— Зачем мне пистолет?
— На всякий случай. Вот, смотри, это предохранитель, чтобы случайно не выстрелил. Переводишь его вот в это положение и можешь стрелять. Понял?
— Понял, но зачем? Я не хочу ни в кого стрелять.
— Саня, это же война! Ты что, не понял?! За тобой слуги Тьмы охотятся, так что всякое может быть. И совсем не обязательно стрелять в кого-то. Можно просто пугнуть… Хотя, может, и на поражение придется.
— А что я дома скажу, когда родители пистолет увидят.
— Саш, тебе нельзя домой. Тебе надо спрятаться.
— Как это? А куда же я пойду?! — испугался я.
— Сейчас, погоди. — Тимка достал из кармана большой блокнот и шариковую ручку. Он стал что-то писать, а потом отдал мне записку и сказал:
— На, возьми. Лети в серый бусыгинский. Ты меня понял? Именно, лети. Пешком долго, а в автобусе тебя мигом поймают. Пойдешь туда, где во сне был наш штаб, передашь записку Владимиру Ивановичу. Он там всем заведует.
— Я домой хочу, — сказал я.
— Не вздумай! И сам попадешься и родителей подставишь. Я попробую с твоими родителями поговорить, объяснить им, что происходит.
Я сидел на полуразрушенной бетонной плите у самого края обрыва. Слезы рвались наружу, но я держался: не хватало еще разреветься на глазах у Тимки. Я понял всю безысходность своего положения. Представляете, каково это оставаться одному? Пусть даже не одному, а с незнакомым мне Владимиром Иванычем. И я сказал:
— Тим, я лучше побуду здесь, можно?
— Саня, тебе нельзя тут оставаться. Обещаю, как только я найду Кирилла и Вову, мы тебе поможем.
— А как вы мне поможете?
— Кирилл сможет. Ты же знаешь, что он волшебник.
— Ну и что тут может сделать волшебник?
— Я тебе обещаю, он сможет. Не зря его слуги тьмы боятся. Похоже, даже гиперпегон его боится. Не медли, лети скорее, они уже идут сюда.
И я увидел. Они двигались к нам цепью. Пути к бегству были отрезаны.
— Давай, скорее, лети! — крикнул Тимка.
— А ты?
— За меня не беспокойся. У меня кое-что есть, так что, давай скорее! Ты мне сейчас только помешаешь!
Я понял, что Тимка прав. Он ведь «кое-что» умеет — я это видел уже пару раз. Я понял, что лучше ему, и правда, не мешать. И я прыгнул вверх, но не полетел, а завис на высоте пятиэтажного дома — не ниже. Сверху я увидел, как внизу что-то ярко полыхнуло и шеренгу слуг Тьмы раскидало в разные стороны. Они с трудом поднимались и снова падали. Что-то невидимое продолжало валить слуг Тьмы на землю. Тимка прыгнул с обрыва и я увидел, как он просто исчез в прыжке.
Я летел над Окой, потом над заречной частью города. Казалось, это сон, но внизу все было настоящим. Вот подо мной автомобильный завод. Я никогда не был внутри завода и в другое время не отказал бы себе в удовольствии рассмотреть все подробнее, но сейчас было не до этого.
Я взял чуть левее. Завод остался позади. Вот автозаводский универмаг, парк, дворец культуры, кинотеатр «Мир». Теперь надо направо. Я летел по знакомому пути — по прямой я заблудился бы.
Итак, поворачиваю направо. Вот уже автозаводский стадион и дворец спорта имени Коноваленко. Дальше улица Комсомольская, а там, за ней, знакомый проспект Бусыгина, настоящий, не снящийся. Вот и сам «серый бусыгинский», обычный, каким я его знал раньше. Значит это точно не сон. Почему-то снова стало светло, выглянуло солнце.
Лечу я над внутренним двором серого бусыгинского, ищу ту арку. Я ведь раньше ее только в Мире Снов видел. Что, если, на самом деле никакой арки там нет? Но мои опасения были напрасны. Вот она, арка. Теперь надо вниз. Надо, только, чтобы никто не заметил моего полета.
Вообще, народа было немного, но я завис над крышей, за трубой, и подождал, когда около арки вообще никого не будет. Потом почти камнем свалился вниз, притормозив только у самой земли. Огляделся по сторонам. Кажется, никто не заметил.
Внутри арки была дверь, такая же, как и во сне, а на ней табличка: «Детский клуб „Восток“». Я потянул за ручку — дверь оказалась незапертой. Я ожидал увидеть там такой же огромный сводчатый коридор, как это было во сне. Я даже удивился, когда вместо коридора увидел просторный вестибюль. Внутри было несколько дверей с табличками. На табличках были надписи: «Секция судомоделирования»; «Секция борьбы»; «Изостудия»; «Кружок рукоделия».
Дальше я читать не стал. Из-за двери с табличкой «Секция борьбы» был слышан шум и топот. Я подошел к двери и отрыл ее. Это действительно была секция борьбы. Два или три десятка мальчишек и девчонок в кимоно бегали по кругу в просторном зале. Были там разные спортивные снаряды: лесенки, маты, гантели, даже небольшая штанга.
В центре зала стоял их тренер. На вид ему было лет тридцать или чуть больше, почти как моему папе, только в отличие от папы, он был немного ниже ростом, зато гораздо шире в плечах. Даже сквозь просторный спортивный костюм было видно, что он весь как будто состоит из мышц. Прическа «ежик», светлое, открытое лицо. Он мне сразу понравился: было в нем что-то, внушающее уверенность, надежность. Тренер бодро крикнул:
— Теперь прыжки в приседе! — ребята присели и в таком положении продолжали прыжками передвигаться по кругу.
Тренер увидал меня.
— Тебе что, мальчик? Записаться хочешь? — спросил он.
— Нет, мне нужен Владимир Иванович.
— Ну, здесь один Владимир Иванович, то есть я. Слушаю Вас, молодой человек.
— Вот, это Вам, — я протянул ему записку.
Владимир Иванович подошел, взял записку и стал читать. По мере того, как он читал, его лицо становилось все мрачнее и мрачнее. Прочитав, он крикнул в зал:
— Разбились на пары! Тренируйтесь пока самостоятельно, по программе! Мне надо уйти на полчаса.
Потом, обратившись ко мне, сказал:
— Пойдем, Саша. Обсудим ситуацию, — мы вышли в вестибюль.
— Значит, они все-таки начали войну? — спросил он.
— Не знаю, — сказал я. — Я вообще не понимаю, что происходит.
— А происходит то, чего и опасался Хранитель. Гиперпегон на свободе. Ты, вообще-то, знаешь, что это за зверь.
— Теперь знаю.
— А где Тимур?
Я рассказал то, что видел, когда улетал оттуда.
— Значит, он воспользовался капсулой… Защиты у него больше не осталось… Так ты, говоришь, он прыгнул с обрыва и исчез?
— Да, я это видел.
— Ладно, это хорошо. Туда они не сунутся, а сунутся — пожалеют. Значит, они теперь охотятся за тобой? Интересно, что им от тебя нужно? Ладно, поживешь пока у нас. Идем.
Владимир Иванович жил в соседнем подъезде. Его квартира была на пятом этаже. Мы поднялись на пятый этаж по лестнице, хотя в доме был лифт. Владимир Иванович позвонил. Дверь открыла женщина примерно его возраста, хотя, если честно, я, все-таки, не умею определять возраст по внешности. Она была в спортивном костюме. Темные, коротко подстриженные прямые волосы без всяких модных наворотов, завитушек, шпилек. Спереди короткая челка. Простое добродушное лицо.
— Нина, тут одна проблема нарисовалась, — сказал Владимир Иванович и позвал ее в другую комнату.
— Саша посиди пока тут, подожди нас, — сказал он мне, и они ушли.
Минут через десять они вошли, и Владимир Иваныч говорит:
— Саша, это тетя Нина — моя супруга. Я ей все рассказал. Сейчас я пойду в секцию, а ты оставайся здесь. Я вернусь через час. Надеюсь, вы поладите, — потом, обращаясь к тете Нине:
— Нина, если что, звони мне на мобильник. Скорее всего, они сюда сунуться не догадаются, но так, на всякий случай.
— Ладно, Вов, мы же договорились. А если сунутся, ты же меня знаешь.
— Знаю, только не убей никого, ненароком.
— Ладно, иди уж.
Владимир Иванович ушел, а тетя Нина сказала:
— Сейчас будем полдничать. Ты чай с чем будешь? Есть малиновое варенье, есть клюквенное, конфеты «Мишка косолапый».
— Не, — сказал я, — можно без всего? Я сладкий чай не люблю.
— Ну, ты прямо как Владимир. Он тоже сладкий чай не пьет.
Короче, попили чай, включили телевизор и…
Вот этого я не ожидал. Там как раз шли новости. Ведущая рассказала, что задержаны опасные террористы, которые собирались взорвать в городе ядерный заряд. Она сообщила, также, что само взрывное устройство находится у сына террористов, которому удалось сбежать и… на экране появилась моя фотография. Я чуть не умер от страха и нехорошего предчувствия, и точно. Ведущая сказала:
— А сейчас посмотрите репортаж из отделения милиции, в которое доставлены террористы, — и на экране я увидел того самого капитана милиции и… папу с мамой… в наручниках. А капитан обратился к зрителям:
«Господа, вы только что видели фотографию того, в чьих руках находится ядерное взрывное устройство. Я обращаюсь ко всем с просьбой сообщить о местонахождении преступника, если вы о нем знаете. Это необходимо для вашей же безопасности. Город будет патрулироваться оперативниками из спецподразделения „Пегас“, и вы можете обратиться с информацией прямо к ним. Их вы узнаете по специальной форме и по нашивкам с изображением пегаса на рукавах. Сейчас я дам слово командиру этого подразделения».
