— Как вы думаете, кто-нибудь из них заранее знал об этом способе? — поинтересовался генерал.
— Вряд ли. Отравляющие газы применялись во время прошлой войны немцами. И если бы кто-то спасся от них подобным образом, это было бы отражено в мемуарной литературе, введено в армейскую практику. На мой взгляд, это открытие, совершенное кем-то из «бревен» в состоянии стресса. Это озарение, пришедшее в экстремальных условиях, — сатори, — не удержался и употребил слово из области поэзии тонкий ценитель искусства Ихара.
— Значит, они, как вы и предполагали, ушли на север? — спросил генерал.
— Выходит, что так. Но стоит дождаться возвращения лейтенанта, посланного объехать озеро, вдруг и у него найдется что-то интересное?
Иссиии и Ихара выбрались на сухое место. Загадка разбросанной тростниковой скирды оказалась разгаданной. Теперь уже можно было смело начинать писать отчет о проводимом эксперименте. Ихара вместо поэтических строчек складывал в уме колонки иероглифов, мол, военнослужащие и гражданское население во время газовой атаки при неимении противогазов могут спасти свои жизни, зарывшись в стог сена, соломы или скирду тростника. Это вполне укладывалось в заказ командующего Квантунской армией. День был прожит не зря, а впереди ждали другие увлекательные опыты и открытия, сделанные убежавшими «бревнами».
Вернулась машина со взводом. Лейтенант доложил, что никаких свежих следов пребывания человека на берегу озера не обнаружено. В том, что лейтенант добросовестно исполнил свою службу, Ихара не сомневался. Это был рьяный служака, настроившийся пробиться в армейские верха. Ихара и Иссии прохаживались по берегу у самых зарослей тростника.
— Каковы дальнейшие планы беглецов? Вам это известно? — спросил генерал. — Конечно, кроме того, что они направляются на север, это и так ясно.
— Я дал задание нашему человеку в группе: сделать им определенное предложение насчет дальнейшего маршрута. Но я не могу знать, приняли ли они его. Завербованный не должен претендовать на роль лидера, это нарушит чистоту эксперимента.
— И как же мы обо всем узнаем? — спросил генерал.
— Он должен оставить мне здесь подсказку. Ведь я не просто так хожу сейчас по берегу, я ее ищу.
Взгляд Ихара скользил по блестящей поверхности ила. Наконец он отыскал то, что нужно, но старался не подавать вида, просто шепотом обратился к своему спутнику:
— Ваше превосходительство, только умоляю вас, не смотрите так, чтобы это заметили другие, но знак в пяти шагах от нас. Видите торчащую из ила тростинку, а под ней нарисован треугольник?
Иссии не сразу удалось отыскать условный знак на блестящей, отражающей солнечный свет, поверхности.
— И что он означает? — спросил он у Ихара.
— Ваше превосходительство, не надо так громко, они сейчас могут наблюдать за нами из тростника.
— Они здесь? — изумился Сиро Иссии. — Не может быть!
— Знак говорит об этом. Наш человек должен был бы зачеркнуть его крест-накрест после их ухода. Не стоит стоять на этом месте, может возникнуть подозрение, у этих «бревен» нюх, как у животных, и он предельно обостряется в минуты опасности.
Генерал последовал советам Ихара. Он возвращался по берегу озера, подняв голову, важно надув щеки, ни разу не обернулся на шелестящий тростник.
— А как же тогда следы, уходящие на север? — спросил он. — Не совпадает.
— Все совпадает идеально, господин генерал. У них обостряется не только нюх, но и хитрость.
* * *
Николай проснулся сразу, как заслышал гудение автомобильных двигателей. Он растолкал Ричарда. Тот протер заспанные глаза.
— Слышишь или это у меня в ушах шумит?
— Точно, приехали, как ты и предполагал. А где эти двое? — забеспокоился американец.
Выбрались наружу. Ямада и тибетский монах вытягивали шеи, прислушивались.
— Они не станут нас здесь искать, — поспешил успокоить их по-японски Галицкий. — Мы с Ричардом сходим в разведку, а вы ждите здесь.
Поручик и американский летчик осторожно пробирались через тростники. Их мог выдать каждый неосторожный шаг. Ноги из грязи вытаскивали осторожно, чтобы не чавкали.
— Тебе не кажется, что мы слишком осторожничаем? — спросил Ричард. — Тростник и так шумит на ветру, он заглушит звуки наших шагов.
— Учти, шум тростника — это постоянный ровный шум. А человеческое ухо устроено таким образом, что может на фоне этого однообразного шума различать резкие звуки, пусть они даже будут негромкими. Это я тебе как медик с высшим университетским образованием говорю.
— Хорошо, что предупредил, — бросил через плечо Ричард, пробираясь сквозь заросли.
Впереди уже светлело. Мужчины затаились. Сквозь частые стебли почти ничего не видно… Но они все же увидели, как к месту заготовки тростника выехали две армейские машины и легковой автомобиль начальника «Отряда 731». Николай и Ричард сидели на корточках и почти не дышали. Одна армейская машина уехала, как они поняли, осматривать берег. Генерал и Ихара какое-то время провели на разбросанной скирде, затем ходили по берегу.
— Как ты думаешь, они не станут искать нас в зарослях, не подожгут тростник, как в прошлый раз? Не хотелось бы сгореть заживо, — высказал опасение американец.
— Кажется, они поверили в наш план. Думают, что мы ушли на север.
Вскоре появилось и материальное подтверждение этой догадки. Две армейские машины двинулись к северу. А вот генерал Сиро Иссии на своем легковом автомобиле и тентованный грузовик из гаража «Отряда 731» пошли на юг, возвращаясь в Харбин. У Николая светилось от счастья лицо. Глаза блестели, как у азартного карточного игрока.
— Мы пока выигрываем, Ричард, — уже не боясь, в полный голос сказал Галицкий. — Они действуют точно так, как я и предвидел. Нам теперь остается только отсидеться здесь, на этом чертовом солончаковом озере. И не пропустить момент, когда япошки станут возвращаться назад. Это будет означать, что они свернули наши поиски, откроется путь на север, и мы обретем свободу.
— Хотелось бы в это верить. Что-то слишком удачно все у нас складывается. А мне никогда особо не везло. У других парней было по сотне боевых вылетов, а меня сбили во время десятого.
— А в карты тебе везло, срывал крупные банки?
— Если и играл, то по мелочи. Никогда крупно не выигрывал, но и не продувался вчистую.
— Вот такое везение нам теперь и надо. Пошли назад, обрадуем наших товарищей, они пока еще в неведении, сидят, трясутся, что в гости нагрянут японцы. Одна минута такого ожидания сжигает в организме энергию, достаточную для преодоления десяти километров пешком.
— Это ты как медик мне говоришь?
— Знаю из собственного опыта.
И тут Ричард задумался. Что-то его смущало в случившемся раскладе.
— Что-то не так? — спросил Галицкий и сам забеспокоился.
— Я вот о чем думаю, — произнес американец, глядя себе под ноги, — когда нас привезли сюда, то сколько было машин?
— Два грузовика и легковой автомобиль с желтым генеральским флажком на капоте.
— А сколько машин ты видел теперь?
— В каком смысле?
— Забудем о двух армейских грузовиках, они приезжали позже. — Ричард тер виски, — сколько машин двинулось в сторону Харбина?
— Две, легковая генеральская и тентованный грузовик, — уверенно ответил Галицкий и тут же сам растерялся от своего ответа.
— Куда же подевался еще один грузовик из гаража «Отряда 731»? Об этом ты подумал? — выпалил Ричард. — Не мог же он испариться! Это мне не нравится, Ихара хитер, он прячется где-то рядом или оставил своих людей, чтобы мы расслабились и выдали себя.
— Погоди, не пори горячку, не умирай до расстрела. У Ихара другие методы, он бы тогда тростник поджег, чтобы выкурить нас с озера. Всему должно иметься реальное объяснение.
Напряжение исчезло с лица Николая, он даже заулыбался.
— Так ты понял, в чем дело? — нетерпеливо спросил Ричард.
— Элементарно, Ватсон.
— Какой еще Ватсон? — удивился американец.
— Извини, забыл, что ты «Записки о Шерлоке Холмсе» не читал. Есть там такой забавный персонаж. Медик, как и я. Один грузовик уехал еще ночью, мы просто за работой не услышали этого. Надо же было кому-то вызвать военных из Харбина.
— Может быть, и так, — засомневался американец. — Но как-то мне трудно верится в то, что генерал разъезжает в машине без рации.
— Ты судишь по американской армии, а это японская. У них же совсем другие нормативы, вот у вас, например, какая обеспеченность рациями в танковых войсках?
Ричард недоуменно повел плечами:
— Разумеется, на каждом танке установлена рация, а как же еще корректировать ведение огня и перемещение огня на поле боя? Неужели у вас по-другому?
— Не у нас, а в СССР, — поправил белогвардеец. — В Красной армии одна рация на десять танков, она стоит только в машине командира. Остальные танки оборудованы приемниками.
