такими счастливыми.
Мы не убоимся ни пролетающих дней, ни темноты в конце пути.
По морщинистым щекам струятся слезы. Люсьена прерывает чтение, достает носовой платок, сжимает в кулаке и продолжает. Жанина еще здесь или так далеко, что слова до нее не доходят?
Люсьена медленно расправляет каждое письмо и читает нараспев, как молитву. Надежда, страсть, музыка и будущее… Слова любви как бутылка с посланием, брошенная в море. Слова любви, которую не поколеблет даже ответное молчание.
Люсьена кладет выцветшие листки на стол, утирает глаза и крестится. Она чувствует, как уходят силы, и молится, чтобы Бог дал ей мужества. Это чтение – ее крестный путь. Осталось последнее письмо. Развернув его, она делает глубокий вдох. Теперь ее голос звучит тонко, она почти шепчет:
Жанина!
Я только что был у вас дома, меня встретил твой отец, он был в гневе. Я даже не успел поздороваться, как он выставил меня за дверь, угрожая убить. От его взгляда я оцепенел. Я поспешил к Люсьене, и она мне сказала, что ты вышла замуж.
Я пишу эти слова, и руки опускаются. Руки, сердце, душа. Я раздавлен и не хочу верить, что ее слова могут быть правдой. Я даже не запомнил имени этого мужчины, только то, что он отнял тебя у меня, у наших мечтаний.
Как ты могла нас предать? Высмеять нашу любовь? И жизнь, которая нас ждала? Не представляю. Я вернулся – а тебя больше нет. Мое сердце в смятении, оно ранено, потрясено, мучится.
Я отдаю это письмо Люсьене и прилагаю свой адрес. Меня приглашают преподавать в Экс-ан-Прованс. Умоляю, напиши мне, что это лишь страшный сон. Напиши поскорей. Я все могу понять. Нет ничего невозможного для тех, кто любит друг друга так, как мы, такой огромной любовью. Но любишь ли ты меня до сих пор?
С нежностью,
любящий и ждущий тебя Жан
По щеке Жанины катится слеза. Измученная Люсьена прижимает платок к губам, не в силах продолжать. Вдруг в гостиной раздается слабый голос ее подруги:
– А Жан скоро вернется?
Люсьена опускается на колени, ее лицо искажено страданием. Жанина с отсутствующим видом гладит ее по голове. Люсьена сотрясается от рыданий. Она хотела бы объяснить, выразить всю ненависть к себе, все отвращение, которое у нее вызывает та девчонка, которой она была. Попросить прощения за то, что не заслуживала дружбы.
Но ей не хватает слов.
Уткнувшись в халат Жанины, она долго плачет. Плачет о судьбе, которая терзает души, о чистосердечных возлюбленных и о детях, которые не заслуживают любви. Она оплакивает жизнь, полную горя и чувства вины, одиночества и разбитых любовей.
54
В саду «Бастиды» пустынно. Сидя на скамейке, Джулия созерцает восход. Ее пальцы поглаживают лежащий на коленях дневник. Она слышит бабушкин голос. Ее смех – как стайка ласточек.
Джулии вдруг захотелось продолжить путешествие в ее компании. Как явственно звучит этот зов далекого прошлого. Она хочет собрать разбитое. Рассказать эту историю такой, какой она должна была быть, – похожей на песню о любви, на припев в четыре руки, вальс на три счета.
Раз-два-три, он ее обнимает.
Раз-два-три, они вместе кружатся.
Раз-два-три, он ее не оставит.
Она достает ручку и без колебаний открывает дневник на первой чистой странице. Кто сказал, что у счастливых людей не бывает историй? Она напишет их историю. Заполнит пробелы. Расскажет о любви, над которой не властны время и болезнь. О любви, которую ничто не разрушит. Даже забвение.
55
Несколько недель спустя…
Джулия кисточкой припудривает бабушкины щеки. На Жанине просторная блузка в пастельных тонах и сиреневые бусы, утром Феликс сделал ей перманент. Она благоухает лаком для волос, пионом и лимоном.
Джулия протягивает ей зеркальце. Жанина смотрит на себя и улыбается. Джулия нежно массирует ей руки, втирая крем с розовым маслом.
– Спасибо, мадемуазель. Очень приятно пахнет. Напомните мне ваше имя?
Проглотив комок в горле, Джулия снова представляется, ее пальцы скользят по пергаментной коже.
Пришел Феликс.
– Все готово, – говорит он, и они втроем спускаются в ресторан.
Элиана радостно встречает их и ставит на стол большую тарелку тальятелле с трюфелями. Макароны посыпаны толстым слоем стружки, как будто на кухне точили карандаш. В честь праздника Пьеро и Фернану разрешили выпить по стаканчику сидра, и они пьют за встречу.
– Ну и ну, знал бы я, что мы снова встретимся, старичок! А ты потом видел малышку Мишель?
– Что ты говоришь?
– Ты потом видел малышку Мишель?
– Еще бы, дружище, я даже на ней женился!
Пьеро восхищенно кивает головой и поднимает бокал:
– За победу! И за твое здоровье, друг!
Сияющий Фернан тоже поднимает бокал, и оба, приложив руку к сердцу, запевают «Марсельезу». Феликс качает головой, Джулия улыбается. Они садятся за соседний столик вместе с Жизель, Мадленой и Билли. Жанина с упоением смотрит на двух веселых друзей – теперь они поют «Песню партизан». Элиана стучит ножом по бокалу, требуя тишины.
– За Жанину, которой сегодня исполняется девяносто лет!
Небольшая компания постояльцев и сотрудников громко аплодирует.
– А также, пользуясь случаем, – продолжает Элиана, – хочу выразить благодарность человеку, который скоро нас покинет. Он осветил нашу жизнь своей чудесной улыбкой, очаровал «Бастиду» своими танцами… Теперь пришло время ему отправляться навстречу новым приключениям. За Феликса, гип-гип…
– Ура!
Веселый гомон, все чокаются, Билли не сводит влюбленных глаз с Жизель. Вилки звенят, приготовленное Антуаном блюдо имеет огромный успех.
– Это и правда божественно! – восклицает Феликс, вытирая подбородок. – Будете опробовать другие рецепты, зовите! Когда открывается ресторан?
– Через несколько месяцев, не раньше, – отвечает Джулия. – Ты будешь первым гостем!
– Тем лучше: у тебя будет время заняться книгой, а у меня – танцами!
Джулия улыбается и поворачивается к бабушке. Звучит песня Пиаф, Жанина плавно качает рукой в такт музыке. Несколько дней назад Джулия сдала ключи от своей студии и попрощалась со столицей. Ближайшие полгода она проведет здесь, в Провансе, с Антуаном и бабушкой. Напишет ее историю. Или то, какой она могла быть. А потом… Потом – посмотрим. Совсем как Жанина, Джулия решила жить настоящим моментом.
– А ты когда начинаешь? – спрашивает она Феликса.
– Первые репетиции – в понедельник. На выходных съезжу к родителям… Я их уже два года не видел. Думаю, нам есть что сказать друг другу.
– Гэтсби, я тобой горжусь!
Элиана присоединяется к ним с тостом за будущее танцора:
– Поздравляю, Феликс!
– Надеюсь, вы придете на меня посмотреть!
Чемодан Феликса уложен и еле-еле закрылся, так много в нем подарков. Колбаса от старика Флавио, консервы от Антуана, несколько пластмассовых огурцов, которые Пьеро незаметно засунул ему в балетки, и шапочки для всей труппы, связанные Мадленой.
– Еще бы! – восклицает Джулия. – Мы все придем на премьеру. Правда, Жизель?
Жизель кивает.
– Мы с Жаниной даже сядем в первый ряд! Будем хлопать изо всех сил и пить шампанское!
Феликс хохочет во весь свой щербатый рот. Его большие зеленые глаза сияют каким-то новым светом.
– Заходила Люсьена, – говорит Элиана. – Предложила ухаживать за Жаниной, раз Феликс уезжает.
Феликс с Джулией удивленно переглядываются.
– Я дала ей испытательный срок. Знакомое лицо должно подействовать благотворно.
Феликс недоумевает, потом признает, что идея неплохая. Жанина будет в хороших руках. А поскольку Антуан планирует заняться рестораном, «Приют путешественников» обретет второе дыхание. Джулия тронута и соглашается. Похоже, и времени не удастся разлучить двух подруг.
После обеда Феликс и Джулия отводят Жанину в комнату. Феликс снимает с нее бусы и туфли. Она устала. Джулия садится рядом, достает из сумки сверток в подарочной бумаге и кладет бабушке на колени.
– С днем рождения, бабуля.
Лицо Жанины озаряется.
– У меня день рождения?
А потом взволнованно интересуется:
– И сколько же мне лет?
– Немногим больше двадцати, – отвечает Феликс.
Держась за уголки, Жанина осторожно разворачивает бумагу, боясь порвать. Джулия следит за каждым ее движением. Наконец
