страшнее горя утраты. Уж ты-то должна знать.
Она подняла глаза и долго, внимательно смотрела на Стриженова, не произнося ни слова. Он не выдержал, поежился под ее взглядом и отвернулся.
Несколько минут в палате было тихо. Только часы тикали на стене мерно и монотонно.
— Какой у нас план? — прервав затянувшееся молчание и вытерев заплаканные глаза, спросила Лиса.
— Позавтракать, — Стриженов улыбнулся подруге, — врач сказал, тебе нужно хорошо питаться.
— А потом? Я серьезно! — Лиса недовольно мотнула головой. — Он будет меня искать. Как только узнает, что я жива, снова станет охотиться. Он одержимый. Ты просто не понимаешь.
— Понимаю, Алиса, понимаю. Он здесь, в городе. Ищет нас обоих. Дарри Бьорнсон — убийца Бьянки. А мы с тобой единственные, кто об этом знает.
Лиса подняла на Стриженова свои большие медово-карие глаза.
— Дима, он не остановится, пока не убьет нас. — Она помотала головой. — А я не остановлюсь, пока не отправлю его в тюрьму, хотя лучше бы сразу на гильотину. Давно ты понял, что Бьянку убил Дарри?
— Несколько часов назад. Видишь ли, мне никто не признавался в причастности к преступлению. Пришлось во всем разбираться самому. Сравним выводы? Давай так, я добуду для тебя в автомате круассаны и кофе, а ты расскажешь про встречу с Дарри и твое дальнейшее расследование. Идет?
Лиса медленно кивнула, и Стриженов отправился на поиски кофе. По дороге он написал короткое сообщение журналистке Наталье Пчелинцевой с просьбой срочно связаться с ним утром по очень и очень важному вопросу. Короткая стрелка часов на стене в холле показывала на шесть, длинная едва покинула цифру двенадцать. Утро в маленьком исландском городке только начиналось, а в больничной палате Алиса Куратова начала рассказывать о своих злоключениях в Исландии.
— С самой первой минуты Рейкьявик покорил меня своей невероятной северной красотой. Первые дни в столице и в целом на острове я постоянно гуляла, ездила по горным дорогам, смотрела маяки, вулканы, гейзеры, ледники, фумаролы — это такие дымящиеся отверстия в земле. — Алиса улыбнулась. — Мне хотелось насладиться этой дикой и невероятной природой. А вечерами я старалась окунуться в жизнь столицы, посетить модные бары и клубы, пройтись по Лейгавегюр, послушать певучую исландскую речь. В один из первых вечеров в Рейкьявике я зашла в магазин, купить кое-какие сувениры детям. Там разговорилась с русскоязычной продавщицей, и она посоветовала мне популярный местный бар — «Валькирия». Я сразу же пошла туда выпить и посмотреть на исландцев в естественной среде обитания.
Место мне понравилось. Там царило легкое, хмельное веселье. Добавь к этому необычный интерьер, вкусное местное пиво и множество людей, типажей: от бородатых викингов до китайских студентов. Про каждого посетителя можно придумать целый роман. Кто он или она, зачем сюда пришел, что ищет, кто ждет его дома? Помнишь, мы с тобой соревновались раньше, сочиняя такие истории? У тебя всегда получалось достовернее, а у меня увлекательнее.
Стриженов кивнул, а Лиса продолжила рассказывать:
— В тот вечер я изменила своим принципам и вместо красного сухого стала дегустировать местное пиво. Пару раз ко мне подходили мужчины, хотели познакомиться, но я их отшивала, не до того было, да и не нуждалась я в компании. В общем, вечер прошел хорошо, и на следующий день, четырнадцатого января, я снова заглянула в «Валькирию». Тогда-то я услышала, как за соседним столиком несколько раз повторили одно и то же имя — Бьянка. Следом поднялся мужчина, громко сказал тост, и весь бар, буквально каждый человек, кроме меня и еще пары туристов, подняли бокалы.
Я удивилась и спросила бармена, что происходит, кто такая Бьянка и почему все в баре за нее пьют? Я даже подумать не могла, что речь идет о жертве убийства. Хотя посетители выпили с мрачными лицами и многие после этого расплатились и ушли.
Бармен, Дарри, стал рассказывать мне о деле Бьянки Йонсдоттир. Сначала он рассказал только общую информацию, то, что было у всех на слуху. Но потом, когда бар опустел и мы остались у стойки одни, он сказал, что смерть Бьянки многое дала острову, и все это благодаря ему, скромному незаметному бармену.
Лиса замолчала, и, чтобы тишина не затягивалась, Дмитрий поспешил сказать:
— Да, мне рассказала об этом разговоре Наталья Пчелинцева, только она не знала, что человек, сказавший тебе подобное, — бармен.
Алиса кивнула:
— Я не хотела ей говорить, кто это, пока не буду полностью уверена в его причастности. В конце концов, дело считается раскрытым, а предъявить парню мне было нечего. Он бы просто сказал, что я его не поняла, не расслышала или что он глупо пошутил и сожалеет об этом.
Стриженов кивнул. Именно это они обсуждали с Натальей в Рейкьявике.
— Что было дальше? — спросил журналист, глядя, как за окнами больницы проезжают первые автомобили.
— Я вернулась в свою гостиницу и подняла все имеющиеся в Сети материалы по делу Бьянки. Перечитала десятки статей, заметок, отчетов, все, что можно было найти. Утром обсудила дело Бьянки с хозяйкой гостиницы — Эддой.
Поспрашивала о смерти девушки людей на улицах. Просто прикидывалась любопытной туристкой, говорила, что накануне в барах было много местных, интересовалась, что они отмечали. Мне сразу рассказывали о Бьянке Йонсдоттир, и я могла собирать информацию из первых рук. От тех, кто участвовал в поисках, кто был на похоронах или на суде. К вечеру у меня было достаточно информации, чтобы усомниться в виновности осужденного Николаса Мосса.
Лиса тяжело вздохнула и посмотрела на Дмитрия.
— Вряд ли я смогу кому-то, кроме тебя, объяснить, почему не оставила это дело. Стриж, но ты-то должен понять? Он был так самоуверен, он фактически признался в убийстве девочки, даже не сомневался, что я ничего никому не расскажу, а если расскажу, так даже лучше, мне просто не поверят, поднимут на смех. Я не могла взять и пройти мимо, забыть, это было бы неправильно. Поэтому на следующий вечер я вернулась в бар.
Услышав это, Стриженов застонал от отчаяния.
— Зачем? — Он едва сдерживался, чтобы не кричать. — Лиса, зачем? Чего ты хотела от него добиться? Признания?!
Она помотала головой:
— Не знаю. Я думала, смогу вытянуть из него еще какую-то информацию, что-то, что поможет доказать его причастность. Но думаю, тогда я только привлекла его внимание. Он понял, что я заинтересовалась историей. Тем более что и на следующий день, когда работал другой бармен, я снова пришла в «Валькирию» и стала расспрашивать о Дарри. Узнала, что он играет в группе «Огонь и Лед». Знаешь, что это за группа?
Дмитрий
