[6] Безопасность многих объектов и сегодня преувеличивается на порядки. Так, многочисленные эксперименты показали, что не нужно быть супер агентом, чтобы проникнуть в Думу, Белый Дом или Букингемский дворец.
Глава 23
Долгоруков выжил. Отойдя лично поприветствовать кого-то из Высоких Гостей, генерал-губернатор отделался тяжёлой контузией, ожогами и переломами. С учётом преклонного возраста Владимира Андреевича, чудом считали уже то, что врачи осторожно давали благоприятные прогнозы. Полного выздоровления не обещали, но жизнь князя, по словам медиков, вне опасности.
Как выяснилось чуть позже, медики выражались куда более осторожно. Сочетание контузии с переломами и ожогами, не повод для оптимистичных заявлений. По сути, благоприятный прогноз дали не медики, а чиновники, опасавшиеся беспорядков. Вполне логичное решение по большому счёту.
— Недоработали, — только и сказал в сердцах Фокадан, прочитав неприятную новость в газете. Кэйтлин, не выздоровевшая до конца, вставала в эти дни позже, так что осторожничать с выражениями нет резона. Тем более, что прислуга, накрыв на стол, не лезла в столовую до конца трапезы.
— Ой ли? — Возразил Келли, дожевав бисквит, — домашние генерал-губернатора погибли, большая часть его партии тоже. Сам он ныне инвалид, не способный ни на что без посторонней помощи.
— Да и по выздоровлению каков будет, ещё неизвестно, — сказал Конноли, сворачивая газету в трубочку. К этому времени все ближники научились не только бегло разговаривать на русском, пусть и с ярко выраженным акцентом Американского Юга, но и читать-писать, по настоятельному приказу Фокадана. Научились, но читать газеты на чужом языке всё-таки тяжеловато, так что подобные демарши с газетами выражали мнение Роберта по поводу русской идеи консула.
— Командир, ну сам посуди! — Продолжил адъютант, — Выжил? Ну и чёрт с ним! Контуженный, переломанный, да обожжённый, что он может сделать? В ближайший месяц-другой и соображать толком не способен, а тем паче взять на себя командование. Контузия, да горячка от ожогов, какое там командование?
— Ну а вдруг? — Возразил мрачный попаданец, — Не сам, понятное дело, может его как знамя использовать захотят? Найдётся достаточно ловкий и беспринципный человек, и будет отдавать распоряжения от имени генерал-губернатора. Авторитет Долгорукова хоть и подорван попытками оторвать Царство Московское от Империи Российской, но свои сторонники у него есть. Да и москвичи не настолько однозначно за Романовых и Наследника стоят. Дом Романовых так бездарно показал себя после смерти императора, что народ начал сомневаться в помазанниках божьих.
— Это может стать серьёзной проблемой, — нахмурился Келли, — Конфедерации нужна сильная и воинственная Россия, иначе нас сожрёт Великобритания. Будь у нас лет двадцать в запасе, выстояли бы и в одиночку, пусть и тяжело пришлось бы, а пока не справимся. Скверно. Романовы, как сама идея монархии, мне неприятны, но как символ страны они важны.
— Уже нет, — неожиданно влез в разговор Бранн, — Что? Мозги у меня есть, и как бы не получше ваших, а к рядовым горожанам поближе буду! Прошло время Романовых, народ разочаровался. Монархия же, она чем хороша? Несокрушимым символом на троне, этаким воплощением страны в одном человеке, и отчасти его семье. А ныне? Позорище! Даже единства Дома показать не смогли, ну куда это годится?!
— Никуда, — задумчиво согласился Фокадан, лихорадочно прокручивающий в голове разнообразные варианты будущего России. С Романовыми или без оных, выглядело это будущее довольно-таки печально.
Идеи социализма в той или иной форме рядовому крестьянину в общем-то близки, испокон века общиной живут. Колхозы[1], являющиеся по сути вариантом кооперативов, вопреки антикоммунистическим кликушам, вводили не сверху, а снизу[2].
Однако понять и принять идею, это одно… реализацией кто займётся? Дворяне и разночинцы, как наиболее образованная часть населения, в большинстве своём резко отрицательно отнесутся к идее отмены сословий и тому подобным вещам, основополагающим для любого левого. И много ли сможет сделать необразованная масса пролетариев? Тех самых, которым нечего терять, кроме своих цепей?
Шансы на победу есть, не без этого. Найдутся народные лидеры, сочувствующие среди правящего класса — кто искренне, а кто желая повторить путь Бонапарта. Сломать до основанья старый Мир народ способен, а вот построить уже нет.
Уровень образования не тот. Поддерживать на плаву неуклюжую махину Империи и без того крайне сложно, остро не хватает образованных людей. Ну а после Революции, к гадалке не ходи, количество образованных людей в стране резко уменьшится — по крайней мере, в первые годы. Кто-то в эмиграцию рванёт, помня о временах Французской Революции, кто-то в оппозицию внутри страны встанет, или попросту начнёт итальянскую забастовку[3]. Результат один — коллапс и разрушение страны.
Как ни печально признавать, но ныне Российскую Империю может спасти только Сильная Рука, и это никак не революционеры-народники с шаткой опорой в виде немногочисленных сознательных рабочих и крестьян, а… армия. Хунта.
Классическая, с армейскими генералами во главе, или замаскированная тем или иным образом, не суть важно. Главное — армейская дисциплина, иерархия и возможность применять Силу.
Лет на пять-семь это может даже обернуться благом для страны. Генералы и адмиралы тщеславны и непременно захотят обессмертить своё имя, встав у кормила власти[4]. Завоевания, или обойдутся модернизацией армии и флота, не суть. Важно, что армейским реформам быть, да не половинчатым, как при Александре Втором, а полноценным.
Модернизация армии потянет за собой и модернизацию производства, куда ж без этого? Сперва военного, а затем и гражданского, косвенно они связаны тесней, чем кажется.
Заодно и ворюги повиснут, армейские склонны к упрощённым решениям, что порой благо. Урежут права дворян, ибо дворянство служивое весьма негативно относится к дворянству парижскому, проматывающему откупные деньги и не желающему служить. Зато привилегиями пользоваться не стесняются.
А уж Великие Князья с пенсионом, высокими постами и неподсудностью… вот где прорва[5]! Мало им пенсиона и выделяемых при совершеннолетии земельных владений, мало жалования за совмещение порой нескольких высоких должностей… Воруют!
Хунта в таких условиях выглядит логичной точкой… Другое дело, что задержись вояки у власти дольше необходимого, так все их достоинства во вред пойдут. Ладно, это будет потом, а пока…
— Нам нужен Черняев, — озвучил Фокадан, — завтра еду к нашему послу в Петербург, попробую продавить это решение.
— Не рискованно? — Поинтересовался лениво Бранн, грызя леденец, — если кто другой к власти придёт? Обидеться ведь могут.
— Тут ты прав, — выдохнул консул, — та ещё проблема. Нужно будет подать всё так, что мы просто хотим, чтобы в Российской Империи навели порядок. Вроде как верные союзническому долгу. А хунта, республика или монархия — вторично для нас. Дескать, это должны решать граждане Российской Империи, а мы так… за порядок ратуем. Самое интересное, что ведь и не соврём.
* * *
Прощание с жертвами теракта проходило ярко. Как дипломат и публичная личность, Фокадан обязан присутствовать на таких мероприятиях, хочется ему этого или нет.
К резиденции то и дело подъезжали кареты образца восемнадцатого века[6] — огромные, несуразно высокие, с откидными лесенками. Сзади два огромных гайдука[7] и два ливрейных лакея[8], а на подножках, по одному на каждую дверцу — казачки.
Кареты запряжены четвернёй, цугом[9], или шестернёй. На левой передней лошади форейтор[10], впереди верховой — обследовать дорогу, не всегда проезжую. Кунсткамера!
Мода второй половины девятнадцатого века достаточно своеобразна — платья на кринолинах[11], корсеты, капоры и чепцы у женщин. Яркие, расшитые золотом камзолы у мужчин, цилиндры и трости.
Из карет выбирались древние вельможи такого возраста, что на ум попаданцу сразу пришли строки Грибоедова Времён Очакова и покоренья Крыма[12], некоторые из старичков даже носили парики, мода на которые канула в лету более полувека назад!
