Словами: «Учитель благий» (богатый) предпослал как бы некоторый подарок, потому что сначала пытался подкупить Господа дарами (языка). Но Господь отверг повод к лицеприятию, дабы научить, что нам должно говорить и слушать то, что справедливо, и с любовью посмотрел на него, чтобы таким образом привлечь его и возвести к тому совершенству, какое установлено было Господом и в самом деле тогда предлагалось ему. Но так как его правда сообразована была с Законом, по которому люди поступали праведно в надежде на блага земные, то он надеялся на имения свои, как если бы они были наградой за его праведность. Посему «трудно» богатым и тем, которые возлагают надежду на подобного рода вещи, так как думают, что то, чем они обладают, есть награда и воздаяние за их подвиги. Ибо не могут оставить своих богатств те, которые думают, что они суть награда их праведности. Затем, чтобы (богатый) не сказал: «уже с самого начала встретил меня с неблаговолением и посему, воспользовавшись предлогом, отверг меня», – для сего (Господь) говорит: «один только благ». Если это так, то разве Сам Он не благ, коль скоро называется Сыном Благого? Потому также с любовью и посмотрел на него, чтобы сделать явным, что этот богатый не восхвалил сам себя, и тот также был богат, который одевался в порфиру (см.: Лк. 16, 19). Из того, что этот (последний) говорит: «отче Аврааме», и еще: «там есть Моисей и пророки» (Лк. 16, 29), – ясно следует, что он был израильтянином.
«Никто не благ, как только один». Но Ты, Господи, разве не благ? «Только один, – говорит, – благ». А пришествие Твое разве не есть пришествие благости? «Но Я, – говорит, – пришел не Сам от Себя» (Ин. 7, 28). А дела Твои разве не благи? «Отец Мой, – говорит, – пребывающий во Мне, Сам творит сии дела» (Ин. 14, 10). А Твоя новая проповедь разве не есть проповедь благости? «Пославший Меня, – говорит, – Сам дал Мне заповедь, что сказать и что говорить» (Ин. 12, 49). Если пришествие Твое, и слова Твои, и дела Твои от Отца, то разве Ты не Благий от Благого? Но и пророк сказал о Духе: «Дух Твой благий да ведет меня» (Пс. 142, 10). Итак, уходящему богачу Господь не доставил повода к тому, чтобы он удалялся (от Него), дабы удаление его оказалось достойным порицания. Желая дать новую заповедь, Господь подтвердил Закон и почтил Господа Закона, дабы богатый не сказал, что Христос противник их[241] и вводит новое учение о Боге чуждом; потому что ясно показал, что бедность уже ранее Его была одобрена, поскольку «Ангелы отнесли его на лоно Авраама» (Лк. 16, 22).
«Что называешь Меня благим?» (Мф. 19, 17). Этими словами предложил образец Своего смирения, чтобы почтить Отца, хотя в других местах называл Себя благим, говоря: «глаз твой лукав, а я добр» (Мф. 20, 15), и еще: «пастырь добрый полагает душу свою за стадо свое» (Ин. 10, 11). Говоря же: «что называешь Меня благим?» – (этим) своим ответом отверг помышление спрашивавшего, так как он думал, что Христос от сей земли и есть как бы один из учителей израильских.
Итак, поскольку богатый считал Христа (простым) человеком и назвал Его благим, как Бога, потому говорит: «что называешь Меня благим?» – то есть если бы действительно тебе так думалось, что Я пришел свыше и есть Сын Благого, то правильно называешь благим; если же Я от этой земли, как ты думаешь, то худо называешь Меня благим. Ведь если бы он назвал Христа Благим Богом и Христос отверг бы это имя, то тогда слово Его[242] могло бы быть уместно. Но он назвал Его учителем, а не Богом. Каким же образом отверг это имя Тот, Кто Сам сказал о Себе: «пастырь добрый полагает душу свою за овец своих» (Ин. 10, 11)? И все учители, передавшие святое учение, и все праведные и честные называются благими. «Благотворит Господь благим» (Пс. 124, 4), – говорит (Писание). Еще: «сеющий семя святаго хлеба есть Сын Человеческий, а семя добра суть сыны Царства» (Мф. 13, 37–38). Каким же образом семя может быть добрым, а тот, кто сеет, худым? Или: каким образом (здесь) отверг наименование благого, а в других местах сделал Себя причастником Божественного владычества и поклонения? Всякое зло дерзко входит в род человеческий через господство страсти; потому Господь объявил гордость нечистой пред Богом, так как она делает человека нечистым пред Богом. Смирение же всем людям дал, как бы некоторую узду, так как (и Сам) в смирении повиновался воле и Закону предков Своих[243].
Смерть богатого и Лазаря (см.: Лк. 16, 19–26) была одинакова, но различно оказалось воздаяние по смерти Лазаря. Тот, к которому некогда не желали подойти даже слуги, был прославлен мышцами Ангелов. Поскольку богатый не дал ему места в доме своем, то лоно Авраамово сделалось местом его упокоения. Для богатого (это) было двойным наказанием, во-первых, потому что он сам мучился, а во-вторых, потому что видел Лазаря в радости. Священников народа Господь сравнил с богатым, одетым в порфиру, которого никто не превосходил по знатности; учеников же Креста сравнил с Лазарем, который был ничтожнее всех. Имя друзей Своих обозначил именем Лазаря, возлюбленного друга Своего (см.: Ин. 11, 3, 11), а имя врагов Своих хотел обозначить словами: «если Моисея и пророков не слушают» (Лк. 16, 31). Итак, не те живы, которые живут, и не те мертвы, которые похоронены.
Рассмотри же: насколько богатый изнежен был роскошью, настолько жалко он был унижен потом, и чем более жалок и беден был Лазарь, тем выше оказался и его венец. Но почему (богатый) увидел только Авраама и Лазаря на лоне его, а не других праведников? А так как Авраам был благодетелен к бедным, то посему и увидел его, дабы научить нас, что мы не должны надеяться на прощение по конце (жизни), если у нас не окажется дел милосердия. Ведь если Авраам, который был другом чужестранцев и показал милосердие к Содомитянам, не мог умилосердиться над тем, кто не умилосердился над Лазарем, то каким образом мы могли бы надеяться на прощение? Ибо хотя богатый называл Авраама отцом своим и Авраам говорил ему «сын мой», однако помочь ему не мог. «Вспомни, – говорит, – сын мой, что ты получил доброе свое в жизни своей, а Лазарь – мучения свои» (Лк. 16, 25).
О работниках, которых нанял господин виноградника в третьем, шестом и девятом часу (см.: Мф. 20, 1–18). Когда начал давать (плату) последним, то первые подумали, что они получат более, он же уравнял их с прочими. Когда же они стали роптать, сказал: «если я добр, то зачем глаз ваш завистлив?» (Мф. 20, 15). И тем, – говорит, – оказана милость, и эти[244] с радостным лицом восклицают о награде своей. Но обрати внимание на то, как это сказано. Когда спросил их: «почему вы целый день до вечера стоите праздными?» (Мф. 20, 6), – сказали ему: «никто не пришел и не нанял нас» (Мф. 20, 7). Значит, они готовы были (работать), потому что (говорят) никто не нанял их. Ибо тот, кто спит потому, что никто не разбудил его, и приходит после, обличается, как и тот, кто спит по лености; но есть (между ними) и различие, так как один остается признательным за свою работу тому, кто разбудил его, другой же, по причине своей лености, гневом воздает разбудившим его. Итак, ясно, что праздность ленивого хуже, чем (праздность) работящего.
Работников, которые потерпели неудачу и стояли праздными, потому что не было (для них) работы и поощрителя к работе, нанял голос и разбудило слово. По своему трудолюбию они даже не договаривались с ним о плате, как (то делали) первые. По ведению оценил их труд и уравнял их в уплате. А эту притчу изложил для того, чтобы кто-нибудь не сказал: «так как я не был призван в детстве, то (потому) и впоследствии также не был принят». Итак, показал, что человек будет принят, в какой бы час он ни обратился. Не хотел же раздавать (плату) сначала первым потому, что они уверены были в своей плате, но дабы последние не подумали, что они получат меньше, с них начал разделение (платы).
Далее, что вышел рано поутру, в третий, шестой, девятый и одиннадцатый час и при заходе солнца, это должно быть понимаемо о начале Его проповеди, которую продолжил до Креста Своего, так как в одиннадцатый час разбойник вступил в виноградник, то есть в рай (см.: Лк. 23, 43). Чтобы по этой причине (за позднее прощение) не подвергнуться укорам, он явно обнаружил свою полную готовность, потому что если бы (господин виноградника) когда-либо ранее нанял его, то он тоже потрудился бы. «Никто, – говорят, – не нанял нас за плату».
Если мы отдавали Божеству то, что гораздо ниже Его, то Божество дает нам то, что много выше нас.
