— Оно пополам и есть, — чуточку напоказ ярился громила, — ты затырка, я по ширмохе, тебе лопатошник, а мне бака[8]…
За соседним столиком, не обращая внимания на спор, сидела компания, где банковал огромный русак, в кулаке которого карточная колода незаметна. Кругом толпились взволнованные понтёры.
Охрана выглядела очень разнообразной. Если спорщики виделись явными уголовниками, то огромный русак казался скорее степенным мастеровым из тех, кто недавно выбился в хозяйчики и обзавёлся мастерской с дюжиной работников.
Ещё двое — явные евреи, держащиеся чуть обособленно, но старающиеся казаться своими. Нервный грек, ещё парочка русаков, похожих на приказчиков из тех, кто работает не столько с товаром, сколько с должниками.
— Не теснись, — с финским акцентом сказал русак.
Отстранившись от двери, Фокадан жестами показал расклад и слился со стеной, не мешая бойцам. Тихо скрипнула дверь и в комнату влетело несколько световых гранта. Тихие хлопки один за другим, за гранатами влетели Конан с Бранном. Кельты привычно орудовали кистенями в виде кожаных мешочков с песком, через пару секунд охранники лежали оглушённые.
Допрос проводил Бранн, как самый опытный специалист в этом непростом деле. Связав пленных и закрыв им глаза, начал задавать вопросы, ответить на которые можно только Да или Нет. При этом кляпы не давали возможность ответить.
Чудно, как по мнению попаданца, но бывший рейнджер в своё время божился, что метод действенный.
— Проверенно, командир! Кляп во рту, а кожа ощущает холодную сталь на глазике или на яйцах. Уже страшно, да не видно же к тому же ни хрена! Так и кажется, что кто-то другой сейчас заговорит, а тебя будут пытать для острастки.
— А глаза завязывать? — Поинтересовался Фокадан.
— Пусть думают, что раз лица не открываем, то в живых оставим, — засмеялся рейнджер, — сами же смотрим, кто готов ответить больше других, да кляп вытаскиваем, а там и остальные петь начинают.
Наблюдая за допросом, попаданец убедился, что ближник прав, кололись бандиты легко, сдавая друг друга и хозяев. Ну да если к хозяйству приставлен нож, да чуть-чуть поцарапано причинное место, тут любой заговорит, кроме разве что фанатиков. Искать таких среди бандитов? Не стоит даже и пытаться.
Главарей у Бодоха собралось столько, сколько и доверенных телохранителей. Ныне о них говорить можно только в прошедшем времени: два часа допросов, после чего ликвидировали всех, кто бы в том злосчастном доме, включая двух служанок, кухарку и двух мальчишек-подростков. И совесть не мучила.
Дети? Мальчики-гимназисты, запоздалые дети матёрого уголовника, уже вовлечены в деятельность отца. Аналогично и со служанками — не деревенские бабы, попавшие случайно в притон, да оставшиеся там на положении фактически рабынь. Проверенные, хитровские кадры…
— Не вздыхай, командир, — хлопнул его по плечу Келли, — не накручивай. Думаешь, я не вижу, что тебе неприятно было приказывать зачищать дом? Давить таких надо, как тараканов, со всем потомством, даже если потомство и не причастно. Что, не знали, кто хозяин дома? Знали… а хлеб его ели, деньги брали. Так что даже если на самих крови нет, то виновны.
— Знаю, Риан, — мрачновато отозвался Фокадан, — сам же продавливал в ИРА закон о крысином племени, согласно которому давим таких с чадами и домочадцами. Не знал о том? То-то… Зато нет желания войти на преступную дорожку у тех, кто ради своих деток готов пойти по телам деток чужих. Шалишь… перешёл черту, так всю семью. А всё одно погано: одно дело теория, а другое — вот так…
* * *
Трофеев у Болдоха взяли немало, одного только золота, серебра да ассигнаций[9] более чем на пол миллиона рублей. Отдельно акции, ювелирные изделия, меха… По заранее составленному уговору, половина денег шла непосредственным участникам налёта, да не на руки, а на счета в банках КША. Остальное ИРА.
Вещицы же памятные предстояло подбросить в нужное время в нужное место. Авось да и получится стравить друг с другом врагов! Ну или расплатиться при найме с нехорошим человеком, особенно если шёл он от чужого имени.
Главной же ценностью стала информация, да такая, что сто раз подумаешь, а стоит ли связываться с сановниками такого ранга? Мальчики, девочки, наркотики, заказные убийства… грязи на московские верхи с избытком, суметь бы распорядиться, да целым остаться.
А самое главное…
— Долгоруков Владимир Андреевич, — мрачно выговорил Алекс, — это ж когда я перешёл ему дорогу?
[1] Намёк на убийство Павла.
[2]Распространять (какие-нибудьизвестия), преувеличивая, раздуваяихзначение. Муссироватьслухи.
[3] Федерация Королевства Польского и Великого княжества Литовского.
ПЫ. СЫ. Великое Княжество Литовское в то время — современная Украина, большая часть Белоруссии и часть России. К современной Литве ТО княжество имело очень косвенное отношение. Литва (современная) называлась тогда Жмудь (литовцы, соответственно, жмудины) и была глухой и убогой провинцией. Настолько глухой и убогой, что в современном польском языке слово жмудный стало синонимом слов ненужный, бесполезный, отчасти убогий.
[4] Такие права и правда были у шляхтичей. Другое дело, что всерьёз ими только магнаты, особо знатные и богатые дворяне.
[5] Животное при ранении стрелой с кураре теряет подвижность и погибает от остановки дыхания. Яд кураре известен европейцам по меньшей мере с 1617 года.
[6] Короткие причёски в те времена носили разве что военные, да и то нечасто. В ином случае короткие волосы наводили подозрение, что его обитатель недавно сбежал с каторги, и бритые волосы не успели ещё отрасти.
[7] Вид одежды, в виде короткой куртки, с нашитыми поперёк груди шнурами.
[8] Здесь и далее сценка позаимствована (не буквально) в книге Гиляровского «Москва и москвичи».
[9] Историческое название бумажных денег.
Глава 21
Убийство с чадами и домочадцами в доме Болдоха перепугало обывателей. Полиция рыла землю, но подкованный просмотром детективов, попаданец не дал ей ни единого шанса. Вскоре полиции стало не до Болдоха, на Хитровке начался перед власти.
Гибель сразу нескольких уголовных авторитетов, да ещё и в смутное время, не могла не нарушить баланса сил в уголовном квартале. Фокадан, однако, на этом не успокаивался и раз за разом подбрасывал хитровцам всё новые улики, дёргая уголовников за ниточки.
Найденные документы, вкупе с результатами допросов, дали достаточно материала для работы. Консул и его люди не встречались с хитровцами, работая исключительно дистанционно. Письмо в условленном месте, подброшенные из разграбленного особняка памятные вещички и прочие ходы, тривиальные для выходца из двадцать первого века, но почти незнакомые куда более простодушным предкам.
Трупы стали находить на улицах десятками, да не только на Хитровке. Для мирной Москвы, где убийства, в том числе и непреднамеренные, происходили не каждый день и даже не каждую неделю[1], происходящее стало глубоким шоком. Оружейные магазины опустели в считанные дни, а отставные солдаты никогда ещё не получали столь выгодных предложений от потенциальных работодателей.
Гимнастический клуб под давлением общественности открыли для этой самой общественности. Купцы и мещане из тех, что позажиточней и помоложе, хлынули в клуб и усиленно потели на занятиях по борьбе и боксу. Пример наставников-ирландцев, лихо расправлявшихся с известными силачами и именитыми кулачными бойцами Москвы, вдохновлял горожан на свершения, принося тренерам полновесные золотые червонцы.
Лейф светился от счастья и выписал из Конфедерацию новую партию инструкторов.
— Никак не меньше трёхсот человек на Россию нужно, — убеждал норвежец консула, — командир, сам посуди…
— Знаю, знаю, — сдался тот, — мои гарантии требуются?
— Да! — Отозвался гигант, глядя преданными глазами и как никогда похожий на очеловеченного хаски, — парни должны быть уверены, что если что пойдёт не так, они хотя бы смогут найти денег на обратный билет.
