверь Богдан закрыл. Я вдавила кнопку звонка, но никто не спешил мне открывать, и тогда новая волна паники буквально омыла меня с ног до головы, заставляя задыхаться от нехватки кислорода, словно я и правда была под водой.
Сначала я по привычки засунула ключ в верхнюю замочную скважину, но быстро поняла, что дверь закрыли на нижний внутренний замок, хорошо, что он был двухсторонним и его можно было отпереть снаружи. Но, господи, как же непривычно — этим ключом я не пользовалась почти десять лет.
Влетела в квартиру, в гостиную, и подавилась собственным всхлипом.
— Ну нет же! Нет!
Дрожащими руками разблокировала телефон, на таких же дрожащих ногах подходя к Богдану. Он был без сознания, с синюшным оттенком кожи и такими же синими губами, а около его правой ладони лежал шприц, будто бы он вывалился из ослабевших рук.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Олег! — закричала я в трубку сразу же, как услышала сонный голос деверя. — Самую быструю скорую, которую ты знаешь, или неотложку на адрес квартиры Богдана. — Я пыталась мыслить трезво, но всхлипы мешали мне говорить. Приложила пальцы к шее Бо, пытаясь почувствовать пульс. Нужно было это сделать раньше. — Тут шприцы валяются, Олег, наверное, передозировка.
