Сегодня же заберу ее к себе! Буду следить, чтобы не нарушала режим. С Глебом вряд ли получилось договориться, но когда меня останавливали чьи-то закидоны?
Точно стал Коршуном. Да еще и вижу ночью. Мой взгляд выцепил Мелкую издалека. Она стояла у ворот больницы, куталась в тонкую куртку и оглядывалась. Вечерами холодно, а она красуется непонятно перед кем!
Положив трубку, подъехал к Еве. Я будто без дозы находился всю эту неделю! А мой наркотик стоит и просто смотрит на меня. Нет не просто, тоже скучала.
— Привет, Мелкая. — подошел и поцеловал. И хрен бы я ее отпустил минут двадцать, если бы не нарисовался Тополев.
«Бить полезет?!» — подумал я, отрываясь от своей девочки.
— Мне с тобой поговорить надо, — обратился он ко мне. Стальные нотки в голосе, а взгляд побитой собаки.
— Отвезу Еву домой, и подъеду, куда скажешь, — спокойно произнес. Несильно сжал пальцы Мелкой, чтобы не встревала.
— Я в кабинете тебя подожду, — бросил отец Евы.
Не дадут побыть вместе!
— Игнат, ты не обязан его слушать, — завела разговор Мелкая, как только мы сели в машину.
— Ева, я не желаю закусываться с твоим отцом. Никому не будет хорошо, если мы не договоримся. Ему придется смириться с моим присутствием в твоей жизни, но и я должен пойти на уступки.
У Мелкой на глазах блеснули слезы.
— А вот этого делать не надо! — наклонился к ней и смахнул большим пальцем слезу.
— Я знала в кого… — оборвала она себя.
— Я очень рад, что ты у меня такая умная.
— Ты о чем? — растерялась Мелкая.
— О том, что моя умница влюбилась в меня, а не в Гайдукова или кого-нибудь другого! — пока Ева смущенно думала, что ответить я завел мотор и сдал назад. — Знаешь, я злился на тебя, когда узнал, что ты моя студентка, но и это не помогло держаться от тебя на расстоянии. Мысли о тебе не получалось выкинуть после встречи на мосту. Подсел на тебя после первой же ночи.
Не так я планировал сказать ей о своих чувствах. Да ладно, я и не думал говорить об этом, и так все ясно и понятно. Она моя, а других мне не надо. Увидев, что она смутилась, первой признавшись в своих чувствах, решил все разложить по полочкам. Для меня все было очевидным, но, наверное, не для нее.
— Мелкая, я не буду постоянно говорить «я люблю тебя». Хрен знает, в силу возраста или каких-то принципов, но это не по мне. Наверное, моя тачка не то место, где я должен был делать признание, но так получилось. В отношении тебя у меня серьезные долговечные планы. У тебя есть пару часов подумать, пока я съезжу, поговорю с твоим отцом.
— О чем мне надо подумать? — развернулась она ко мне, в голосе слышались довольные нотки.
— Согласна переехать ко мне?
— Согласна, — не задумываясь, ответила она.
— Мелкая, я тебя больше не отпущу, — предупредил, но возражений не последовало. На ее губах блуждала счастливая улыбка.
Подъехав к дому, произнес:
— Вещи заберем завтра. Сейчас тебе нужно отдохнуть. — пока ехали, заметил, что ее тянет в сон. — Ложись, меня не жди.
Возражать Ева не стала. Проводив ее в квартиру, целомудренно поцеловал в лоб, а то Тополеву пришлось бы долго ждать.
* * *
Глеб стоял в коридоре и смотрел в окно.
— Приехал? — оглянулся он на стук шагов. — Идем в кабинет. — он выглядел потерянным. — Садись. — указал он на диван. Тополев сел за стол.
— Ева переезжает ко мне, — пока он не принялся читать мне нотации или угрожать, поставил его перед фактом. Он вскинул голову, посмотрел строго на меня и произнес.
— Ева уже взрослая, но она моя дочь, я не хочу, чтобы ты сделал ей больно.
— Не сделаю, — уверено заявил.
— Она меня до сих пор не простила за то, что изменил ее матери. Мы порой не тем местом думаем, когда видим интересный сексуальный объект, а потом поздно бывает, что-то изменить. — эту историю я знал. Мог только посочувствовать Глебу. — Ева, как моя Аня, не умеет прощать предательства, — добавил он.
— Она меня уже предупредила, — усмехнулся, вспоминая тот разговор. — В моей жизни было всякое, Глеб Александрович. Я встречал разных женщин, но точно могу сказать, что Ева та, с кем я хочу состариться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
«Мелкая у меня в сердце, в голове… И не только» — но вслух я этого не сказал. Меня устраивало, в каком русле движется разговор, и менять ничего не хотелось.
— Мне нужно время, чтобы это принять. И то, что она выросла и то…
— И то, что она со мной, — продолжил за него.
— Я никогда не думал, что Ева свяжется со своим преподавателем! — схватился он ладонью за затылок. Как бы он не старался держать себя в руках, а эта новость все еще заставляла скакать давление в его крови.
— У нас с вами не самые теплые отношения. Я тоже удивился, когда узнал, что она ваша дочь.
В кабинете повисла недолгая пауза, которую я не спешил заполнить.
— Я не только об этом хотел поговорить.
«Что еще?»
— Вот результаты анализов моей жены, — протянул он мне папку. Взял я ее по инерции. — Операция на открытом сердце — замена клапанов, — сквозь зубы проговорил он. — Как ты понимаешь, сам я оперировать не могу. У Карпухина все расписано на три месяца вперед, я к нему уже обращался. Шабко… — замялся Тополев. — Будем говорить открыто, он не тот специалист, которому я готов доверить жизнь своей супруги. Ильясов вернется из Германии через месяц. Остаешься ты. Я прошу тебя… Кикнадзе и Левин будут ассистировать. — моя рука так и зависла с папкой в воздухе.
«Дерьмо!!!» — орал я мысленно.
Никто не поймет, если я откажусь. А если соглашусь и случится непоправимое?! Стать убийцей матери любой женщины?! И как потом жить? Смотреть друг другу в глаза?
— Хорошо, — принял я решение. Тополев поднялся из-за стола и потянул мне руку.
— Я не думал, что ты согласишься, — возбужденно произнес он.
«Я тоже не думал, но выхода мне не оставили!»
Если не получится спасти женщину, виноватым в любом случае останусь я!
Глава 27
Ева
Оперировать маму будет Игнат. Несмотря на мою веру в этого мужчину и любовь, я тревожусь. Гоню от себя плохие мысли, но а вдруг…
Как мы потом будем жить дальше? Отец не должен был просить его! Но с другой стороны папа выбирал среди лучших кардиохирургов и остановился на Игнате. Выбор родителя одобрили и поддержали все коллеги на работе.
Мы не отдалились после того, как Ворон сообщил мне эту новость. Наши ночи наполнены страстью, вечера тихой романтикой, только смеха в доме не слышно. Мы даже улыбаемся не от души, будто берем эту радость в долг, оглядываемся неизвестно на что.
Завтра у мамы операция. Последние два дня я практически не спала. Ворон вечерами изматывал себя в тренажерном зале, затем уходил в кабинет. Я старалась его не тревожить. Мы оба понимали, как много стоит на кону: жизнь моей мамы и наше будущее.
Единственной хорошей новостью за последнее время стало увольнение нового преподавателя. Теперь цикл топографической хирургии нам будет читать Игнат. Он на это отреагировал равнодушно. Ворон принял решение уволиться из института, как только на его место найдут достойную замену. А я не отговаривала. Зачем? Воронов и так работает на износ.
Расписание занятий не изменилось, во вторник студенты приехали в городскую больницу. Многие на курсе знали, что завтра у моей мамы операция, поэтому старались поддержать. Находились рядом, отвлекали разговорами.
До начала занятий оставалось минут пять, мы стояли у кабинета, подпирали стены и о чем-то негромко беседовали. Игнат никогда не опаздывал, на часы можно было не смотреть. По коридору быстрым шагом шла Таня, за ней бежал Березов. Сзади Аслана шла девушка, но из-за его широкой спины не разглядеть кто это.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Поздоровавшись с подругой, я махнула Березову, подняла взгляд… На меня удивленно смотрела Альбина.
— Какая встреча, — пропела она, коварно улыбаясь. Оставалась ждать, что последует за этим. — А где Ворон? — оглянулась она, как мне показалось нервно.
