— Ладно, — вздохнул Фокадан, — придётся раскошелиться…
— Никакого риска, командир! В Москве столько народа боксом да борьбой заинтересовались, что и пяти клубов будет мало! В Петербурге несколько клубов открыть можно, в губернских городах. Мало, что ли, богатых людей? Кто придёт в клуб, следуя за модой, кто из-за опаски за жизнь и здоровье — времена в России ныне неспокойные. Нам не всё ли равно? Будут посетители, а там и нишу эту займём окончательно, пока всякие там французишки не припёрлись.
Под бормотание Лейфа, консул выписал чек, гарантирующий новой волне десанта возвращение на Родину в случае проблем. Сияющий норвежец, мечта которого начала осуществляться вот прямо сейчас, а не много лет спустя, схватил его и убежал. Фокадан с трудом подавил улыбку, настолько в эти минуты огромный атлет походил на маленького ребёнка, встретившего Деда Мороза и получившего исполнение всех желаний.
* * *
Передел власти начался в Петербурге, весьма кроваво и жёстко. Открытых столкновений ещё не случилось, но с десяток аристократов погибли, порой весьма эффектными способами. Одно только утонул при купании в Неве чего стоит… в ноябре-то!
Дело уверенно шло к Гражданской, поскольку в первые дни Романовы не смогли выдвинуть единого кандидата, а позже ряд вельмож, окрылённые безволием Дома Романовых, встал в оппозицию династии. Долгоруковы вспомнили, что они Рюриковичи и происхождением куда более знатны, нежели худородные[2] Романовы. Поскольку за Долгоруковыми Москва с её ресурсами, часть гвардейских полков и немалая часть родни, баланс сил качнулся резко.
Знать Российской Империи стремительно начала разделять на русскую и немецкую. Деление более чем условное, поскольку русские дворянские рода за последние пару веков изрядно смешали свою кровь с германскими, а выходцы из Европы обрусели.
Единого кандидата нет ни у европейцев, ни у славянофилов. Среди обоих партий хватало как убеждённых сторонников монархии, так и республиканцев всех оттенков. Единственное, что оставалось неизменным, так это отсутствие социалистов, обе стороны если и говорили о либерализации, то исключительно для верхов. Третьему же сословию предлагалось довольствоваться патриотизмом.
Сановники усиленно набирали себе личную гвардию, на глазах превращаясь в магнатов[3] времён упадка Речи Посполитой. Всем стало ясно, что вот-вот полыхнёт, если не… а вот если у разных сословий и партий различалось существенно.
Рядовые граждане делали ставку на Наследника и если бы не авторитет Владимира Андреевича, московское ополчение давно бы уже шло на Петербург. По отзывам знающих людей, примерно такие же настроения и в других городах, за исключением разве что столицы.
Слишком велико число сановников, министерств и ведомств, крупных чиновников… и лакеев. Сама атмосфера Петербурга, с его столичным снобизмом и богатой историей заговоров и дворцовых переворотов, располагала к ловле момента. Очень уж много среди тамошних фамилий тех, кто некогда рискнул, став князем из грязи.
— Гражданская война на подходе. — констатировал Келли в один сумрачный ноябрьский день, — до Рождества всё решится.
— Решится? — Хмыкнул консул, — вряд ли. Решительные действия начнутся, спорить не буду, а вот решится ли, вопрос большой. Заметил, что настроение народа и настроение верхов разительно отличается?
— Задавят, — мотнул головой секретарь, вытаскивая из кармана червонец.
— Принимаю, — отозвался Алекс, — ещё кто в деле?
— Не задавят, — уверенно отозвался Бранн, — кладя монеты. Ты, Риан, слишком уж по верхам лазать увлёкся, настроения народа не видишь. Если вместо наследника поставят кого другого из Романовых, а в целом ситуация не слишком изменится, бунта может и не быть. Поставят… ну хоть Долгоруковых, так войны не избежать. А если….
— … сделают по образцу некогда существовавшей Польши, — подхватил Фокадан, — олигархической республикой, то народ восстанет. А к тому всё и идёт.
* * *
Поднявшись, Алекс присел у постели дочери, проверив лоб.
— Нормально, пап, — пробормотала девочка сквозь сон, — голова уже не болит.
Фокадан поднялся было, но дочка вцепилась в его руку.
— Посиди со мной, ладно?
Схватив отца за руку, Кэйтлин быстро заснула. Сам же попаданец, сидя на кровати, только вздыхал. Ребёнок болеет, это всегда плохо, а при отсутствии антибиотиков сильная простуда может стать фатальной.
Вот же, незадача какая… только хотел отправить дочку домой, дабы не подвергать опасностям Гражданской войны, а тут такое. Теперь минимум месяц от сквозняков оберегать нужно, а путешествовать по России зимой, значит снова подвергать её опасности простудиться по новой. Тот случай, когда любое действие ведёт к неприятностям.
Пару часов спустя сменила Женевьева, суровым шёпотом выговаривая массе, которому давно нужно спать, ибо сам ещё толком не оправился. А она, её нянюшка, уж как-нибудь проследит, чтобы с её кровиночкой не случилось ничего нехорошего.
Спорить Алекс не стал, домашним слугам всегда позволялось немало, тем более таким, которые беды хозяев воспринимают, как свои.
— Спокойной ночи, Женевьева, — тихо попрощался с женщиной. Действительно, пора уже спать. Пусть от последствий ранения уже оправился, но в последнее время слишком много работы навалилось, одно только отслеживание ткущей политики чего стоит. Российская Империи пошла вразнос и работы у консула стало на порядок больше.
Отдельно проблемы с Долгоруковым, кои следует решать в ближайшее время. А ну как решит повторить?
Спать… утро вечера мудренее.
* * *
— Раскопали историю с покушением, — доложил Келли, — с двух сторон копали — от Хитровки и от верхов.
— И?
— Тебе это не понравится, — мотнул головой Риан, — больно уж дерьмово выглядит.
— Догадываюсь, — сдерживая раздражение, сказал Фокадан, — чтобы сам генерал-губернатор, пусть и чужими руками, заказал убийство консула иного государства? Должно случиться что-то очень нетривиальное.
— Случилось, — хмыкнул Конноли, — что тянуть-то парни? Ладно, озвучу, раз уж молчите. Юсуповы. Помнишь ту девочку?
Консул недоумённо уставился на адъютанта, мысленно просчитывая варианты.
— Как на жениха смотрят? Да ну… бред!
— Бред? — Едко переспросил Роберт, — серьёзно? А подумать? Это мы знаем, что тебе эта девочка интересна только как личность. Остальные видят её интерес к тебе.
— Попей водички, — с издевательской заботой Бранн закашлявшемуся попаданцу стакан.
— … интерес, — продолжил Конноли, — не потому, что ты такой красавец, ясное дело. Возраст у неё такой, девочки в это время влюбляются легко. Знатные особы, герои войны… для Юсуповой это привычно и наверное, не слишком интересно. А тут ты — известный военный с другого континента, головорез и писатель, социалист и инженер. Диковинка.
— Экзот, — пробормотал Алекс, — может быть… то-то я смотрю, некоторые девицы неадекватно реагируют. Ладно, девочка-подросток по большому счёту влюбляется не в человека, а в образ. А как быть с матримониальными планами[4]?
— Никак, — Отрезал Келли, — Юсуповы только разрешают дочке грезить, замуж за тебя точно не отдадут, да и сама Зинаида через год-другой будет вспоминать о детской влюблённости с улыбкой.
— Тогда, — медленно начал Фокадан, — получается, интрига? Юсуповы или кто-то из их ближайшего окружения решил выставить меня реальным претендентом на руку и сердце наследницы. Зачем?
— Да масса вариантов! — Отозвался Конноли, дёрнув плечом, — Аристократия любой свой ход старается делать многовариантным — таким, чтоб решал сразу несколько задач.
— Так… а ведь на самом деле интересная интрига может получиться, — задумался попаданец, — выставить вперёд меня, проворачивая какие-то интриги как бы от моего имени. Технически… да пожалуй, можно и о браке подумать. Кандидат не идеальный, особенно социализм мешает. Но раз уж слово дал воздержаться пока от публикации работ на подобную тематику, то интриганы могут убедить кого-то, что я переболел социализмом. В сухом остатке — достаточно популярный писатель и драматург, один из лидеров ирландской диаспоры, политик, инженер.
