поинтересовалась она.
Мира опустила взгляд и тихо ответила:
— В работном доме деньги принесли бы нам счастье, миледи.
— Да, — вздохнула Фрида. — Пожалуй. Но, поверь, и у богатых хватает тревог. Мать найдёт Эвелине подходящего жениха, тот будет хорошо если древним стариком — а если нет? Если он будет молод, азартен, вскоре проиграет всё состояние, вынужден будет жить на приданое сестры, станет злиться и срывать эту злость на жене… Наши мужья, моя дорогая Мира, на самом деле колотят нас ничуть не меньше, чем мужья из Нижнего города — своих несчастных жён.
— Но, миледи, а что если муж вашей сестры будет любить её и заботиться о ней? Ведь и такое случается.
Фрида усмехнулась.
— Тогда он, конечно, будет никчёмен в постели, если ты понимаешь, о чём я. И моя дорогая сестрёнка найдёт себе более умелого любовника, и хорошо, если это будет кто-то из слуг — его только уволят, когда всё откроется. А если это кто-нибудь из нашего круга? Тогда случится дуэль, и любящего, заботливого мужа моей сестры убьют, а Эвелина останется вдовой… Что?
— Простите, миледи, — теперь голос камеристки дрожал от едва сдерживаемого смеха. — Мне кажется, вы всё видите хуже, чем оно есть.
— Я всё вижу таким, какое оно есть. — Фрида снова повернулась к окну. — Не хуже и не лучше. Радости брака, неземная любовь — всё это для сентиментальных романов. В жизни всё куда прозаичнее, моя дорогая. Любовь девушек из Высокого города оценивается по их приданному, а также титулу. Увы, но это так… Мира, посмотри, мы въезжаем на мост. Вон там, справа — видишь город?
Мира снова прильнула к окну. Карета действительно взбиралась на крутой выгнутый мостик, тоже серый. Под ним текла очень спокойная и, естественно, также серая река, а справа Нижний город тяжко выдыхал дым из труб.
— Здесь редко солнце, — заметила Фрида, тоже глядя в окно. — И часто дождь. Раньше это связывали с проклятьем фейри, но недавно учёные доказали, что всё дело в частицах дыма в воздухе… — Она зевнула, стукнула книгой по открытой ладони свободной руки. — На меня всегда это нагоняет тоску… Мира, ну что такое? Ты так на меня смотришь — у тебя ещё остались вопросы? Я люблю хорошую беседу, и мне нравится разговаривать с тобой: можешь спрашивать меня совершенно свободно всё, что пожелаешь. По крайней мере, когда мы одни.
Мира отрывисто кивнула и тут же выпалила:
— Миледи, простите, это, наверное, личное…
— М-м-м? Я уже заинтригована. Что же личное тебя интересует?
— Вы совсем-совсем не были счастливы в браке?
— Честно? — хмыкнула Фрида. — Была. Когда мой старик-муж умер. Ты удивишься, какое это было облегчение! — И сама изумилась, как цинично это прозвучало.
— Миледи, но… Вы так говорите… Как будто любви совсем-совсем нет на свете.
— Ты тоже читаешь эти книги? — изумилась Фрида, вспомнив Мэри и её любвеобильную героиню-монашку. — Пухлые сентиментальные романы в мягких обложках с красивой девицей и двустрочным названием? — добавила Фрида. — Они и до работных домов добрались?
— Нет, миледи. — Камеристка на это не обиделась и улыбалась как-то… сочувствующе. Фрида не понимала: зачем ей сочувствовать? — Но неужели вы никогда не любили?
«Фейри в образе четырнадцатилетней девочки — всё равно фейри», — напомнила себе Фрида. И честно ответила:
— Нет. Никогда.
Мира нахмурилась.
— И никогда… вам не было с мужчиной хорошо?
Фрида потянула носом воздух — ей показалось, что в карету вдруг залетел морской бриз, и даже шёпот моря откуда-то послышался.
— Было. Один раз. Из-за этого мне, между прочим, будет плохо ближайшие пять лет. Мужчины, Мира, всегда к беде. Запомни и если тебя позовут на сеновал, крепко призадумайся. Как там: пять минут удовольствия, девять месяцев позора? — И широко улыбнулась, давая понять, что это шутка.
Но Мира, кажется, не поняла. Она опустила взгляд, покачала головой и тоскливо вздохнула.
— Ты не согласна? — удивилась Фрида.
— Нет. Простите, миледи. Только… если любви на свете нет, то зачем тогда жить?
— Потому что жизнь — безумно интересная штука, — подмигнула камеристке Фрида. — Я лишь одного не понимаю: это ты в работном доме о любви наслушалась?
— Нет, — качнула головой служанка. — Я… Ай! — Ошейник на ней сверкнул, и девушка принялась гладить его, будто успокаивала чужое проклятье. — Простите, миледи. Шея…
— Болит? — Фрида подалась вперёд, а Мира, наоборот, вжалась в спинку дивана.
— Н-нет… Всё хорошо. П-простите, миледи.
«Кто же тебя так проклял?» — думала Фрида, отсаживаясь от девочки подальше: она уже заметила, что когда Мира в таком состоянии, её пугает всё. Девушке просто нужно дать время. Нужно отдохнуть. И проводить «на ту сторону», там наверняка знают, как снять её проклятье. Может быть, стоило остаться дома ещё на день и отвести Миру к озеру утром? Фрида прикусила губу и тяжело вздохнула. Наверное, стоило. Мать бы потом вся изошла ядом из-за этой задержки, зато Мира была бы уже свободна… Фриде просто не пришла в голову эта идея. Жаль, сейчас возвращаться уже поздно…
Колёса кареты тем временем мягко зашуршали по песку, и Фрида невольно придвинулась к окну: там, за следующим поворотом выплывало её родовое поместье.
— К-какой… внушительный у вас дом, миледи! — восхищённо прошептала Мира, тоже глядя в окно.
— Когда-то это был замок, — пожала плечами Фрида. — Крепость, одна из семи — для защиты столицы от короля фейри. Видишь вон тут толстую башню? Некогда это был донжон, там до сих пор находится главный холл, погреба и хозяйские спальни. А вон те две башенки слева и справа — это для дозорных и лучников. Фейри, знаешь ли, отлично стреляют, но и люди когда-то им не уступали. Сейчас это, конечно, гостевые. Там забавное расположение комнат, не удивляйся. Зато… Целая башня будет принадлежать нам одним, — Фрида улыбнулась. — Ты бывала когда-нибудь в замках?
— Н-нет, миледи…
— Что ж… Это, конечно, уже не настоящий замок, мои предки хорошенько его перестроили, когда война закончилась. Но дух сохранился. Так что не удивляйся, если наткнёшься на парочку привидений, уверяю, они безобидные.
— Привидения? — выдохнула Мира, и Фрида кивнула. — Миледи, я не понимаю, вы так говорите, словно это всё правда: привидения, фейри…
— Ну конечно, правда! — улыбнулась Фрида. — Почему ты сомневаешься?
— Миледи, нам в работном доме рассказывали, что это предрассудки.
— А ещё вам, кажется, говорили, что любовь существует, — не сдержалась Фрида. — Милая моя, насчёт любви я сильно сомневаюсь, но фейри существуют точно, уж поверь мне. — А про себя добавила: «И одна из них сидит сейчас передо мной».
— Но… их же уже давным-давно никто не видел.
Вот с этим
