Дрожащими пальцами Эква коснулась век Кощея, закрывая ему глаза. Он называл ее принцессой, спас, а теперь сам стал навечно спящим принцем. Зачем он так с ней?
58. Чехия. Локет. Пятьсот лет назад
Ракель поняла, что ошиблась. Слишком поспешила. Боялась, что слухи о ее беременности дойдут до бургграфа раньше, чем она успеет с ним поговорить. Не с того надо было начинать. Какие она только варианты не представляла, планируя их разговор, пока Хайлель отсутствовал в замке. Но все пошло не так, совершенно не так.
Бургграф Ондра Черны остался совершенно спокойным, услышав новость. Слишком спокойным. Только глаза стали совсем прозрачными, будто лед. Таким Ракель его никогда не видела. Не сразу поняла, что это ярость. Чистая, незамутненная, сверкающая обжигающим холодом. Карл говорил, что, вероятнее всего, не может иметь детей, Хайлель не испытывал и доли сомнений. Он был уверен, что ребенок не от него. И объяснять бесполезно. Нужно было соврать, что она беременна от мифического мужа, который, конечно же, уже умер. Вот только лгать Ракель не хотелось. Хайлель поймет, что ошибся, если ребенок родится похожим на него. Если он увидит этого ребенка. Если она вообще доживет до этого момента.
— Нет, Хайлель! — Ракель вцепилась пальцами в светлые волосы. Чертово дежавю. Как в их первый раз, когда звонил будильник и ей пора было собираться на работу. Тогда они смеялись. А сейчас слезы мокрыми дорожками стекали по вискам. Ракель уже не пыталась что-то доказать или объяснить. Как же она злилась! Убить готова была этого самоуверенного болвана, не желающего ее даже выслушать. Ее ногти прочертили красные борозды по плечам Хайлеля. Не сдерживаясь, до крови, не боясь причинить боль. Чтобы до него наконец-то дошло. Чтобы он понял, каково ей сейчас. Она ему не куколка, которую наряжают в красивые платья днем, а ночью кладут в постель, совершенно не интересуясь ее мнением.
* * *
Зубы Избранной впились в плечо Секундуса, как будто она желала проникнуть в его тело также, как он в ее. Происходящее не походило на любовную игру, скорее на схватку. Сладкая сила Избранной, которую он привык неторопливо пить, затопила все вокруг, хлестнула огненной волной. Демон не мог вобрать, захлебываясь в этом бурном потоке. Он уже не думал ни о чем, ни об обмане, ни о своем оскорбленном достоинстве. Все, что ему было необходимо, это взять ее до конца. Сделать своей. Секундус припечатал руки Избранной к кровати. Оба замерли, тяжело дыша. Крошечная пауза, спокойствие в эпицентре бури.
Губы Избранной ярко алели. В сияющих голубых глазах вызов. Она облизнула пересохшие губы, и Секундуса накрыло противоречивыми эмоциями. Ее или его собственными? Демон не понял. Он просто сделал рывок вперед, делая их тела единым целым. Неделимым. Это был самый удачный момент, чтобы забрать всю энергию Избранной. Рука Секундуса легла на горло Ракель, поймала суматошный пульс под кожей. Достаточно только чуть сильнее сжать тонкую шею. Так просто. Так легко прервать хрупкую человеческую жизнь. Он — демон, живущий не одно тысячелетие. Он сотни раз так делал. По необходимости, для осуществления своих планов, во имя Равновесия. А сейчас не мог.
59. Чехия. Кутна Гора. Настоящее время
Эква осела на пол рядом с телом Кощея. Мокрое платье неприятно липло к ногам, сковывая движения, но демоница не спешила переодеться или как-то приводить себя в порядок. Это было не так уж важно. Простудой демоны не болеют. Эква нашарила и притащила через пространство телефон. Скинула сообщение в чат совета Двенадцати. Пусть кто-то другой придет и разбирается с последствиями ритуала. С нее хватит. Она свою миссию выполнила. Сил больше не осталось.
Первым в крипте появился Портус. Он быстро осмотрелся, отмечая и исчезнувшие кости, и дыру в потолке, и успокоившиеся нити тонкого мира. Нарушение Равновесия в этом месте больше не наблюдалось.
— Он улетел и вернуться не обещал, — сообщила Эква устало. Все случившееся — откат от проведения ритуала — навалилось неподъемной тяжестью. Демоница будто находилась на морском дне. Над ней громадные толщи воды. И давят, и давят. Так что ресницами взмахнуть сложно, не то что руку поднять.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ты как? — Портус приблизился к Экве, присел рядом на корточки. С беспокойством коснулся плеча демоницы. Та отреагировала вяло, чуть улыбнувшись. Мол, как видишь. Портус подхватил демоницу на руки. — Тебя отнести домой?
— Почему ты со всеми такой добрый, наш Шут? — пробормотала Эква, прислонив голову к плечу Портуса и закрыв глаза. «Шут» — это прозвище, которым за глаза наградили Девятого демона-кабана. Если он распускал свое влияние, то окружающие испытывали веселье и смеялись. Эква была почти в два раза старше Портуса и помнила его предшественника. Тот излишней заботой и добротой не отличался.
— Харизма такая, — усмехнулся Портус. Он проверил с помощью эфирных нитей состояние заклинателя костей. Тот ощущался как неодушевленный предмет, а не живое существо. Интересно, как Экве удалось заставить некроманта себе помочь? Какую клятву она с него взяла и на что обменяла? Вряд ли она об этом напишет в отчете о выполнении ритуала для архива. А спрашивать такие вещи не принято.
В комнате появился еще один демон — Бовем. Он сразу как будто заполнил собой все пространство. И так отличающийся изрядным ростом, он казался еще выше из-за собранных на макушке темных волос. Демон-бык быстро просканировал пространство, сделал шаг к лежащему на полу Кощею.
— Он мой. Не трогай. Я его заберу. — Голос Эквы звучал тихо, но твердо. Сил у нее не хватало на активные действия, но за свое она готова была бороться до конца. Кощей ее. Живой или мертвый, он ее.
— Ты уверена, что это призрачный дракон? Не костяной? — Бовем отступил в центр комнаты, глянул на дыру в потолке, через которую просматривались звезды.
Эква не ответила. Она обмякла, уснув на руках Портуса. И это не железные нервы, а всего лишь свойство демонов — впадение в состояние близкое к анабиозу, когда почти все ресурсы израсходованы и необходимо восстановление.
— Ищи, я скоро присоединюсь. — Портус переместился, захватив с собой тело некроманта. Кабан не удивился тому факту, что Эква захотела забрать мертвого заклинателя. В зависимости от уровня силы эти существа некоторое время лежат нетленными, а потом распадаются прахом. Другие заклинатели часто используют останки своих сородичей в ритуалах, так что нет ничего необычного в том, что Эква решила добыть себе столь редкий ингредиент. Наверняка, эта любительница алхимии найдет ему применение.
60. Чехия. Локет. Пятьсот лет назад
Секундус не знал, что делать. Он метался по замку, под предлогом проверки пытаясь обнаружить любовника Избранной, но не находил даже намека. Понятное дело, что рогоносец узнает о наличии ветвистого украшения на голове в последнюю очередь, но обитатели Локета будто сговорились. Они хором пели дифирамбы пани Ракель, хвалили ее на все лады, и демон не увидел и тени насмешки в их взглядах. Неужели никто не заметил?
Только один раз демону показалось, что ухватил, обнаружил то, что искал. Глаза молоденького, лет восемнадцати, часового на стене вспыхнули, когда речь зашла о «пришлой пани». Но то оказалась не похоть, а немое обожание, смущенные ростки первой любви, невзаимной и безнадежной.
— Пани вот здесь стояла, когда поднималась на стену, чтобы увидеть, как вы возвращаетесь, пан Черны, — часовой безотчетно погладил шершавый камень там, где стены касались руки Ракель. Парнишка завидовал камню, а еще больше бургграфу Черны, но не потому что тот правит замком Локет, а потому что пани Ракель ждала здесь именно его. Секундус усмехнулся про себя, похлопал часового по плечу и вернулся в покои.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})* * *
Услышав звяканье ключа в замке, Ракель притаилась у двери с тазиком в руках. Она собиралась охладить пыл некоторых слишком самоуверенных бургграфов, посмевших запереть ее в комнате. Как игрушку в сундуке. И в этого человека она влюбилась? Хотя какой он человек? Совсем не человек. Козел. Это слово выскочило само собой, пока Ракель мерила шагами свои покои. И очень подходило в сложившейся ситуации.
