– Но бамбук, распуская цветы, умирает…
Дальше слышались только слёзы разбитых надежд. Сона поняла, раз Аи обо всём известно и именно она заведует процессом, то чужому человеку лезть в семейные дела не стоит. Девушка остаётся с Чжу Жу по доброй воле, и это главное. Дальше слушать Сона не стала.
Глава 18
Подозрение
Работа в доме опять кипела. Согласно религиозным правилам, каждому верующему полагалось посвятить хотя бы день молитвам за родину и правящее семейство. Делать это нужно было исключительно в храмах, сопровождая свои прошения нескромными подарками и жертвоприношениями Духу и храму, оберегающему его статую. А если учесть, что людей в городе стало в два раза больше, то и очередь обещала быть бесконечной. А ведь бо́льшая её часть – добровольцы, ревностно защищающие своё отечество верой в милость всесильного покровителя правителя Вана – миролюбивого Духа. В таких условиях ни о какой рутине речи идти не могло, поэтому дела надо было завершить, опять заранее.
– Госпожа, – окликнул Сону Лао, нёсший маленький клочок бумаги, – вам передали с посыльным.
– Кто?
– Он не сказал.
– Что в нём?
– Госпожа, я неграмотный.
Сона развернула бумагу:
«После третьего часа восходящей Луны. Ждите».
Прислать сообщение могли лишь двое: Сяо Ла и «монах». Сона молилась, чтобы это был мальчишка.
Солнце садилось, а это значит, что делегация вновь отправлялась в путь. Сона на этот раз отказалась идти, сославшись на приступ головной боли, и вызвалась приглядеть за домом. Однако очень настаивала, чтобы Аи взяла с собой Ми Лу. Если это не младший ученик Ван, то девочке, как и любому из них, безопаснее будет в храме.
Третий час восходящей Луны. Сона не находила себе места. Кто ей прислал записку? С добрыми ли намерениями? Может, стоило и самой отправиться туда, где будет безопасно, много людей, а значит, свидетелей? Атмосферу нагнетало и полное одиночество в огромном тёмном доме. Откуда ждать? Кого?
В ворота постучали. Сердце девушки точно провалилось. Горло сдавило напряжение. Она отложила одолженную у Чжу Жу книгу, единственную прочитанную строчку в которой, кажется, могла бы уже зазубрить.
– Кто? – еле выдавила она дрожащим голосом.
– Госпожа, следуйте за мной, – ответил знакомый юношеский голос. Послышался звук удаляющихся шагов.
Сона проверила, на месте ли спрятанный в поясе нож, глубоко выдохнула и открыла ворота.
Шла она на расстоянии от фигуры молодого человека, одетого в тёмную неприметную одежду слуги. Что будет, если сейчас повернуть назад? Или закричать, обличая его в шпионаже? Успеет ли натренированный боец за это ей отомстить? Хотелось вцепиться в прохожих, прося о помощи, однако Сона шла. Она обязана узнать! Должна верить в то, что эта встреча к лучшему.
Они прошли сквозь торговые улицы и вышли где-то очень далеко за центральным кругом города. Здесь фонарей было меньше, как и людей. Юноша свернул в улочку, затем в другую и наконец остановился возле обычного дома. Громко постучал, и ему тут же открыли, приглашая войти.
Он скрылся во мраке дворика, дверь же ждала, пока в неё войдёт и гостья. Сона преодолела порог входных ворот, своей высотой будто преграждающий ей путь и говорящий, что сюда лучше не соваться, но не стала к нему прислушиваться. Дверь за спиной закрылась.
Сону завели в скромно убранный главный зал простого домика, принадлежащего ремесленнику, где её уже ожидали:
– Позвольте вас поприветствовать, госпожа Бай.
Сону сковал ступор. Приграничный акцент принадлежал крепкому мужчине с бородой: всё же монахи имели особый статус. Одежда на нем была простая, тёмная. На вид ему было лет сорок. Его узкие, близко посаженные глаза и широкий нос вкупе с высоким ростом являлись отличительными приметами, свидетельствующими о том, что он не с юга. О нём ли предупреждала Аи? Он знает. Точно знает, что она сделала! И сейчас её ожидает что-то страшное!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Почему вы ищите Ху Цзы? – без промедлений начал допрос мужчина, смотрящий на Сону в упор.
– Это дело первостепенной важности, – Сона собирала спокойствие по крупицам.
– Так почему?
– Его покойная мать просила меня об этом.
– Вы её знали?
– К чему дознание? Вам известно что-нибудь о мальчике? – вновь теряла терпение Сона.
– Так вы её знали? – давил дознаватель.
– Достаточно, чтобы поступить неразумно, соглашаясь помочь её сыну, о спасении которого она так слёзно молила. А теперь я неизвестно где, неизвестно насколько! Я прошу, умоляю вас, прекратите испытывать моё сердце и разум! Что знаете – скажите, если же заманили сюда с иной целью, то не медлите и раскройте её!
– Я его знаю, – с прежним спокойствием ответил мужчина.
– Где он?
– Я вас отведу к нему, непременно, но не сейчас.
– Почему?
– Он далеко, однако мы отправимся вскоре. На этом закончим. Теперь уходите и впредь не ищите со мной встреч, как и воздержитесь от нового незваного посещения моей кельи. Когда настанет время, ваш сегодняшний провожатый придёт за вами.
– Скажите мне, вы из Восточных ветров? – Сона поняла, что раскрыта, поэтому терять ей было уже нечего: вряд ли свидетельнице позволят жить с такой информацией. Теперь она старалась выжать из ситуации максимум пользы и, опираясь на неё, нащупать спасительную соломинку.
Собеседник поднял широкую бровь и посмотрел на девушку внимательнее:
– Госпожа, вы говорите, что я с востока. Тогда ответьте, зачем востоку нужно за вами надзирать?
– На это я тоже жду от вас ответ! – Сона обернула острие словесного меча против нападающего.
Взгляд её стал жёстким. Она – загнанный зверь, который более не в состоянии убегать, а потому будет драться! Если это необходимо для жизни, то она согласна получать укусы охотничьего пса, терпеть нестерпимое, но разрывать в ответ! Ей надоело.
– Я устала от вашего недоверия! Довольно!
– Это вы, госпожа, словно сяотоу[184], пробрались в мою комнату и открыли вам не предназначенное, – не терял позиции опытный манипулятор.
– Я взяла лишь книгу.
– И мы оба знаем, что цель была иной. Вы же сочли возможным, что я из Страны ветров.
Сона поняла, что прокололась. Повисло несколько мгновений замешательства. Если молчание продлится ещё хотя бы пару секунд, она будет повержена, а на кону жизнь!
Девушка демонстративно подняла подбородок и расправила длинные рукава своей накидки, чтобы выиграть ещё немного песчинок времени:
– Было бы упущением не допустить это, слыша ваше произношение. – Слабый аргумент, но начало было задано, сейчас она ждала ответ, дающий ей возможность за что-то зацепиться.
– Безусловно, акцент выдаёт во мне человека, живущего в горной деревне, что близ границы с Ветрами.
Шею и плечи давило напряжение. Сона сжала губы, взглянула на победителя, словно хищная птица, затем выдохнула и с облегчением произнесла:
– Вы сами выдали себя, господин.
– Позвольте узнать, когда же?
– Только что. Ранее я могла лишь предполагать, но, судя по сказанному вами, уверена, что вы – щицзо[185] востока.
– Что же я сказал? – поднимая уголки рта, прищурился шпион.
– Что ваш акцент призван создавать впечатление, будто вы из деревни.
– Нет. Я сказал, что он это значит, и только.
– Важно ли это, если человек уже во что-то уверовал? Вы же по-прежнему мне не доверяете. И к тому же, зачем ученику Чи следить за чужеземкой?
Оппонент молчал, вынуждая Сону продолжить:
– Вначале я полагала, что причиной тому рынок невольников, но поняла, раз за мной наблюдали и ранее, то кому-то стало известно обо мне то, что его заинтересовало, – Сона намеренно не раскрывала своё прошлое в лагере, чтобы не рассказать о себе больше, чем он может знать, ведь она всё так же не знала, кто он. – Какой интерес может быть крестьянину, живущему в гуншэ, кроме как молиться и слушать наставления?! Зачем вдруг нужна стала чужестранка, прибывшая в город недавно? И к чему о ней выспрашивать и задерживать её в городе?
