стачки ходили по фабрикам и заводским цехам Петрограда, призывая к солидарности. Кульминацией всеобщей стачки стала гигантская демонстрация рабочих и других слоев населения, состоявшаяся 25 февраля 1917 г. Под предводительством женщин они заняли улицы и площади города, требуя «хлеба и мира». Царь в это время в Петрограде отсутствовал: он был в своей ставке, расположенной недалеко – но и не слишком близко – от линии фронта. Он отправил телеграмму начальнику гарнизона: демонстрацию нужно подавить. Приказ был принят к исполнению. За этим последовала бойня.
На следующий день многие солдаты испытали отвращение к тому, что произошло накануне. 160 тысяч из них – значительное меньшинство – подняли в полках мятеж. К вечеру царское правительство бежало из города. Теперь хозяевами на городских бульварах сделались вооруженные солдаты и рабочие. Кто сможет заполнить возникший политический вакуум? В узком кругу буржуазных политиков был образован комитет[114]. Солдаты и рабочие при поддержке большевиков и других левых партий возродили советы 1905 г. Было совершенно очевидно, какая из сил представляет большинство. Через три дня царь подписал отречение. Февральская революция свергла многовековую династию Романовых за восемь дней.
В апреле 1917 г. Ленин, вооруженный набором тезисов для однопартийцев-большевиков, вернулся из своей швейцарской ссылки в Петроград и заявил, что страна готова ко второй революции, которая покончит с войной, раздаст землю крестьянам и накормит города. Против него выступили высокопоставленные члены его собственной партии, его критиковали в партийной газете, но он продолжал настаивать на своем. За следующие шесть месяцев большевики одержали победу на выборах в ключевые советы и захватили в них власть.
В феврале 1917 г. Черчилль был озабочен собственной карьерой. После катастрофы в Галлиполи он оказался в политической пустыне, направив всю свою политическую энергию на получение нового министерского поста. К апрелю Черчилль был в полной боевой готовности, воображая, что он, и только он смог бы вернуть царя на трон. Он понимал (и не сильно в этом ошибался), что триумф большевиков Ленина угрожает стабильности в самой Великобритании, а также во всей Европе и в Соединенных Штатах. Такой триумф ослабил бы Британскую империю, вдохновив угнетаемые коренные народы на восстания. Без конца умоляя Ллойд Джорджа взять его обратно в правительство, Черчилль столкнулся с весьма ощутимой враждебностью консерваторов, которых не устраивала перспектива его возвращения. Керзон предостерегал Ллойд Джорджа: «Это назначение будет крайне непопулярным среди многих из ваших главных коллег» – и подчеркивал, что, «пребывая в оппозиции и представляя потенциальную угрозу, он, по мнению каждого из нас, превратится в угрозу реальную – в случае если станет членом правительства и одним из нас».
Председатель Консервативной партии заявил официальный протест. По его мнению, а также мнению его партии, возвращение Черчилля в правительство станет «плевком в лицо армии и флота и оскорблением для всей страны». Ллойд Джорджу в конце концов удалось вернуть Черчилля в качестве министра вооружений, и на этом посту тот почувствовал особый вкус к использованию химического оружия. Тогда оно находилось на стадии первых разработок, но на протяжении последующих двух лет Королевские ВВС использовали его против курдских племен, которые сопротивлялись послевоенным планам Великобритании в отношении их региона.
Теперь же перед Черчиллем и державами Антанты стояла ключевая задача поддержать тот режим в России, который будет способен продолжать войну. Полная победа немцев на Восточном фронте непременно привела бы к их победе и на западе. Наступал тот момент, когда лидеры Великобритании и Франции, учитывая патовую ситуацию на своем фронте, должны были предложить заключить перемирие. Национал-шовинизм, подогревавший энтузиазм масс в августе 1914 г., утратил свою притягательную силу. Солдаты гибли в огромных количествах, целое поколение было уничтожено. В армиях стали происходить мелкие бунты и дезертирство.
Но Антанта упорно следовала прежним курсом, а ее союзники в России – консерваторы и правые меньшевики, отражавшие интересы буржуазии, – выступали за продолжение войны. Однако им возражали многие из их собственных сторонников, а во время обсуждения этого вопроса в Петроградском совете большинство оказалось не на их стороне. Приказ Петросовета № 1 от 1 марта 1917 г. предписывал всем армейским частям гарнизона сохранять оружие, избрать своих представителей в советы и пользоваться своими политическими правами в полной мере. Этот простой декрет пресек любую возможность традиционного перехода к буржуазному государству. Совет заявил о том, что берет средства принуждения под свой контроль – от имени будущего пролетарского государства.
В своем требовании немедленно прекратить войну путем переговоров большевики были практически в полном одиночестве. И именно нараставшая с каждым днем большевистская агитация в армейской среде приблизила «мир снизу», поощряя массовое дезертирство, которое сделало продолжение войны невозможным. Их позиция по вопросу об окончании войны была главной, если не единственной, причиной того, что большевики затмили все остальные партии на выборах в городские советы.
Громкие победы на выборах, в частности в Москве и Петрограде, сделали успех Октябрьской революции сравнительно легким делом: большевики взяли власть практически без единого выстрела. Военно-революционный комитет Петроградского совета под руководством большевиков принял официальное решение о захвате власти. Троцкий заявил, что Временное правительство прекратило свое существование, а Ленин провозгласил рождение всемирного социалистического строя, закончив словами «Да здравствует победа мировой революции!». Это было одновременно и заявлением о намерениях, и призывом к действию.
Война и революция
Революцией запахло по всей Европе. Пелена военной пропаганды спала с глаз солдат и рабочих, и они стали прозревать. Потери росли ежедневно, а кошмар Вердена и Соммы в 1916 г. привел к падению боевого духа, особенно во французской армии. Последовала серия мятежей. В то время их пытались замалчивать, но рядовые и офицеры по обе стороны фронта знали о том, что происходит (примерно то же самое полвека спустя будет во время бунтов американских солдат против своих офицеров во Вьетнаме). На каком-то этапе половина французской армии открыто изъявляла неповиновение своему верховному командованию, а дивизии подкрепления отказывались ехать на фронт.
В промежутке между Февральской и Октябрьской революциями сорок девять французских пехотных дивизий либо уже взбунтовались, либо угрожали мятежом. Тем временем размещенные во Франции российские военные части служили вестниками и бациллами революции, произошедшей в их собственной стране, и призывали французских солдат сделать то же самое у себя дома. Кое-где избивали офицеров, а некоторых даже убили. Большинство следовало общим настроениям. Можно было видеть, как французские солдаты маршируют по улицам городов и громко блеют как овцы, привлекая таким образом внимание к своему прискорбному положению.
Несколько десятилетий спустя, к шестидесятой годовщине «Великой войны», эта картина была увековечена австро-немецким поэтом Эрихом Фридом, отдавшим дань памяти участникам армейских бунтов:
Годами солдаты шли.
Как овцы на бойню,
Но вот они блеют,
Маршируя по городу.
Они маршируют
И блеют как овцы:
Чем больше они блеют,
Тем меньше в них от стада овец{70}.
Февральская революция 1917 г. вызвала панику в Вашингтоне. События в Петрограде сделали неизбежным вступление в войну США, но об этом и так уже некоторое время задумывались всерьез. Благочестивые проповеди президента Вудро Вильсона о «свободе, справедливости и принципах гуманности» всегда были показными, на публику. В письме близкому другу в июле 1917 г. Вильсон сбросил маску: «Как бы то ни было, Англия и Франция расходятся с нами в своих взглядах на мир. Когда война закончится, мы сможем заставить их принять нашу точку зрения, так как к тому времени мы, кроме всего прочего, будем держать их за горло в финансовом отношении».
Соединенные Штаты объявили войну в апреле 1917 г. и создали специальный консультативный комитет по внешней разведке, чтобы следить за развитием событий в России. Одним из его членов был Аллен Даллес, который, став позднее первым директором ЦРУ, вместе со своим братом Джоном Фостером Даллесом в 1950-е гг. фактически руководил операциями холодной войны.
Вильсон был глубоко обеспокоен возможным влиянием Русской революции на ситуацию в своей стране. Эти опасения не были беспочвенными. Хотя значительная часть американского рабочего класса впала в характерные для того времени шовинизм и джингоизм[115], традиции рабочего радикализма были
