Прозвенел звонок на урок. Вероники Ивановны в классе почему-то не было. Она пришла минут через пять… с милиционерами. Один из милиционеров был тот, вчерашний, из того отделения, где мы побывали. Нет, не капитан, а другой — нормальный милиционер, которого Кирилл «погулять» отправил. Он осмотрел класс, увидел меня и говорит:
— Вот он, голубчик. Это тот, третий.
— Рябинин?! Не может быть! — воскликнула Вероника Ивановна.
— Вот теперь все понятно, — сказал милиционер. — Совершили правонарушение и скрываются, — а Вероника Ивановна:
— Ну, так скажи, Рябинин, куда Арчибасов и Муравкины спрятаться могли от правосудия?
— Никуда они не прятались! — сказал я, со злостью. — И ничего мы не совершали! Это те бритоголовые совершали, только им Тимка и Вовка до конца совершить не дали. Они нас убить хотели! У них даже нож был! Они сначала к Тимке пристали, обозвали его черноза… ну сами знаете, как скинхеды всех, кто «не их породы», обзывают!
— А ты не кричи, — говорит милиционер. — Свидетели были, которые все видели.
— Чего они видели?! Когда к нам те трое пристали, так они мимо шли и притворялись, что ничего не видят! А как Тимка и Вовка их на землю уложили, так сразу и свидетели нашлись!
— Так! Хватит кричать! — сказал милиционер. — Ты сейчас отправишься в отделение, пригласим твоих родителей. Ты все нам честно расскажешь. Расскажешь, где твои подельники скрываются, как вы с африканским террористом связались. В общем, все расскажешь.
— Это Вы про того террориста, который капитан милиции? Ну, того, которого Кирилл превратил в негра?
— Кого превратил? Ты чего выдумываешь? — сказал второй милиционер.
— А что, забыли, как ловко он вас двоих из кабинета «гулять» отправил?
Милиционер, тот который был тогда в кабинете, притих — значит, он помнил. А другой милиционер говорит мне:
— Собирайся. Там в отделении разбираться будем, вместе с родителями. Вот там и узнаем, кто кого превратил, кто кого и куда отправил.
— А вы, случайно, не слуги Тьмы? — спросил я. И кто меня за язык тянул? — А как здоровье Самохвалова? Того, которого я с воздуха гранатой укокошил в Мире Снов?
— Рябинин, что ты за чушь несешь?! — закричала Вероника Ивановна. — Перестань паясничать! Вставай и иди, куда говорят!
А милиционеры смотрели на меня, как на ненормального. Они ничего не понимали. Значит, точно — не слуги Тьмы.
«Чтобы летать, надо поверить в себя, поверить, что ты можешь летать», — вспомнил я слова Кирилла. И я поверил. Я встал из-за парты.
— Идемте, — говорю. Ну, и мы пошли.
Ну, короче, вышли мы на улицу. Один милиционер справа, другой слева. Вышли со двора, и… я побежал. Они за мной, а я подпрыгнул и… Нет, сразу я не полетел, но и не упал. Я чуть приподнялся над тротуаром, но и это придало уверенности, что я могу полететь. Приподнялся, значит, и несусь над ним со скоростью велосипедиста. Потом, с огромным трудом, я, все-таки, стал медленно подниматься выше. Вы не представляете, какое это чувство, когда летишь, даже так, около земли.
Милиционеры несутся за мной, но отстают все больше и больше. Еще немного и я стремительно полетел вверх. Чувство дикого восторга — только так можно назвать то, что я почувствовал в этот момент. Смотрю сверху и вижу: милиционеры стоят, рты разинули от удивления; прохожие тоже останавливаются, смотрят…
Я поднимался все выше и выше. Страха не было, но было холодно. Дождь уже прошел, но тучи кое-где еще закрывали небо. В общем, лечу и чувствую, что стало темно, а я весь промок. Оказывается, я уже в туче. Снижаюсь, вылетаю из тучи, смотрю вниз. Вы когда-нибудь летали на самолете? Если летали, то можете представить себе открывшийся мне вид. Эх, если бы только не холод и не сырость.
В общем, лечу и… слышу Вовкин голос:
— Стой, летун! Притормози! Мы за тобой не угонимся!
Я думал, померещилось. Сделал разворот и увидел… Вовку и его брата. Это, получается, что и Вовка умеет летать! Они подлетают и останавливаются в воздухе. Я тоже зависаю на месте.
— Вы живы?! — удивился я.
— Естественно, — ответил Кирилл, удивленно.
— А, что ли, помереть должны? — спросил Вовка.
— Давайте на посадку, — говорит Кирилл. — А то тут «не очень жарко». Спустимся на землю, обо всем и поговорим.
— Где Тимка, — спросил я, как только мы приземлились около каменного кольца в парке «Швейцария».
— Сейчас придет, — ответил Вовка, а потом говорит:
— Сань, ты нас прости, что мы не смогли тебя предупредить. Все так быстро произошло. Мы просто не успели. А тебе надо было сразу проснуться. Что ли, ты сам не мог догадаться?
— А что там случилось? — спрашиваю.
— Плохо там все. Гиперпегон вернулся, несмотря на ранения. В общем, штаба больше нет. Но почему ты не проснулся? Это же так просто.
— Ничего, — сказал Кирилл, — он отлично справился. Он смелый, как Тимка.
Это я-то смелый? Знал бы он, как я боялся, и вообще, какой я трус. Кирилл будто прочитал мои мысли:
— Сань, смелый, это не тот, кто не знает страха, а тот, кто, несмотря на страх, делает то, что ему предназначено. А ничего не боится только полный идиот.
— А я-то что сделал, предназначенного? — спросил я.
— Как это что?! Ты отнял у гиперпегона все силы. Понимаешь? ВСЕ! Он сейчас ничего не может нам сделать. У нас есть немного времени, чтобы подготовиться. Эх, если бы мы в тот момент были там… Ты представляешь? Гиперпегон был бы уже пленен.
Я удивился:
— Когда это я у него силы отнимал?
— Что ли, забыл? — говорит Вовка. — Там, на кухне. Он тебя хотел в камень превратить. Он всегда силы теряет… ну, когда у него не получается. А у него не получилось. Вот он все силы на тебя и потратил.
— Это у него из-за будильника не получилось. Будильник зазвенел, и я проснулся.
— Нет, дело не в том, что ты проснулся, — сказал Кирилл. — Ты не успел бы проснуться, ты превратился бы в камень моментально.
— Почему же я не превратился?
— А вот этого я не знаю. Видишь ли, Саня, видимо, есть в тебе какая-то скрытая сила, которая ему помешала. Она ему не просто помешала. Эта сила сама вытянула из монстра почти весь запас энергии. Просто, от неудачи эта тварь все силы не потеряет, тут что-то другое.
— А что же это за сила такая?!
— Если бы знать. Понимаешь, даже то, что ты можешь летать, не владея магическими знаниями, уже само по себе странно.
— А почему, — спрашиваю, — прямо сейчас нельзя его убить, пока у него сил нет?
— Его нельзя убить, — говорит Кирилл. — Хотя нет, я не совсем правильно сказал. Убить-то его можно, но убивать нельзя. Его нужно только пленить. Понимаешь, он посеял на Земле зло. Это зло просто так не исчезнет — его необходимо по крупицам возвращать гиперпегону. Если гиперпегон исчезнет, то и зло, посеянное им в душах людей, никогда не искоренить. Но, главное, мы не знаем, где он прячется. Придется ждать, когда он объявится снова.
К нам подошел Тимка.
— Привет, Сань, — сказал он.
— Ну что, — спросил его Кирилл, — все готово?
— Ага, готово. Твоему отцу выписали ордер на арест тех троих.
— Каких троих? — не понял я.
— Как это, каких? — удивился Тимка. — Ясное дело, тех скинхедов из «Славянского Союза». Ну, тех, которые вчера напали на нас.
— А что это за Славянский Союз такой?
— Что ли ты не знаешь? — удивился Вовка. — Я же тебе говорил. Это партия русских нацистов, ну, фашистов, короче. Она запрещенная. Эти трое оттуда, и тот капитан милиции тоже. Только на капитана компромата нет, а этих троих посадят в тюрьму.
— И что, они настоящие фашисты?! — спрашиваю.
— Куда уж, настоящее.
— Ладно, — сказал Кирилл, — Леший с ними, с нацистами, фашистами… У нас теперь задача покруче будет. Мы должны остановить гиперпегона.
— Ага, — сказал я, — хорошо, если нас милиция раньше не остановит.
— Не остановит, — сказал Тимка, — не бери в голову.
А Вовка: Что ли, ты не понял? Проблемы с милицией нет. И вообще, нашли настоящих свидетелей, которые видели, как все на самом деле было.
— Как это? Они же все делали вид, что ничего не замечают.
— Делать вид — это одно, а не замечать — совсем другое, — сказал Кирилл.
— Слушайте, а где вы были-то? — спросил я Кирилла, а он говорит:
— В другом пространстве — там, где живет Главный Хранитель. Ладно, идемте в школу, уроки-то еще не закончились…
Глава 7. Марфуфочка докатилась
…Когда мы вернулись в школу, там как раз началась перемена. Кирилл пошел в свой пятый «А», а мы к себе, в четвертый «Б». У нас оставался один урок: математика, а в пятом «А» — два урока.
В коридоре, несмотря на перемену, наших никого не было. Они все были в классе и обсуждали произошедшие события. Когда мы — я, Вовка и Тимка — вошли в класс, там такое началось! Стали наперебой расспрашивать — о том, о сем. Тимура девчонки наши окружили, и тоже все «как», да «чего», ахи, вздохи и все такое. А Сапрыкина:
