понял?! Сейчас вызову наряд и поедешь ты прямым ходом в петушатню! Ты понял меня?!
— Понял, — отвечаю я. — Я понял, что ты обделался, майор.
Я думал стать более красным невозможно. Но пределы человеческих возможностей воистину безграничны. Кажется, он как хамелеон, пытается сделаться неотличимым от знамени. Лишь бы его только удар не хватил. У меня на него планы, вообще-то.
— Ты! — дышит он огнём. — Щенок! Маленький вонючий кусок дерьма!
— Пошёл вон, — тихо, но отчётливо произношу я.
Не привык такое слышать? Его рука автоматически начинает шарить по боку в поисках кобуры.
— Из огурца стрелять будешь? Иди выйди в коридор и постой, подумай, сбрось пар. А потом зайдёшь и скажешь то, что мне понравится.
Он подаётся вперёд и опирается толстыми руками о стол.
— Ты не знаешь, с кем связался, щегол, — хрипит он.
— Знаю, — говорю я уверенно. — С самым тупым БХСС-ником в стране советов. А вот ты не знаешь. Твой микроскопический мозг просто не в силах это осознать. Да и чего от тебя ждать, если единственное, что ты можешь — это избить подчинённую, попытаться её изнасиловать, нажраться до свинячьего визга, устроить дебош и про**ать табельное оружие. Тупица, ты же теперь раб лампы. Хоттабыч, ёпта. А я кто? Не догоняешь? Ну да, зачем я спрашиваю. А я хозяин лампы. Так что, Хоттабыч, хочешь свой пистолетик?
Он стоит набычившись, наклонив голову вперёд и из-под крышки у него, как у чайника вырывается пар. Кипят, кипят мозги.
— Готовь пятьсот рублей, — продолжаю я. — И ещё сотку сверху за оскорбления, что мне пришлось от тебя выслушать. Ферштейн?
— Чего?! — хрипит он.
— Это по-немецки. Означает, понял, дебил? Да не бойся ты, заработаешь ещё. Если меня слушать будешь. Вечером сегодня в девятнадцать ноль-ноль приходи с деньгами.
— Куда?
Ну что, утихомирился, бегемотик? Вот и молодец. Выглядит он по-прежнему очень плохо но, по крайней мере, уже не сыплет проклятиями. Я называю ему адрес.
— И приходите один, товарищ майор, — возвращаюсь я на рельсы привычного ему стиля общения. — Не усугубляйте своё положение. Быстро оформим сделку и пойдёте себе жить-поживать и добра наживать.
После школы я иду на центральную базу промторга. Не на Южный, где я был устроен, а на Кузнецкий. Нахожу директора и получаю подготовленные для меня сапоги и остальные мелочи. Расплачиваюсь и тащу добычу домой. Наскоро обедаю, переодеваюсь в новый костюм и двигаю в горком.
Заседание проходит в обычном порядке с пламенными речами и в духе некоторой противоестественности. Но в самом конце Новицкая вдруг хмурится и, обведя всех глазами, спрашивает:
— А где Артём Стрельников?
— Он заболел, Ирина Викторовна.
— Заболел? Вы что, с ума сошли? И так спокойно мне об этом сообщаете? Это, товарищи мои дорогие, абсолютная безответственность. Вы что, не понимаете, что из-за этого у нас выступление перед медицинскими работниками горит? Вы актив или нет? Сейчас вы очень похожи на равнодушных людей, живущих по принципу «моя хата с краю». Это, товарищи, не по-комсомольски. Что с ним? Вы узнавали? Надо его сюда доставить.
— Аппендицит, — отвечают члены актива. — Он сейчас на операции.
— Ну, это уже ни в какие рамки не лезет. Нашли доклад?
— Нет, Ирина Викторовна, — говорит рыхлая Катя и поднимается на своём месте. — Мы всё обыскали. Артём, наверное, доклад домой забрал, чтобы доработать.
— Безобразие! — негодует Новицкая. — Найдите во что бы то ни стало. Поищите в машбюро. Может, он его в печать отправил.
— Искали уже. Нет доклада.
Наступает тишина.
— Брагин, — Ирина вдруг обращается ко мне. — Ты же с Артёмом обсуждал доклад?
— Ну, не весь, — отвечаю я, поднимаясь. — Только некоторые аспекты.
— Значит сейчас вместе с Катей идёте и восстанавливаете всё, что сможете вспомнить по памяти.
Задерживаться в мои планы не входит, но делать нечего. И я вместе с Катей иду восстанавливать доклад, вернее, писать новый. Через час заходит Новицкая, а ещё через час доклад оказывается в общих чертах свёрстан.
— Ирина Викторовна, можно я дома доделаю? — спрашиваю я. — У меня сейчас через двадцать минут очень важная и серьёзная встреча в опорном пункте милиции. Я с участковым сотрудничаю по профилактике преступлений и никак не могу опоздать. Там у нас трудные подростки сегодня, и из ОБХСС майор придёт. Я уже опаздываю.
Новицкая неохотно меня отпускает.
— Ладно, — говорит она. — Мне тоже ехать нужно, а здесь практически всё готово. В восемь утра первым делом отдать перепечатывать, чтобы мы не оказались у разбитого корыта. Всё ясно?
— Ясно, — киваю я.
— Ну и хорошо. Тебе в какую сторону ехать?
— На Демьяна Бедного.
— Хорошо. Мне по пути, так что я тебя подброшу.
Получается удачно и довольно эффектно. К опорному пункту я подкатываю на чёрной волге с крутыми номерами. Попрощавшись с Новицкой, выхожу наружу. Баранов уже на месте. Ну что же, хорошо.
Дождавшись, когда машина уедет я подхожу к нему.
— Это кто, Новицкая? — спрашивает он, но я не отвечаю.
— Принёс? — спрашиваю я.
— Принёс-принёс. Ты чего здесь встречу устроил? С таким же успехом можно было и на крылечке КГБ. Тут же ментовка.
— Так нам же всё равно туда заходить.
— Куда? — ошарашенно смотрит он.
— Ну а что, вы думали, я у себя дома буду оружие хранить? — пожимаю я плечами. — Так что, давайте, товарищ майор, проходите в опорный пункт.
— Куда? — снова спрашивает он.
— Да-да, в опорный пункт. Всё правильно, проходите. Сейчас во всём разберёмся.
15. Мой отряд
Я иду вперёд, прокладывая дорогу через льды страха и неизвестности, сковывающие сердце майора Баранова. Он плывёт за мной массивной неповоротливой баржей.
— Товарищ младший лейтенант, разрешите? — спрашиваю я, стуча в дверь.
— Подождите, — отвечает он громко, резко и неприязненно.
Я пожимаю плечами.
— Подождём, — говорю смиренно. — Вы не торопитесь, товарищ майор?
Тот только глазами стреляет. Проходит, наверное, минут пять и покрывшийся пятнами Баранов не выдерживает.
— Брагин, — шипит он, — какого хрена ты творишь? Я тебя размажу, как таракана. Ты понял? Ну-ка, дай пройти.
Он отталкивает меня в сторону и врывается в кабинет Рыбкина. Дядя Гена невозмутимо заполняет бумаги и даже не поднимает голову.
— Лейтенант! — едва сдерживаясь, хрипит пребывающий в полуобморочном состоянии Баранов. — Что за балаган! Встать! Здесь старший по званию офицер!
— Младший лейтенант, — поправляет его Рыбкин и смотрит внимательным проницательным взглядом.
При этом он остаётся сидеть, даже не шевельнувшись.
— Что у тебя здесь происходит?! — уже орёт майор. — Что ты здесь устроил?! Игры?! Вот я тебе внутреннее расследование устрою, тогда поиграешь у меня! Коррупцию развёл!!! Участвуешь в похищении оружия!!! Да я знаешь, что с тобой сделаю?!
